Пелам Вудхаус - Фамильная честь Вустеров. Держим удар, Дживс! Тысяча благодарностей, Дживс!

• Название: Фамильная честь Вустеров. Держим удар, Дживс! Тысяча благодарностей, Дживс!
• Автор: Пелам Вудхаус
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-17-076423-5, 978-5-271-39516-1

В сборник вошли три легендарных романа Пелама Г.Вудхауса: "Фамильная честь Вустеров", "Держим удар, Дживс!" и "Тысяча благодарностей, Дживс!".

Три истории из его прославленной саги о похождениях молодого аристократа Берти Вустера и его слуги, спасителя и ангела-хранителя — невозмутимого Дживса.

Снова и снова Берти Вустер попадает как кур в ощип в крупные неприятности. Ему грозят ужасы разорения, позора, скандала или женитьбы. Однако в последний момент незаменимому Дживсу всегда удается найти выход из самой безнадежной ситуации…

---

Еще меньше я мог предположить, что в клубной книге записаны самые скандальные из всех курьезных проделок Бертрама Вустера. Вспомнились Абу Бен-Адем и ангелы со скрижалями, на душе было погано, я даже нахмурился.

Но изменить что-либо было не в моей власти, и потому я вернулся к тому, что относится к делу, как определил бы полицейский Оутс.

— Что вы задумали? Обратиться к секретарю за сведениями о Споде?

— Да, сэр.

— Вы думаете, он раскроет их вам?

— Конечно, сэр.

— То есть как, он готов раздавать эти сведения, чрезвычайно интимные и важные, сведения, которые могут погубить человека, если попадут в руки врага, — он готов раздавать их направо и налево?!

— Только членам клуба, сэр.

— Когда вы можете с ним связаться?

— Могу позвонить ему прямо сейчас, сэр.

— Так звоните, Дживс, и постарайтесь записать разговор на счет сэра Уоткина Бассета. Пусть телефонистка хоть сто раз предупреждает вас: «Три минуты истекли», — не обращайте внимания, говорите хоть час, плевать на расходы. Ваш секретарь должен понять — обязательно должен, — что сейчас все, кто способен испытывать сострадание, просто обязаны кинуться нам на помощь.

— Надеюсь, я сумею убедить его, что это случай чрезвычайной важности, сэр.

— Если вам не удастся, свяжите с ним меня.

— Хорошо, сэр.

И он пошел выполнять благородную миссию спасения.

— Кстати, Дживс, — сказал я, когда он уже открыл дверь, — вы, кажется, сказали, что говорили с Гасси?

— Да, сэр.

— У него есть какие-нибудь новости?

— Да, сэр. Судя по всему, мисс Бассет порвала с ним отношения. Помолвка расторгнута.

Он выплыл из комнаты, а я чуть не к потолку подскочил. Это довольно трудно из положения «сидя», но я умудрился.

— Дживс!!! — завопил я.

Но его уже и след простыл.

Внизу неожиданно раздался звук гонга, сзывавшего к ужину.

Глава VI

Я до сих пор жалею, вспоминая тот ужин, что душевные терзания помешали мне по достоинству оценить трапезу, которая при других обстоятельствах доставила бы мне истинное удовольствие. Конечно, сэр Уоткин Бассет — гнуснейшая личность, но закатывает своим гостям настоящие пиры, и как я ни был погружен в свои заботы, очень скоро понял, что у его поварихи талант от Бога. После великолепного супа подали рыбу — пальчики оближешь, потом рагу из дичи в вине и с острым соусом, которого не постыдился бы и Анатоль. Добавьте к этому спаржу, омлет с джемом, восхитительные сардины на ломтиках хлеба, и вы меня поймете.

Конечно, я почти ни к чему не прикоснулся. Как справедливо заметил мудрец, лучше блюдо зелени и при нем никто никого не подсиживает, чем обжираловка и все зверем глядят друг на друга, так что, когда я глядел на Гасси и Мадлен Бассет, которые сидели рядом напротив меня, мне казалось, что я жую вату. Мне было их очень жалко.

Вы ведь знаете, как обычно ведут себя в обществе обрученные. Вечно шепчутся, склонив друг к другу головы, играют в ладушки и заливаются смехом, шутливо поддразнивают друг друга, ловят, увертываются. Однажды я даже видел, как женская половина обрученной парочки кормила мужскую с вилки. Ничего подобного не происходило между Мадлен Бассет и Гасси. Он был бледен как мертвец, она держалась холодно, надменно и отчужденно. Оба катали хлебные шарики и, насколько я мог заметить, за все время не перебросились и словом. Хотя нет, он попросил ее передать соль, и она подала ему перец, он сказал: «Я просил соль», а она процедила: «В самом деле?» — и сунула ему горчицу.

Дживс сказал правду, нет никаких сомнений. Они больше не жених и невеста, это трагедия, но за этой трагедией кроется тайна. Я ничего не понимал, как ни бейся, и с нетерпением ждал конца ужина, когда дамы удалятся и я наконец узнаю у Гасси за портвейном, что стряслось.

