Джон Робертс - Город негодяев

• Название: Город негодяев
• Автор: Джон Робертс
• Жанр: Научная Фантастика

---

Глава пятая

ТОЛСТЯК

Покинув резиденцию городского головы, Конан двинулся к южной окраине города. И чем дальше удалялся киммериец от Площади, тем более старыми и убогими становились дома. Когда он добрался до Дыры, каменные строения полностью исчезли. Улицы были почти пустынны. Те немногие человеческие существа, что попадались на улицах, являли собою печальное зрелище - живые символы нищеты и пьянства. Это был район хищников и мародеров, спящих днем и охотящихся ночью. Судя по всему, мусорщики и чистильщики улиц ни разу не удостоили своим вниманием удаленные от Площади южные районы города, ибо все здесь утопало в грязи. Огромные наглые крысы кишели ночью и днем. Постоянно приходилось смотреть, куда ступаешь, чтобы не поскользнуться. Наконец Конан добрался до "Химеры". В столь ранний час заведение было еще закрыто. Конан побрел к месту слияния двух рек. Туда он прибыл как раз вовремя, чтобы лишний раз полюбоваться проплывавшими мимо него по течению телами. Судя по всему, это были трупы тех, кто был убит в сегодняшнем сражении. Вся одежда с трупов была сорвана, и речные рыбы уже успели потрудиться над ними. Сейчас тела убитых представляли собою омерзительную массу, за которой по воде плыли внутренние органы, выпавшие из распоротых животов. Сочтя первичное знакомство с городом законченным, Конан пошел назад, на север, в сторону Площади. На этот раз он избрал другую дорогу, ведущую через более зажиточные и совсем новые кварталы. По пути он сделал одно важное наблюдение. Под улицами здесь была проложена система канализационных труб. На собственном опыте Конан уже знал, сколь полезны бывают эти трубы во время отчаянного бегства. Он постарался также запомнить расположение каждого люка, через который можно было попасть в систему канализации. В тот момент, когда Конан остановился у лотка торговца одеждой, мимо него по улице прошла процессия. Двадцать мужчин и женщин, большинство из которых были совсем юными, двигались за человеком, несущим изображение какого-то женского божества с огромными грудями, на вид вендийского. Все эти люди, не попадая в тон, извлекали звуки из разных музыкальных инструментов, и нестройно распевали какие-то гимны, Конан поинтересовался у торговца, что это за люди. Торговец презрительно скривился: - Последователи Матери Дурги. Их предводитель - жрец, который явился сюда пару лет тому назад. Он обосновался в старом храме Митры на Площади. Секта довольно шумная, но почти безвредная. - Разве она разрешена? - спросил Конан. - Я думал, что в королевских городах и бургах дозволены только государственные культы. Торговец с сожалением посмотрел на киммерийца: - Похоже, у этой богини водятся денежки. А в Шикасе большего и не требуется. Конан пошел дальше. У городских ворот он перекинулся парой слов со стражником. Выяснилось, что никто похожий на Пириса не появлялся. Куда же запропастился этот тип? Ожидание уже начало раздражать Конана, он терял терпение. В конце концов, Шикас был городом, где человек, обладающий мужеством, силой и предприимчивостью, может чертовски разбогатеть, не прилагая к этому сверхъестественных усилий. Киммериец наметил уже несколько способов получить целое состояние. Те же восемьсот золотых, которые он должен был получить от Пириса и которые еще несколько дней назад казались ему сказочным богатством, выглядели теперь в его глазах довольно незначительной суммой. Поэтому Конан решил подождать Пириса еще один день, а ежели тот не появится - начать собственное дело. До заката оставалось еще часа два. Конан вернулся в гостиницу и оседлал свою лошадь. И сам он, и благородное животное нуждались в разминке. Конан хотел, чтобы его конь постоянно находился в хорошей форме на тот случай, если понадобится спешно бежать из Шикаса. Оказавшись за пределами города, Конан пустил лошадь сперва рысью, потом перешел в галоп, затем поехал шагом, чтобы не спеша вернуться к городским воротам. Очутившись снова в гостинице, он проследил, чтобы животное было накормлено как следует, после чего дал конюшему специальные указания, как следует выхаживать и кормить боевого скакуна. Каждую свою реплику он сопровождал похлопыванием по плечу - на взгляд Конана, легким, а для конюшего довольно-таки ощутимым. Киммериец хотел быть уверенным в том, что его указания поняты правильно. Когда киммериец вышел из конюшни, он вдруг понял, что после завтрака ничего не ел. День же между тем выдался довольно утомительным. Конан буквально умирал от голода. Он уже стремительно шел к таверне, когда какой-то человек преградил ему дорогу. - Прошу прощения, господин, - проговорил незнакомец. Конан увидел, что перед ним еще юноша, почти отрок с хорошеньким, утонченным, но слабовольным лицом. Чтобы уравновесить это инфантильное выражение лица, юноша надел кирасу из плотной коричневой ткани с нашитыми на нее металлическими пластинами. При движении плащ распахнулся, открыв Конану, что юнец носит не один, а целых два меча. - Да? - пробурчал Конан. Голод всегда приводил его в дурное настроение. - Мой хозяин хотел бы поговорить с тобой. - Мальчик, - сказал Конан, - я не знаю твоего хозяина. И тебя не знаю. Но хочу тебе заметить, что ты стоишь между мной и моим обедом. Так что посторонись, а ежели твой хозяин хочет со мной говорить, пусть приходит сюда и спросит меня в тарерне. - Сожалею, господин, но я вынужден настаивать. Мой хозяин крайне нуждается в том, чтобы поговорить с тобой. Кроме того, он приглашает тебя разделить с ним трапезу. - Ага, это уже лучше. Правда, еще не совсем хорошо. Посторонись. Он оттолкнул юнца и зашагал в сторону таверны. - Господин! На этот раз