Гарольд Роббинс - Парк-авеню 79

• Название: Парк-авеню 79
• Автор: Гарольд Роббинс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Классическая проза

---

Улыбнувшись старому знакомому, она по-мужски протянула руку. Хозяйка и гость обменялись крепкими рукопожатиями.

— Питер, ты балуешь нас. Не следовало бы приносить конфеты. Они такие дорогие...

Питер удержал ее ладонь в своей:

— Мне хотелось вас чем-нибудь порадовать.

Кэтти мягко забрала руку и опустилась на стул.

— Присаживайся, Питер.

Бросив на женщину оценивающий взгляд, он сел напротив.

Видная... С пышной фигурой... Одним словом, настоящая полька. Не то, что эти тощие американки. Морят-морят себя диетой, пока совсем не высохнут. Посмотреть не на что — спички. Вот Кэтти — другое дело. А как стряпает! Пальчики оближешь.

Питер вспомнил изумительные сэндвичи, которые Кэтти давала мужу на завтрак. Питер жевал заветренную колбасу, приготовленную ему неряшливой квартирной хозяйкой и завидовал Генри. Да, завидовал... Тогда он говорил другу, что женился бы на такой, как Кэтти. Но где ее найти? Генри смеялся и называл Питера разборчивым женихом. Напрасно ты смеялся. Генри... Твоему другу давно нравилась твоя жена, но этого никто не замечал.

Хозяйка прервала неловкое молчание:

— Хочешь, я сварю свежий кофе?

— Не беспокойся. Мне неловко тебя затруднять.

— Ну какие же в этом трудности?

Они снова замолчали. Через несколько минут Кэтти спросила по-польски:

— Тебе понравилось новое платье Марии?

— Да, очень. Знаешь, девочка стала совсем взрослой. Настоящая барышня.

— В пятницу у нее выпускной вечер.

— Генри часто говорил о Марии.

Кэтти сдавленно всхлипнула и отвернулась.

Слезы стекали со щек на стиснутые под подбородком руки.

— Извини, я не хотел.

— Никак не могу поверить... забыть. На меня сейчас столько всего навалилось! Не знаю, что и делать. Раньше все решал Генри. Я жила, как за каменной стеной.

Питер встал, еще раз с ног до головы оглядел Кэтти. Вот она — настоящая женщина с его родины. Знает свое место. В Польше все решают мужчины, не то что здесь — в Америке. Такая жена ему подходит. В голове у Питера появилась неожиданная мысль, и он торжественно соврал:

— Кэтти, я должен тебе кое-что сказать. Генри просил меня позаботиться о вас с Марией, если... если с ним что-нибудь случится.

Слезы высохли так же быстро, как и появились. Кэтти изумленно смотрела на гостя.

— Генри просил? Это правда?

Он молча кивнул.

— Так вот почему ты приходишь к нам каждую неделю.

Питер еле слышно выдавал:

— Сначала поэтому, но теперь...

Кэтти опустила глаза:

— А теперь?

— Чтобы увидеть тебя.

Как постылые оковы, с Питера слетела привычная робость. Рядом с Кэтти он чувствовал себя решительным и смелым.

— Поверь, я хочу сделать вас счастливыми. И тебя, и Марию. В комнате стало тихо. Кэтти долго молчала, потом положила свою ладонь на его руку:

— Спасибо тебе за все. Ты очень добр к нам.

Они перешли на прибранную кухню, где переодевшаяся в домашнее платье Мария готовила уроки. На столе рядом с учебниками стояла полупустая коробка. Девочка улыбнулась перепачканным в шоколаде ртом.

— Классные конфеты, дядя Питер.

— Я рад, что угодил.

Кэтти сварила душистый кофе, а когда разливала его по чашкам, будто невзначай, спросила:

— Мария, ну как тебе нравится дядя Питер в роли отца?

Девочка замерла, потом недоуменно покосилась на гостя:

— Что ты этим хочешь сказать, мама? Я не понимаю.

Кэтти радостно улыбнулась:

— Я хочу сказать, что мы с дядей Питером собираемся пожениться.

Неожиданно Мария вскочила.

Коробка перевернулась, конфеты посыпались на пол.

— Нет!

В этом крике было столько боли, что опешившие взрослые молча уставились друг на друга. Девочка заплакала, и мать попыталась ее успокоить:

— Мария, ты не знаешь, как трудно женщине жить одной. Когда-нибудь ты поймешь, что рядом всегда должен быть мужчина, который возьмет на себя все заботы.

Мария захлебывалась слезами:

— Не надо, мамочка. Прошу тебя. Разве нам плохо вдвоем? Ведь мы справляемся.

Она вытерла руками мокрое лицо и горестно выдохнула:

— Никто не сможет занять папино место.

Кэтти ласково погладила Марию по растрепавшимся волосам:

— Никто и не собирается его занимать, глупышка. Просто дядя Питер очень любит нас и хочет заботиться о тебе и обо мне.