Однако, к моему изумлению, едва последняя представительница слабого пола вышла в дверь, которую держал перед дамами Гасси, как сам он пулей вылетел вслед и не вернулся, оставив меня в обществе хозяина дома и Родерика Спода. Они сидели рядышком на противоположном конце стола, тихо разговаривали и бросали на меня такие взгляды, будто я — досрочно освобожденный из тюрьмы уголовник, который вломился к ним без приглашения и за которым надо неусыпно следить, иначе прикарманит ложку-другую, и потому довольно скоро я тоже встал из-за стола. Пробормотал, что-де забыл свой портсигар, поскорей из столовой и к себе в комнату. Я надеялся, что рано или поздно сюда обязательно заглянут Гасси и Дживс.

В камине весело горел огонь, и, чтобы скоротать время, я пододвинул к нему кресло и открыл детективный роман, который привез с собой из Лондона. Роман был отличный — я в такого рода литературе собаку съел, — полный головоломных улик и загадочных убийств, и я с наслаждением погрузился в перипетии интриги, забыв обо всем на свете, но вскоре дверная ручка повернулась — и кто бы, вы думали, возник передо мной? Родерик Спод собственной персоной.

Ну и ну! Вот кого я меньше всего ждал, а он возьми и ворвись в мою спальню. И вовсе не для того, чтобы извиниться за свое недопустимое поведение на веранде, где он не только угрожал мне, но еще и обозвал жалкой козявкой, и за оскорбительные взгляды во время ужина. Какие там извинения! Когда человек хочет извиниться, на лице у него дружелюбная улыбка, а тут улыбкой и не пахло.

Наоборот, таким свирепым я его еще не видел, и мне это так не понравилось, что я сам изобразил на своем лице дружелюбную улыбку. Конечно, я не надеялся умиротворить грубияна, но ни одной мелочью не стоит пренебрегать.

— А, Спод, привет, — доброжелательно сказал я. — Входите. Чем могу быть полезен?

Будто не слыша моих слов, он ринулся к стенному шкафу, бесцеремонно распахнул дверцу и сунул туда голову. Потом так же злобно уставился на меня.

— Я думал, Финк-Ноттл там.

— Как видите, нет.

— Вижу.

— Вы предполагали найти его в платяном шкафу?

— Да.

— В самом деле?

Он промолчал.

— Что-нибудь передать ему, если я увижу его?

— Передать. Скажите, что я сверну ему шею.

— Свернете шею?

— Да. Вы что, глухой? Сверну шею.

Я умиротворяюще кивнул:

— Понятно. Свернете ему шею. Так и передам. А если он спросит: «Почему?»

— Он знает — почему. Потому что он мотылек, который порхает по женским сердцам, а потом бросает их, как грязные перчатки.

— Вот как. — Я и понятия не имел, что мотыльки поступают подобным образом. Интересное открытие. — Ну что ж, поставлю его в известность, если случайно встречу.

— Спасибо.

Он ушел, хлопнув дверью, а я стал размышлять. Странно, как все в жизни повторяется. Всего несколько месяцев назад в Бринкли произошел точно такой же эпизод: ко мне в комнату вбежал Таппи Глоссоп и выразил аналогичное намерение. Правда, Таппи, если я не перепутал, хотел вывернуть Гасси наизнанку и заставить его проглотить самого себя, в то время как Спод грозился свернуть ему шею, но суть от этого не меняется.

Я, конечно, сразу понял, что случилось. Именно такого развития событий я и ожидал. Во время полдника Гасси мне рассказывал, что Спод известил его о своем намерении свернуть ему шею, если тот причинит Мадлен Бассет хоть малейшее зло. Несомненно, за кофе Спод что-то узнал от нее и теперь жаждет выполнить угрозу.

А вот что именно произошло — я не имел ни малейшего представления. Судя по воинственному настроению Спода, поступок Гасси не делает моему другу чести. Видно, он здорово опозорился.

Да, скверно, что и говорить; если бы я мог хоть как-нибудь помочь беде, я бы без колебаний бросился на выручку. Однако не видел, куда можно приложить силы, и решил, что кривая вывезет. Вздохнул и снова взялся за свое щекочущее нервы чтение, проглотил несколько страниц, как вдруг загробный голос произнес: «Послушай, Берти». Я задрожал всем телом. Казалось, привидение этого дома подкралось ко мне и дохнуло в затылок.

Я оглянулся и увидел, что из-под кровати вылезает Огастус Финк-Ноттл.

От потрясения язык у меня прилип к гортани, дыхание перехватило, я лишился дара речи. И лишь таращился на Гасси, хотя сразу догадался, что он слышал мой диалог со Сподом от первого до последнего слова. Вид у него был такой, будто за ним гонится Родерик Спод и вот-вот схватит. Волосы всклокочены, глаза безумные, ноздри подергиваются — точь-в-точь заяц, убегающий от волка, только, конечно, на зайце не было бы очков в черепаховой оправе.

— Берти, ведь я на волоске висел, — проговорил он срывающимся голосом. Прошелся по комнате на полусогнутых ногах. Лицо было цвета молодой весенней зелени. — Пожалуй, стоит запереть дверь, если ты не против. Он может вернуться. Ума не приложу, почему он не заглянул под кровать. Я всегда считал, что диктаторы очень дотошные субъекты.