Конан обернулся: - Будь ты проклят, что... - Он осекся, когда увидел, что юнец наставил на него небольшой арбалет. Должно быть, арбалет висел на петле под плащом уже взведенным, с заложенной стрелой. - Ну что, господин, теперь ты пойдешь со мной? - Настолько ли ты хорош, как воображаешь о себе? Хреновина, что у тебя в руках вряд ли сможет пробить эту кирасу. Что до меня, то я прикончил немало ублюдков, даже будучи тяжело раненным. И рука Конана поползла к рукояти меча. Юнец рассмеялся: - Может быть, оно и так. Но скажи мне, господин, ты и в самом деле ХОЧЕШЬ заполучить арбалетную стрелу в ногу или в руку или даже в глаз? Не слишком ли большая плата за отказ пообедать с моим хозяином? - Твой хозяин, должно быть, чертовски щедрый человек, - проговорил Конан. - Ладно, пошли. Юнец шел позади Конана и указывал ему, куда сворачивать. От гостиницы они прошли совсем немного, а затем завернули за угол красивого каменного особняка. Как и большинство зданий в этом районе, особняк имел каменный первый этаж и деревянный второй. Юнец сказал Конану, чтобы тот поднимался по наружной лестнице на второй этаж. Конан подчинился и остановился на площадке перед тяжелой дверью. - Нам сюда, - сказал юнец, - давай стучи. Конан постучал. Затем резко обернулся, выхватил арбалет из рук юнца и швырнул оружие вниз. С проклятиями парень потянулся за своими мечами. Но вместо рукоятей его ладони сжали запястья Конана. Варвар опередил противника и первым схватил оружие. Киммериец широко ухмыльнулся: - Те, кто не искушен в искусстве владения мечом, нередко считают, что два меча делают их вдвойне опасными. Резким движением киммериец вырвал мечи юнца из ножен, и прежде, чем тот успел осознать, что происходит, - не то что двинуться с места, - Конан уже оказался у него за спиной, прижимая скрещенные лезвия ему под подбородком. - Но это мнение ошибочно, - продолжал Конан. В этот момент дверь скрипнула, и киммериец резко двинулся вперед, толкая юнца перед собой. Человек, открывший дверь, отпрыгнул назад. Конан отвесил юнцу солидный пинок под зад. - Не советую давать соплякам такие опасные игрушки, - проговорил Конан, швырнув оба меча к ногам человека, открывшего дверь. Юнец бесформенной кучей шевелился в углу, держась за голову, которой ощутимо припечатался о стену. Тот, к кому обратился Конан, был человеком необъятной толщины. Самая настоящая громадина. Благодаря не только своему росту, но и чудовищной дородности. Если Бомбас напомниал груду бледной плоти, то этот человек являл собою величественный монумент выпирающего во все стороны жира. Казалось, он был составлен из сфер, выходящих одна из другой. Вся эта громадная туша, опирающаяся на непропорционально маленькие ноги, будто невесомо плыла, когда человек двигался. Разодет он был в богато разукрашенные одежды и носил множество драгоценностей. У него было розовое и пухлое младенческое лицо, однако глаза на этом лице глядели остро и колюче. Он подплыл к юнцу и грустно посмотрел на него сверху вниз. - Гилма, Гилма, - вздохнул он. - Что мне с тобой делать? Я ведь сказал: "Иди и попроси, уважительно попроси - я напомнил тебе об уважении! нижайше попроси киммерийского господина прийти и встретиться со мной, дабы мы могли разделить трапезу и побеседовать". Но разве ты сделал так, как я сказал тебе? Нет, тысячу раз нет! Вместо этого ты возомнил, что можешь сравниться с опытным воином. Простой вежливости показалось тебе недостаточно. Что ж, Гилма, этот господин великодушно преподал тебе достойный урок. И ты еще должен быть благодарен, что он тебя не изувечил. А теперь, Гилма, я требую, чтобы ты извинился перед господином. Юнец яростно вскинул голову, но в лице толстяка он прочел нечто, что заставило его буквально сжаться. Он повернулся к Конану и поклонился: - Нижайше прошу: прости меня, господин. Конан застыл столбом, решительно не зная, как понимать это странное представление, разыгравшееся сейчас перед ним. - Ты сам напросился, - сказал он. - И получил урок, - добавил толстяк. - А теперь давайте помиримся, будем друзьями, сядем и отобедаем как цивилизованные люди. - Я не цивилизованный человек, - заметил Конан. - И все же, - проговорил тот, - именно ты проявил истинное, внутреннее... как бы это сказать... духовное... качество цивилизованности и благородства. Я не в силах выразить тебе, господин, сколь я восхищен человеком, который обладает не только отвагой и мужеством, но и волей, способной держать в узде эти истинно мужские добродетели, и имеет к тому же такие ценнейшие качества, как сострадание и объективность суждения, а также способность к тонкому счету. О, меня восхищает человек, знающий, в каких количествах требуется прикладывать силу, дабы достигать желаемого, не расходуя лишнего. Воистину, я восхищаюсь этим, господин! Конан равнодушно пропустил мимо ушей этот поток слов. - Давай-ка к делу. - К делу? Но что есть дело, что есть смысл? Вот обед - разве он не есть высший смысл существования? Разве может день без обеда считаться совершенным? Или завершенным? А можно ли сказать, что незавершенный день прожит славно? Так давай же, господин мой, перейдем к обеду, а затем поговорим и о других делах. - Ну что ж, обед не помешал бы, - согласился Конан. - Гилма, уведоми нашего хозяина, что можно подавать на стол уже прямо сейчас. Толстяк повернулся к Конану: - Ну, а покамест, господин, давай, чтобы между нами не было никакой напряженности, чтобы вся враждебность исчезла и мир снизошел на нас, давай - я умоляю тебя! - давай присядем. Позволь налить тебе кубок этого восхитительного пуантенского вина, заложенного в погреба за много лет до того, как оба мы, и я и ты, в первый раз огласили слух наших родителей своими младенческими воплями. Это нежнейшее, тончайшее красное альтуга. Этот сорт выращивают на южных склонах здешних виноградников. Тщательно дожидаются полного созревания ягод, после чего кряжистые крестьяне срезают сии грозди. Прелестнейшие ножки милых девушек топчут сии плоды лозы, выжимая из них сок, орошающий здешнюю счастливую землю. О, эти дивные ножки, что топтали этот виноград! Иные обратились уже в прах, другие покрылись мозолями и трещинами, представляя собою отвратительную картину кривых старушечьих ног. Но обаяние девичьих ножек, вне всякого сомнения, передалось тому дивному напитку, коим я ныне наполняю этот кубок. Толстяк налил до краев два кубка, протянул один из них Конану. Конан подождал, пока его собутыльник осушит свой кубок до дна, и только после этого сделал то же самое. "А вино и в самом деле превосходно, - отметил про себя Конан. - Превосходно, невзирая на всю брехню толстяка". Киммериец протянул толстяку свой кубок, и тот вновь наполнил сосуд. - Теперь, господин, - сказал незнакомец, - я знаю, что ты киммериец и зовут тебя Конан. - Ты неплохо информирован, как я погляжу, - пробурчал Конан. - Чего нельзя сказать обо мне. Я ничего о тебе не знаю. - Ну так давай же с самого начала исправим эту маленькую досадную оплошность. Твоего нижайшего слугу, что стоит здесь перед тобою и мечтает оказать тебе большее гостеприимство, чем в состоянии, зовут Касперус. Я младший - я даже, скорее, наимладший, незначительнейший - колдун из Нумалии, что в Немедии. Ты знаешь об этом городе? - Бывал там, - кивнул Конан. - Восхитительный город! Волшебный город! Город мудрецов и художников! Город, где даже такой тупица, как я, может снискать себе репутацию мага, пусть даже скромную. И обучиться этому ремеслу. Магические искусства, конечно, ужасны и загадочны. И требуют, увы, чтобы тот, кто хочет стать истинным мастером, начинал обучение с детства, претерпевая все страдания и ограничения аскетизма. Увы, у меня не было возможности пройти этот путь до конца. Жизнь сложилась так, что я начал изучать Мистерии, уже достигнув зрелости, что ты, вне всякого сомнения, уже успел заметить. - Он обвел рукой свои округлые формы с несколько виноватым видом. - И нужных для настоящего мага качеств у меня, к сожалению, не было. Не получил я и соответствующей подготовки. Нет, другому учили меня. Большую часть своей жизни я провел торговцем предметами искусства - раритетами, стоимость которых большинство людей не в состоянии себе даже представить. Киммериец кивнул, изобразив вежливый интерес. Он прислушивался вполуха к неиссякаемому потоку слов, куда больше внимания уделяя выражению лица и жестам собеседника. Еще с юности, оказавшись в диком мире городов-государств и империй, варвар научился более доверять жестам и выражению лица, нежели словам, которые часто оказывались всего лишь пустой оболочкой. В больших городах словам веры нет. Уже давным-давно Конан научился узнавать о собеседниках куда больше, чем те хотели бы высказать. Хотя это подчас здорово мешало ему в тех случаях, когда он имел дело с женщинами. Вот и этот человек, что сейчас разглагольствовал перед ним, изо всех сил старался показаться эксцентричным и довольно глупым толстяком, который всего лишь балуется магическим Искусством. На самом деле из всего, что он пытался показать, единственной правдой была его неправдоподобная тучность. Все остальное - фальшивка. За напускной мягкостью и словоохотливостью Конан различал жестокий и блестящий ум; волю, столь сильную, с какой киммерийцу еще ни разу в жизни не приходилось сталкиваться. Впрочем, Конан не подал и виду, что раскусил толстяка. Этот урок он тоже усвоил с юности, причем заплатив некогда за него довольно большую цену. - Несмотря на то что магией я начал заниматься довольно поздно, продолжал тем временем журчать Касперус, - я, должен тебе признаться, сумел-таки достигнуть определенного мастерства в искусстве тавматургии, чтобы получить возможность отыскать, когда потребуется, человека, сочетающего в себе множество редких качеств. Как раз таких, какие мне необходимы. К тому же находящегося поблизости от моего местопребывания. Позволь мне провести небольшой опыт, господин. Он подошел к низкому столику, знаком пригласив Конана приблизиться. Киммериец подошел. Конан терпеть не мог колдовства, но чувствовал, что здесь скрывается нечто куда более значительное, чем простое колдовство. Нечто куда более приятное, куда более соответствующее его, Конана, вкусам. А именно: киммериец ощутил запах денег. И больших денег. На столе покоился деревянный предмет, напоминающий раскрытую книгу. Крышка, крепящаяся на петлях, была откинута, открывая странные знаки, вырезанные на внутренней поверхности "книги". На оборотной стороне "обложки" имелось зеркало, сделанное из черного стекла - во всяком случае, этот предмет очень напоминал черное стекло. - Знаешь ли ты, что это такое? - спросил Касперус, проявляя изумительную для него лаконичность. - Магическое зеркало, - ответил Конан. Это было обычное устройство, используемое колдунами для того, чтобы следить за удаленным или скрытым. - Верно, господин, совершенно верно! Элементарная штука, но абсолютно необходимая. Единственное, что мне нужно сделать, - сконцентрироваться на требуемом, произнести одно-два заклятия - и пожалуйста! И что же мне открыло мое магическое зеркало? А открыло оно мне, о господин мой, что в этом самом городе находится в точности тот самый человек, который мне необходим. А именно: киммерийский воин, сын могучего и сурового народа, самого могучего и самого сурового в мире. И прежде чем Конан успел вставить хоть слово, появились слуги. Работали они ловко и расторопно. Споро установили стол, покрыв его снежно-белой скатертью, быстренько расставили обеденные приборы и блюда. Когда последняя тарелка была поставлена и свечи зажжены, стол, казалось, готов был вот-вот надломиться под тяжестью яств. Каких только деликатесов здесь не было! Однако вершиной этого кулинарного апофеоза был зажаренный целиком поросенок. Вместо глаз поросенку были вставлены вишни, а во рту лежало яблоко. - Остальные где? - спросил Конан. - Кого ты имеешь в виду, господин? - поинтересовался Касперус, усаживаясь за этот великолепный стол. - Других едоков, кого же еще. - Конан тоже сел. - Уж не хочешь ли ты сказать, что вся эта гора жратвы только для нас двоих? - А почему бы и нет, господин? - спросил в свою очередь маг. Конан считал себя довольно-таки прожорливым парнем. Но даже для него, с его варварским аппетитом, делающим честь истинному киммерийцу, трудненько было бы и за неделю расправиться со всем тем, что громоздилось сейчас на столе. - Как я уже говорил тебе, господин, я в лучшем случае являюсь третьеразрядным колдунишкой. А до этого был скромным и ничтожным торговцем произведениями искусства и редкими безделушками. Конечно, рядом с настоящим воителем я не иду ни в какое сравнение. Кроме того - к величайшему моему сожалению, должен сознаться, что и в торговле предметами искусства мои достижения попросту смехотворны. Однако же, о мой господин, в том, что касается пиршеств и застолий, равного мне в мире нет. Вот и получается, что ты, мой господин, да я - мы, каждый, только каждый по-своему, обладаем качествами, которые граничат с героическим, с божественным. Я спрашиваю: отчего мы должны сковывать свой героизм, надевая личины людишек ничтожных, не способных совершать великие дела? Ведь, господин мой, неужели ты станешь сражаться с неопытным юнцом, у которого нет ни малейших шансов одолеть тебя, - с твоей-то силой, с твоим-то умением? То же самое можно сказать и обо мне. Неужто я с моим ничтожным, но по-своему уникальным даром довольствуюсь количеством пищи, способным утолить аппетит зауряднейшего работяги? Конечно же, нет! Посему, о господин мой, приступим! И с этими словами толстяк взял кривой нож с костяной ручкой и отхватил от жареного поросенка здоровенный кусок, способный утолить голод целого семейства. Конан почувствовал, что не в силах более выносить дразнящие ароматы, исходящие от пищи, и тоже начал наваливать еду себе на блюдо. В безмолвии оба - Конан и его сотрапезник - приступили к обеду, время от времени наполняя свои кубки из графинов, которыми был густо уставлен весь стол. Киммериец нанес значительный ущерб стоящим перед ним яствам. Когда он наконец откинулся назад и сыто рыгнул, толстяк все еще яростно вгрызался в окорока. Казалось, у него во рту не было ни крошки уже несколько недель. Он опустошал блюда, обгладывал кости, высасывал из них мозг, десятками поглощал пирожки, тут же заталкивая себе в рот огромные ломти хлеба, густо намазанные маслом. Поскольку Конан уже утолил голод, зрелище это показалось ему отвратительным. Чтобы не смотреть на обжирающегося Касперуса, он принялся исследовать взором помещение, в котором находился. Сотрапезники пировали в необыкновенно длинной комнате. Похоже, маг-торговец занимал целый верхний этаж здания. Мебели немного, но она сплошь богатой отделки: громадная кровать, несколько кресел, обеденный стол. По углам распиханы большие узлы, напоминающие о том, что маг был путешественником. Но самое удивительное, что из всего чародейского арсенала у толстяка имелось лишь одно магическое зеркало. Обычно берлоги колдунов просто заставлены астролябиями, древними манускриптами, сосудами со странными жидкостями и порошками, булькающими ретортами. Впрочем, Касперус сам признавался, что путешествует, можно сказать, налегке, а в магии является дилетантом. Наконец Касперус оторвался от трапезы и густо рыгнул. На столе ничего не осталось, кроме обглоданных костей и скорлупы. Касперус аккуратно обтер губы шелковым платочком, а затем погрузил пальцы в сосуд с пахучей водой, на поверхности которой плавали розовые лепестки. - Потрясающе, превосходно, господин, великолепно! - воскликнул толстяк. Именно трапезы наподобие этой придают жизни истинный смысл! Только это и имеет ценность. А также поиски древнего, скрытого и истинно драгоценного. Кстати, об этом-то мы и должны поговорить, господин. Если ты не возражаешь, давай обсудим наши дела. Касперус поднялся из-за стола, двигаясь легко и непринужденно, как пуантенский танцор. И это - несмотря на горы пищи, которые только что уместились в его необъятном брюхе! Он подошел к одному из кресел, подвинул его поудобнее и уселся. Затем громко хлопнул в ладоши. Появились слуги и унесли остатки трапезы. Конан сел в кресло напротив. Пока прислуга суетилась, очищая объедки и вытаскивая стол, киммериец и Касперус безмолвно наслаждались вином. - Ну, - проговорил Конан, когда слуги наконец исчезли. - Выкладывай, что там у тебя. - Это длинная история, о мой господин. Соблаговоли выслушать ее, ибо она стоит того. То, что скрыто за ней, сулит большую выгоду. Великую выгоду. Касперус подался вперед, к Конану, и заговорил почти шепотом: - Итак, о мой господин, что тебе известно о Селхет? Конан покачал головой: - В первый раз слышу это слово. - И то верно. За пределами Стигии мало кто слыхивал о Селхете. Это не слово, мой господин, как ты изволил выразиться, а имя. Это имя одной из богинь стигийского пантеона. Конан поерзал в кресле, почувствовав себя неуютно. Не любил киммериец Стигии. Даже не то чтоб не любил, а просто ненавидел. Ненавидел страну, ее жрецов, царей, ее колдунов, ненавидел дикое сборище стигийских богов и божков. Касперус тем временем продолжал: - В течение многих столетий Селхет была младшим божеством, всего-навсего охранительницей могил. Бедные вырезали ее изображение на надгробиях, а богатые устанавливали на могилах ее статуи. Подобно всем стигийским божествам, она изображалась в виде животного. А именно - в виде скорпиона, ибо такова была ипостась Селхет. Кстати, много ли ты знаешь о магии, господин? - Не более, чем необходимо для моей безопасности, - заявил Конан. - Мой бог Кром. Любому человеку достаточно одного бога. - Ах да, Кром. Бог северян. Противник Имира. Весьма интересное божество. Впрочем, в магии с ним мало что связано. Ну да ладно. Итак, мой господин, несомненно: путешествуя, ты понял, что религиозные представления большинства людей существенно отличаются от твоих. Большинство предпочитают плетору, то есть многобожие, пантеон, состоящий из множества богов. Но ни у одного народа на земле нет такого сонмища божеств, как у стигийцев. - Касперус откинулся назад и рассмеялся. - Я говорил уже тебе, господин, что я - маг, хоть и не мастер, а всего лишь любитель. Но это вовсе не означает, что я суеверен. Работа магии и дела божеств сочетаются между собой по определенным законам, для человеческой речи невыразимым. Только высшим магам понятны эти законы. Для обывателя божество - это просто нечто вроде исключительно могущественного, но вполне человеческого существа. Но боги совсем не таковы, уверяю тебя. Взять хотя бы Селхет. Грабители могил занимаются своим нечестивым ремеслом по ночам. Шаря в темноте в разрытых могилах, они встречаются с двумя видами животных, которые волей-неволей представляют для них опасность, а именно: со змеями и скорпионами. Но змеи ночью вялы и редко кусают людей. Скорпионы же, наоборот, активны в темное время суток. Любой мародер подвергается опасности. Некоторые стигийские скорпионы таковы, что один-единственный их укус несет с собой смерть. Вот и получается, что для вульгарного ума скорпионы - священное животное Селхет, охранительницы могил. Ты следишь за моей мыслью, о господин? - Покамест да, - проговорил Конан. - Замечательно, господин мой. Однако же продолжим. Селхет - это немыслимо могущественное существо с неведомой далекой звезды. Невозможно представить себе, как далека она от нас. Но в Стигии она изображается, как правило, в одной из трех своих ипостасей: в образе прекрасной женщины с головным убором, увенчанным изображением скорпиона, в образе скорпиона с женской головой или же просто в виде скорпиона. Ну а теперь скажи мне, что ты знаешь о Пифоне? Касперус сцепил пальцы на обширном брюхе. Перстни, унизавшие его жирные пальцы, красновато поблескивали в свете свечей. - Это город из древних легенд. Столица давным-давно исчезнувшего Ахерона, - буркнул киммериец. - Превосходно! Кстати, ахеронцы - близкие родичи сегодняшних стигийцев. Оба народа ведут свое происхождение от жителей еще более древней Лемурии. Ахерон был северным лемурийским царством, а Стигия - южным. Ах, господин! Если бы только ты мог видеть пурпурнобашенный Пифон! Я в моих мистических путешествиях удостоен был лицезреть его. И уверяю тебя: самые богатые города нынешних времен по сравнению с Пифоном просто жалкие трущобы. Башни его были столь высоки, что казалось, доставали до Луны. Что до могущества его магов, то оно было таково... никогда в мире не появлялось ничего более великого. - В голосе Касперуса зазвучала грусть. Это была неподдельная печаль прирожденного рассказчика. - По мере того как одно тысячелетие сменялось другим в бесконечном вращении колеса времен, Ахерон все больше и больше дряхлел. Со временем почти все из сокровищниц его магического знания были забыты. Варвары Хайбории обрушились на выродившихся потомков некогда великой империи и разбросали их по миру, подобно тому как ураган срывает гребни волн и несет перед собой клочья пены. Многие из ахеронцев бежали на юг, в поисках убежища у родственного им народа - у стигийцев. Стигия, в отличие от Ахерона, находилась в то время на вершине своего могущества. На реке Стикс остановила она полчища хайборийцев. С тех пор минули тысячелетия. Но хайборийцам так и не удалось перейти Стикс. Итак, мой господин, мы подбираемся к самой сути нашего дела. - Да уж пора бы, - проворчал Конан. Толстяк между тем продолжил, пропустив мимо ушей грубое замечание киммерийца: - Первая часть истории, которую я только что рассказывал, в общих чертах излагается в Книге Скелоса. Но тебе, мой господин, наверное, хорошо известно, что форма изложения материала в этом величайшем труде внешне напоминает горячечный бред и поэтому вызывает законное сомнение касательно последовательности излагаемых событий. Но для воистину великого мага, владеющего ключами к Книге Скелоса, изложенное там внятно и понятно. Однако я уже не раз подчеркивал в разговоре с тобой, что лично я таким магом не являюсь. Конан подавил невольный стон. Неужто все рассказанное - только ПЕРВАЯ ЧАСТЬ истории? - Среди пифонских беженцев оказались и жрецы Селхет. Эта некогда богатая и могущественная каста ко времени бегства в Стигию была на грани полного краха. Их храмы и сокровища были захвачены дикими хайборийцами, так что жрецы принесли с собой только то, что сумели унести. А именно - книги. Однако им удалось найти себе покровителя в лице тогдашнего бога-царя Хопшефа Сто Семьдесят Третьего. Он подарил им город, ныне известный как Хет, Город Скорпионов. Отдал вместе с обширными землями, что тянутся от реки далеко в пустыню. Конечно, в Стигии богиня Селхет вынуждена была примириться с второстепенной ролью, ей отведенной, ибо в этой стране уже тогда главенствовал культ Сэта, древнего змея, и жрецы этого культа не терпели соперников. В благодарность за явленную щедрость жрецы Селхет изготовили статую своей богини и преподнесли ее в дар богу-царю. Это была не простая статуя. Во-первых, ради нее жрецы нашли самого великого ваятеля тогдашних времен. Звали его Экба. Он был подданным короля Будры, правившего в одном из королевств тех времен. Ныне о том королевстве ничего не известно, кроме имени самого властелина. Скульптор Экба был совершенно безумен и поэтому жрецы Селхет остановили на нем свой выбор. Жрецы приказали ему изготовить статую богини в виде скорпиона с головой женщины. Над скульптором они сотворили множество заклинаний, дабы привести его в состояние должного вдохновения. Экба мог потребовать любые материалы, невзирая на редкость или ценность. А материалы, которые нужны были скульптору, и в самом деле оказались удивительными. Два года ушло только на то, чтобы собрать их. Многие герои тех дней, мужи, с которыми я и не мечтаю сравниться, о мой господин, отправились на поиски этих материалов. И большинство из этих героев нашли свою смерть на трудном пути. Экба потребовал кость живой принцессы, детородный орган дракона, жемчужину разновидности, известной лишь в Кхитае, и так далее. Все эти субстанции были истолчены в порошок и смешаны с металлом, из которого был создан идол. После чего Экба целых десять лет работал над созданием статуи. Он проводил много времени за молитвами и ритуалами, ибо стремился обрести истинное видение. Много раз пытался он отлить фигуру, но всякий раз попытки его оканчивались неудачей. Жрецам приходилось постоянно находиться при нем, ибо он часто пытался покончить с собой. В конце концов Экба, окончательно впавший в отчаяние, потребовал, чтобы ему была дана гигантская доза черного лотоса. Такие дозы употребляли лишь величайшие маги при произнесении наиболее могущественных заклятий. С огромной неохотой жрецы согласились на это и подготовили для ваятеля зелье. Экба выпил его и впал в транс, который длился десять дней и десять ночей. Все, кроме самых опытных магов, считали его мертвым. Очнулся скульптор уже полностью одержимый безумием. Экба приказал, чтобы все материалы перенесли из мастерской в самое сердце святилища богини. Там он заперся и забаррикадировал двери, после чего приступил к работе. В течение двадцати дней он трудился без еды и питья. Из храма то и дело доносились какие-то зловещие звуки, но что делал там скульптор неизвестно. Наконец в полночь, когда луна стояла в зените над храмом, из-за запертых дверей послышался ужасающий вопль. Жрецы с трудом расчистили проход и ворвались внутрь. На пьедестале они обнаружили великолепное изображение своей богини. У подножия лежало тело Экбы; черты его лица исказило выражение невыразимого ужаса. Тело Экбы было столь сильно накачано ядом, что через несколько минут после того, как рядом оказались жрецы, оно буквально лопнуло и разлетелось на куски. Рассказывая все эти мерзкие подробности, толстяк, похоже, испытывал невыразимое удовольствие. - Я думаю, незачем упоминать о том, что бог-царь нашел статую воистину достойным подарком и выстроил во дворце святилище, где и поместил ее. К слову сказать, статуя, которую в конце концов отлил мастер, уже не являлась столь ценной из-за материала, ибо была создана в обыкновенной бронзе. Во всяком случае, такой она казалась внешне. Конечно, в эту бронзу были добавлены многие драгоценные субстанции, но прежде, чем влить их в сплав, мастер истер их в невероятно тонкий порошок. Но не материал делал статую столь драгоценной. О нет, мой господин! Не материал, а чудовищная магическая мощь, которую буквально излучала статуя. В течение многих веков стигийские боги-цари использовали это изображение скорпиона в наиболее экзотических таинствах. Что до жрецов Селхет, то время от времени они переживали периоды особого благоволения со стороны царей. Однако даже в этом проклятом царстве все подвластно времени и ничто не остается неизменным. Сила Сэта росла. Все реже и реже использовалась статуя Селхет в обрядах, а жрецы Селхет утратили былую власть. Затем пришли Годы Распада. Три столетия Стигия была разбита на воюющие между собой провинции, и глава каждой из этих провинций заявлял свои права на титул бога-царя. И на земле, и на магическом плане происходили великие битвы. Те немногие жрецы, которые поддерживали жизнь в святилище, не хотели, чтобы статуя была захвачена одной из противоборствующих сторон. Поэтому они перенесли ее в королевскую усыпальницу. Затем для того, чтобы скрыть истинную природу этой волшебной статуи и отвратить глаза грабителей от этой величайшей ценности, они покрыли ее толстым слоем черного лака. Отныне она напоминала обычное изваяние из черного камня. С тем жрецы и оставили ее в гробнице. В ходе междоусобиц дворец много раз переходил из рук в руки. Предполагается, что жрецы Селхет были убиты в самом начале смут. Поэтому истинная природа изваяния Селхет была прочно забыта. Со временем дворец был покинут и его покрыли пески пустыни. Толстяк осушил свой кубок. Впрочем, он быстро налил себе еще, затем предложил еще вина Конану, который, несмотря на все свое отвращение к колдовству, слушал историю с искренним интересом. - Рано или поздно, - продолжал Касперус, - грабители должны были проникнуть во дворец и обобрать усыпальницу. В Стигии имеются целые деревни, живущие исключительно за счет мародерства. Жители этих деревень великие мастера во всем, что касается охранительных заклинаний, необходимых для того, чтобы защититься от магии, которую обычно накладывают на места захоронений. Доподлинно известно, что примерно пятьсот лет тому назад черный скорпион попал в руки колдуна Аштаке из Кешана. Аштаке не подозревал об истинных силах, кроющихся в статуе. Но понимал, что это какой-то чрезвычайно важный талисман. После того как Аштаке умер, статуя перешла к одному из его учеников, а затем более чем на столетие исчезла из поля зрения