Лицо девочки передернула гримаса ожесточения:

— Неправда! Неужели ты поверила этому жалкому, грязному, потному... этому ничтожному человечку? Он обманул тебя! Посмотри, какой он черный! Отец был другим!

В голосе Кэтти зазвенел металл:

— Мария, не смей грубить своему новому отцу!

— Он мне не отец! И никогда им не будет.

Мария повернулась и, хлопнув дверью, выбежала из кухни.

Питер и Кэтти остались молча сидеть за столом.

Он подумал: да-а, штучка! Дикарка. Ну, ничего, пара трепок, и станет шелковой. Придется заняться ее воспитанием сразу после свадьбы. Хорошая дрессировка и не таких обламывала.

Кэтти обошла стол, положила руку на его плечо:

— Не расстраивайся, Питер. Мария плохо себя чувствует. Вчера у нее начались первые месячные. Ты ведь знаешь, какими нервными бывают в это время девочки. Вот увидишь, все будет хорошо.

7

Прохладные утренние лучи прорвались в узкую щель между домами и осветили убогую обстановку небольшой квартирки.

Тихонько отворив дверь, Кэтти заглянула в детскую. Личико спящей Марии казалось мягким и беспомощным, как у маленького ребенка, а тихое дыхание — почти незаметным. Кэтти знала свою дочь именно такой — прелестной доброй девочкой. И вот теперь... что-то разрушилось, что-то сломалось.

Она на цыпочках подошла к колыбельке сына, осторожно ощупала ребенка. К удивлению, пеленки были сухими, но от прикосновения малыш зашевелился и несколько раз пискнул. Кэтти быстро посмотрела на дочь — так и есть, Мария проснулась.

— Доброе утро, мама.

Кэтти обиженно поджала губы. Вчера дочка заставила ее поволноваться, явившись домой в одиннадцатом часу ночи.

Мария отбросила одеяло и потянулась. Оказалось, что она спала совершенно голой. Некоторое время Кэтти завороженно рассматривала удивительно белую кожу на груди дочери, неестественно белую в сравнении с густым загаром плеч, потом стыдливо отвернулась:

— Мария! Сейчас же оденься! Сколько раз говорила, чтобы ты не ложилась в постель без одежды! Это безнравственно!

— Но, мама, сейчас даже без одежды жарко спать! Как в пекле. Да и кто меня может увидеть?

— Может увидеть или нет — какая разница? Запомни, спать голой просто неприлично. Так ведут себя только животные.

Девушка молча поднялась, достала из комода и нехотя надела пижамную куртку. Наряд едва доставал ей до бедер, однако Марию это совершенно не смущало. Она подошла к матери и чмокнула ее в щеку.

— Не сердись, мамочка.

Кэтти попыталась сурово нахмурить брови, но в конце концов не выдержала и улыбнулась:

— Не подлизывайся, лиса. Я знаю твои фокусы.

Беззаботно рассмеявшись, Мария потерлась щекой о материнское плечо.

— А я вчера ездила на пляж. Видишь, какой загар.

— Вижу-вижу.

Кэтти открыла рот, чтобы выспросить подробности, но дочь ее опередила.

— Представляешь, у друзей Фрэнси дом в Кони-Айленде, в Морских Воротах.

Эти слова буквально потрясли Кэтти. Она всплеснула руками:

— О! Морские Ворота! Такой богатый район! Родители этой подружки, видать, очень богатые.

— Да, у них куча денег. А в Нью-Йорке они живут на Парк Авеню.

Мария предпочла не уточнять, кто именно живет в Кони-Айленде: подружка или друг. К счастью, в этот момент заплакал ребенок, и разговор сам собой прервался. Вынув малыша из колыбельки, Кэтти прижала его к груди и поверх пушистой головки строго посмотрела на дочь:

— Все равно ты поступила скверно. Прежде чем куда-нибудь ехать, девочка твоего возраста должна зайти домой и предупредить родителей. Я ужасно волновалась.

— Не было ни секунды, мам. Мы рванули сразу после школы.

— Ну хорошо... А почему ты явилась так поздно?

Кэтти положила младенца в постель, перепеленала.

— Пришлось остаться на ужин...

Кэтти скользнула взглядом по оживленному лицу Марии:

— Больше никогда не делай так. Отец так волновался. Мы оба...

Девушка перестала улыбаться, в глазах появился недобрый блеск:

— Зачем это я ему понадобилась? Пиво кончилось, что ли?

— Мария! Разве можно говорить такие гадости о своем отце?

Девушка спокойно подошла к шкафу, достала вытертый халатик, накинула на плечи, потом повернулась к матери и отчеканила:

— Он — не мой отец. Запомни.

Кэтти тяжело вздохнула:

— Ну что ты все время твердишь: не мой отец, не мой отец. Питер любит нас и мечтает подружиться с тобой. Разве он виноват в том, что ты ни разу не захотела с ним поговорить по-человечески?

Мария словно оглохла. Она молча взяла с комода зубную щетку и на ходу бросила матери: