Игорь Оболенский - Четыре подруги эпохи. Мемуары на фоне столетия

• Название: Четыре подруги эпохи. Мемуары на фоне столетия
• Автор: Игорь Оболенский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-081620-0

Они всегда на виду. О них всегда говорят. Пришло время, чтобы заговорили они сами: о времени, судьбе, карьере и плате за успех. О том, о чем их хотел бы спросить каждый. Среди действующих лиц — загадочные легенды прошлого и настоящего: вечно молодая Любовь Орлова, сломавшая свою жизнь Валентина Серова, непонятая Фаина Раневская, одинокая Рина Зеленая, своевольная и противоречивая Екатерина Фурцева и многие другие — Татьяна Доронина, Виктория Токарева, Алиса Фрейндлих, Элина Быстрицкая, Галина Вишневская, Людмила Гурченко.

Они рассказывают о себе самое главное и сокровенное — семье и предательстве, успехе и расплате за него, триумфах и трагедиях. Со страниц этой книги открываются неизвестные грани невероятных судеб подруг эпохи, чьи непридуманные истории — фотография века.

---

Накануне встречи я побывал в гостях у внучки знаменитой оперной певицы Веры Давыдовой, певшей в Большом в тридцатых-сороковых. После выхода на пенсию и смерти Сталина за границей увидела свет книга ее якобы мемуаров, из которой следовало, что Давыдова была любовницей Сталина. Не спросить отношение Галины Павловны к подобным разговорам — а в Большом не только Давыдову записывали в любовницы вождя — я не мог.

— Все это чушь! Не было у Сталина любовниц в нашем театре! А за книгу, которую написали от имени Давыдовой и опубликовали на Западе, ее автора надо расстрелять! Да-да, именно расстрелять! Он написал, а женщина потом всю оставшуюся жизнь была вынуждена оправдываться!

— А почему вообще возникали подобные разговоры?

— А чем заниматься в театре? Спел свой спектакль и что делать? Вот и начинали сочинять друг о друге!

— Вы в своей книге описываете эпизод, когда еще совсем начинающей певицей отказались от операции на легких. И прямо в операционной встали со стола и ушли. Вы действительно сумели предвидеть, что своими силами сумеете победить опасную болезнь?

— Да ничего я не предвидела. Просто взглянула в глаза женщине, которая лежала на соседнем столе. Сколько в них было муки и страдания! И я решила, что не стану добровольно обрекать себя на это. Слезла со стола и ушла. И правда все обошлось.

— Я так и не осмелился задать вам вопрос про Мстислава Леопольдовича.

— Я до сих пор не верю, что его нет. Даже когда приезжаю к нему на Новодевичье, то, бывает, прохожу мимо его могилы. Думаю о чем-то своем и прохожу. Потому что не осознаю, что Слава теперь на Новодевичьем.

— Галина Павловна, а можно вас попросить сделать совместную фотографию? Мы с вами столько раз встречались, и я ни разу не догадался взять с собой фотоаппарат. А сегодня взял, вот только не знаю, кого попросить сфотографировать.

— А вы сбегайте на второй этаж, там обязательно кто-нибудь будет. И возвращайтесь.

Так я и сделал. Один из сотрудников пресс-службы поднялся со мной в кабинет Вишневской (кажется, не очень веря, что Галина Павловна согласилась подождать и позировать) и сделал снимок, который сегодня напоминает мне о встречах с великой женщиной.

Больше мы с Галиной Павловной не встречались. Но как-то зимой я случайно увидел, как Вишневская выходит из своей Школы оперного искусства и садится в машину. Выглядела она, как всегда, превосходно — аккуратно уложенные волосы, черная куртка, отороченная мехом, черные брюки. Вот только, чувствовала себя, наверное, не очень хорошо и дойти до машины ей помогали. А может, просто было скользко и Галина Павловна боялась оступиться.

Во вторую причину верится больше. Потому что представить Вишневскую слабой невозможно. Она, кстати, и садилась на переднее сиденье. Чтобы даже здесь быть впереди. Как же иначе?

Сегодня на Новодевичьем кладбище, в самом центре старого некрополя, над мраморным надгробием стоит православный крест. Имена двух великих россиян выбиты золотом — Мстислав Ростропович и Галина Вишневская. На их могиле всегда свежие цветы. А возле нее всегда люди…

Пять вечеров Народная артистка СССР Людмила Гурченко

Ее первой фразой в кино, произнесенной в фильме «Дорога правды», были слова: «Я не за тем сюда пришла, чтобы молчать».

И она не молчала. Наоборот, говорила, что всегда хотела не плыть по течению, а самой создавать волну. И это ей тоже удалось, как никому.

Мои отношения с Людмилой Марковной, имею в виду профессиональные, складывались не так гладко, как мне мечталось. На первое интервью она попросту не пришла.

Но это была моя вина — испугавшись, что актриса захочет разговаривать со всей редакцией, я сказал, что в здании газеты сейчас ремонт, и потому предложил встретиться в театре. Гурченко согласилась. Но напрасно полтора часа я прождал ее на вахте театра Сатиры, держа в руках букет роз.

Оказалось, что муж актрисы предварительно позвонил в редакцию, где ему сообщили, что никакого ремонта нет. Связываться со странным журналистом актриса справедливо посчитала излишним.

Но все равно, обидно было очень.

Прошло несколько лет. И уже следующая беседа с Людмилой Марковной прошла честь-честью. Я тогда сотрудничал с одной радиостанцией, в прямой эфир которой и пригласил Гурченко.

— Людмила Марковна, нет чувства, что в жизни вы уже всего достигли, что все самое главное уже позади?

— Нет. Отчего же? Надеюсь, что впереди у меня еще много хорошего и интересного. В общем, как писал Толстой, «ЕБЖ» — если буду жива.

— А что вам интересно в жизни?

— Я не люблю все то, что было вчера. Даже не вчера, а то, что было полчаса назад. Не то чтобы не люблю… Просто это уже ушло, исчезло. Мне интересно то, что происходит сейчас. Обстановка, атмосфера… Я люблю чувствовать сиюминутное напряжение.

— Вы всегда великолепно выглядите. Что для вас стиль?

— В моем понимании стильно выглядеть — это прежде всего не быть смешной. Самое страшное для человека — быть смешным. Не уметь взглянуть на себя со стороны. Надо знать, что и куда надеть, чтобы чувствовать себя вольготно и удобно. Важно не быть разодетым, как петух.

— Где вам комфортнее — на сцене или дома на кухне?

— Зачем же такие крайности? Это как «бедный — богатый». Понимаете, дома я все с себя сбрасываю. Там я такая несчастная. Тихонько хожу, могу ссутулиться. Увидев меня дома, во мне можно разочароваться. А на публике я обязана себя преподнести, подать. Дома я могу прилечь, взять к себе собаку. Ну правда, это же так естественно! Если я после спектакля пришла не усталой, значит, что-то не так сделала, не выложилась до конца. Но такого обычно не бывает.

— Как вы думаете, вашим домашним с вами легко?

— Думаю, что тяжело. Вообще с актрисой тяжело. Мужчине-артисту проще. У него может быть жена, которая имеет возможность вообще бросить работу. У женщины все по-другому. Муж актрисы — редкий человек. Как, скажите, возможно жить с женщиной, которая отдает себя прежде всего профессии, зрителям? Ну год мужчина получает от жены ошметки, ну два. А потом ему надоедает. Нет, муж актрисы должен быть устроен по-особому.

— А ваш супруг устроен правильно?

— Я счастлива, что у меня есть плечо, на которое я всегда могу опереться. Это приятно. Я рада, что впервые в жизни могу подчиняться его глазам, словам, советам. Если чувствую, что Сергей недоволен тем, что я делаю, немедленно стараюсь исправиться.

— Сергей Сенин не только ваш муж, но и продюсер. Это не мешает нормальной семейной жизни?

— Мы не были бы вместе, если бы главным в наших взаимоотношениях не было общее нравственно-художественное ощущение жизни и работы. Не говорю: «искусства», «творчества». Ненавижу эти слова.

У нас с мужем близость интересов до невозможности! Никогда не было противоречий не только в восприятии того, что мы делаем, но и в восприятии того, что мы читаем. С годами понимаешь, что главное — не страсть, не влюбленность, а духовное единение. Важно ощущать происходящее единой рукой. Заметьте, не двумя руками, а единой. Это очень интересно.

— У вас взрослая дочь. Вы с ней друзья?

— Не могу сказать, что у нас очень уж близкие отношения. У нас разные жизни, разные интересы. Но у нее в жизни все обстоит так, как я хотела бы. А мать я, честно говоря, никакая. Актрисе нельзя быть матерью. Все нужно отдавать или профессии, или детям. Я никогда не понимала, как это можно сочетать работу и детей. Лично я выбрала первый путь. Хотя это, может, и жестоко.

— Дочь вас понимает?

— Надеюсь, что понимает. Но у нее своя жизнь. Я вообще считаю, что нельзя вмешиваться в жизнь детей. По себе знаю.

— Но ведь вам именно отец посоветовал стать актрисой.

— Он говорил обо мне: «Актрисою будеть. Увобязательном порядке. Ее весь мир будеть знать, а женихи усе окна повыбивають». А мне тогда было всего восемь дней. И актрисой я стала действительно благодаря папе. Ведь это он сказал мне: «Иди и вжарь як следует. Никого не бойся. Иди и дуй свое!» И вот я «дула» свое! Это был ужас. Я хотела вырваться на сцену только для того, чтобы папа мною гордился. Когда его не стало, я все еще «дула». И не могла понять, что его уже нет. Я и сейчас ощущаю его запах, вижу его руки. Это невероятно. Он всегда со мной.

— В профессии у вас есть идеалы?

— Для меня эталоном являются те актеры, если я не могу понять, как им удается сделать роль. А когда я этого не понимаю, то просто с ума схожу от счастья. Я в восторге от Табакова, Роберта де Ниро. Прекрасные актрисы Нонна Мордюкова, Маргарита Терехова, Марина Неелова, Наталья Гундарева. Можно долго продолжать.

— Многие ваши коллеги, как и вы, сегодня занялись писательством. Вам интересно читать их мемуары?

— Никаких не читала, кроме своих (смеется). Если серьезно, меня очень интересовала в свое время Вивьен Ли. Но не ее мемуары, а то, что писали о ней.