магов. Новое упоминание о ней мы находим в Анналах Семьи Ашбаал. В течение многих лет статуя, похоже, хранилась среди сокровищ членов этой семьи, наследственных купцов-принцев Шема. Они ничего не знали об истории статуи и об ее магических свойствах, но это и не важно. Даже покрытая лаком, потускневшим от времени, статуя являла собой замечательное произведение искусства. В течение жизни нескольких поколений статуя числится в их сокровищнице. Ценность этого произведения была понятна с первого взгляда, поэтому статуя разжигала страсти среди коллекционеров предметов искусства. Анналы сообщают, что Скорпион наряду с многими другими сокровищами был похищен, когда аргосийцы вторглись в Шем. Это произошло триста лет тому назад. Следующее упоминание о Скорпионе встречается в мемуарах Эльсина Атаро, первого советника зингарского короля Гитаро Третьего. Этот человек, Атаро, так же как и я, одновременно подвизался на нивах искусства и магии. Он знал, что Черный Скорпион - это нечто куда большее, нежели просто раритет. Более того, он крайне заинтересовался тайной силой магии Скорпиона. Изучив множество древних и редких книг, он начал подозревать истинную природу прекрасной скульптуры. Он пришел к выводу, что перед ним - древняя статуя Селхет, принадлежавшая когда-то богам-царям, хотя о происхождении статуи и об истории ее создания он мало что знал. Когда Атаро умер, среди оставшихся после него сокровищ Черного Скорпиона не было. Восемьдесят лет тому назад эта статуя снова возникает среди вещей, принадлежащих знаменитому колдуну Шамта из Шадизара. Как Скорпион попал в Замору - неизвестно. Так или иначе, маг Шамта заполучил ее в свою собственность, а затем много лет пытался разгадать ее тайну. Он проделал с ней множество магических экспериментов и оставил после себя совершенно уникальный манускрипт, содержащий описание этих экспериментов. Несколько лет назад случилось так, что этот манускрипт попал ко мне. Однажды вечером, когда луна была на ущербе, Шамта предпринял последний опыт, о котором ничего не известно, поскольку сам маг не пережил его, дабы поведать миру о своих открытиях. Известно только, что башня, стоявшая на возвышении недалеко от его жилища, - та башня, в которой он и проводил свои магические опыты, взорвалась, будто извергающийся вулкан, разбросав камни по всему Шадизару. Однако среди обломков не было обнаружено ни малейших следов ни самого колдуна, ни Черного Скорпиона. К счастью, Шамта держал свои записи не в башне, а в своем жилище, которое при взрыве лишь слегка пострадало. Его наследники решили, что имеет смысл размножить уникальный документ, а затем продавать копии любому, кто учится магии либо практикует ее. Брали они за эти копии кругленькую сумму. Поэтому в последующие годы об экспериментах Шамты узнали многие, но отнеслись к этому просто как к очередной диковине. Ибо общепринятым было мнение, что статуя Селхет погибла во время взрыва, разрушившего башню Шамты. - А что, это было не так? - спросил Конан. - Отнюдь. Примерно лет сорок тому назад эта статуя оказалась в руках Мельхаруса из Нумалии, торговца древностями и предметами искусства. Упираясь кулаками в колени, Касперус наклонился вперед. Речь его зазвучала лихорадочно. - Этот человек, Мельхарус из Нумалии, был моим отцом. Будучи еще мальчишкой, я собственными глазами видел легендарную статую в кладовой его магазина, которую он оборудовал специальными замками! Даже тогда, хотя я еще ничего не знал, статуя поразила меня. Было в ней нечто, что завораживало. Статуя притягивала к себе мои мысли и желания, будто она была живая и наделена некоей неведомой силой. - Глаза толстяка горели, а на его пухлых губах начала собираться слюна. Перед Конаном сидел человек, который говорил о своей самой потаенной, самой заветной страсти. - Я пользовался любой возможностью, чтобы зайти в кладовую. Едва появлялась надобность, я вызывался вытирать пыль и чистить предметы, хранившиеся там. Мой отец приписывал это моей исполнительности и старательности. На самом же деле мне нужен был только предлог, чтобы оказаться там и прикоснуться к статуе, гладить ее гладкие бока, ласкать черное прекрасное лицо богини, смотреть на нее. Или... - Глаза Касперуса пылали, он мотнул головой, будто пытаясь пробудиться ото сна. - Однажды вечером, - продолжал он, - в магазин пробрались воры. Они проникли в кладовую. Там было много сокровищ, но унесено было лишь одно - Черный Скорпион. Мой отец обрадовался, узнав, что пропала одна только статуя. Он решил, что грабителей что-то напугало и они бежали, не успев схватить ничего, кроме этой статуи. Однако я чувствовал, что эти воры знали, за чем пришли. Я же горевал над потерей. Но несмотря на горе, я взял себя в руки. Я поставил себе цель: узнать все, что только возможно, о Черном Скорпионе. Кончилось тем, что я начал изучать магические науки, хотя, как я уже говорил тебе, для того, чтобы стать великим магом, мне не хватает амбиций. Нет, я не хотел становиться великим магом. Я пытался найти статую. По всему свету я рассылал своих соглядатаев. О, я разослал их множество. Еще больше я раздал взяток. Я платил за любую крупицу информации, которая, как мне казалось, могла быть связана с этой статуей. Я понимал, что с тех пор, как грабители похитили ее из магазина моего отца, статуя, должно быть, прошла уже через многие руки. Да, я знал это. Статуя постоянно меняет обладателей. Это потому, что есть у нее одно любопытное свойство. Она ведет к гибели любого неопытного волшебника, который пытается использовать ее. - Тогда почему, - спросил Конан, - почему ты так хочешь заполучить эту вещь? Ведь ты сам говоришь, что она была причиной гибели многих великих колдунов. Касперус откинулся в своем кресле и оглушительно рассмеялся. Он хохотал так, что жир заходил ходуном по всему телу. - Потому что, достопочтенный господин, когда я описывал тебе чувства, которые я испытывал по отношению к этой статуе, я описывал чувства мальчишки! В то время я находился под воздействием ее чар. Тогда она казалась мне прекрасной и загадочной. Тогда она казалась мне самой желанной вещью в мире. Но с тех пор, господин, я многое узнал о ней! Верь мне, теперь я знаю ее куда лучше. Когда я достиг зрелости, то понял, что никогда не быть мне великим волшебником. Но к тому времени я узнал, что есть в мире одна вещь, которая лучше даже власти, о какой бы власти мы ни говорили - о власти царя или же мага. И эта вещь даже лучше богатства! Я торговал предметами искусства, и мне приходилось иметь дело с многими богатейшими людьми мира. И я узнал, что законы написаны не для них; они сами находятся над законом. Их с почетом принимают короли, эти люди являются покровителями магов, которые есть не что иное, как их слуги. И, тут Касперус снова наклонился вперед и вновь перешел на шепот, - я понял, что древняя статуя Селхет в образе Скорпиона - самая дорогая вещь, какая только существует на земле! Завладев ею, я стану самым богатым из ныне живущих. Конан открыл было рот, чтобы заговорить, но маг опередил его: - Подумай об этом, господин. Черный Скорпион соединяет в себе одном три вещи. - Он вытянул вперед пухлую руку и загнул один палец: - Это невероятно древний артефакт давным-давно исчезнувшей империи. - Он загнул второй унизанный перстнями палец: - Это величайшее произведение искусства, какое когда-либо знал мир. - И наконец третий палец: - Это, возможно, наиболее могущественный магический талисман из существующих. Я говорю об этом в последнюю очередь, потому что многие считают, что самым могущественным талисманом является легендарный драгоценный камень, именуемый Сердцем Аримана. Но я не верю, что Сердце Аримана могущественнее Черного Скорпиона. Да и в любом случае, за последние три тысячи лет никто не слышал о местонахождении Сердца Аримана. Теперь же, когда статуя считай что в моих руках, я собираюсь устроить невиданный прежде аукцион. Аукцион одновременно для колдунов и собирателей предметов искусства, а также для немногих, кто, подобно мне, подвизается на обеих нивах. Я разошлю повсюду письма, в которых перечислю книги и трактаты, где так или иначе затронута тема Скорпиона. Кроме того, на аукционе я предложу не только одного Скорпиона. О нет, куда большее! У меня имеется громадная библиотека, которую я собирал все эти годы. Там хранится все касательно статуи. Без этой библиотеки даже великий маг рискует потратить всю свою жизнь, пытаясь разгадать тайны этой дивной статуи. Среди документов, что будут выставлены на аукционе, имеется ОРИГИНАЛЬНЫЙ манускрипт, описывающий эксперименты Шамты, а не те убогие и несовершенные копии, какими наводнили мир его наследники. Я разошлю приглашения всем великим волшебникам нашего времени - времени упадка. Я отправлю приглашения в орден Белого Фазана в Кхитае, я отправлю приглашение Тот-Амону, а также другим. Уже сейчас я предполагаю, что лучшую цену даст нынешний царь-жрец Стигии. Конечно, он не идет ни в какое сравнение со своими давними предшественниками, богами-царями, но тем не менее он по-прежнему является самым богатым человеком в мире. Кроме того, он известен своим интересом к магии и обширными познаниями в этой сфере. - В таком случае, почему бы просто не продать статую этому жрецу-царю, спросил Конан, - и забыть обо всех остальных? - Потому что, мой господин, все волшебники стремятся к власти и ради этой власти могут предлагать предметы совершенно уникальной стоимости. Так что я не исключаю, что человек, подобный Тот-Амону, который покамест вовсе не король, в качестве мага значительно более превосходит жреца-царя Стигии. Он может предложить куда большую цену, чем стигийский жрец-король. Вероятность этого тем более возрастает, что земные богатства мало интересуют Тот-Амона. Все, что ему нужно, - это власть. Магическая власть. Касперус хлопнул жирными ладонями по пухлым коленям: - Если коротко, мой господин, я намереваюсь превратить Черного Скорпиона в неисчислимое богатство. Да, мой господин, в неисчислимое богатство, в огромную гору золота. - Ну а мне, - нетерпеливо перебил Конан, - мне-то что до всего этого? - Я как раз и подхожу к этой теме, мой господин. - Желательно побыстрее, - пробурчал киммериец. - В течение последних лет я проследил прихотливые пути Скорпиона, МОЕГО Скорпиона, из рук одних мошенников или торговцев в руки других. Отслеживая перемещения моей драгоценной статуи, я, скромный торговец произведениями искусства и твой скромный слуга, установил множество полезных контактов. Несколько раз дивная статуя почти оказывалась у меня в руках, но всякий раз она бывала украдена или продана буквально за несколько дней до моего появления. В прошлом месяце в Бельверусе я узнал, что она находится в доме одного богатого дилетанта, собирающего коллекцию магических предметов. Он не позволил мне даже взглянуть на статую и с презрением отверг мои деньги, хотя я давал ему воистину царскую цену. А ведь человек этот не имел ни малейшего представления о ее истинной стоимости. Любые попытки с его стороны использовать статую в магических целях неминуемо привели бы его к самому печальному концу. Согласись, о мой господин, что мое предложение выкупить у него эту статую было истинным актом благотворительности и милосердия. Когда же мне не удалось приобрести у него статую, я нанял одного... э-э... скажем так, агента, чтобы он добыл ее для меня. - Ну и что? Удалось вашему вору ее стащить? - спросил Конан. - Господин! - воскликнул Касперус протестующе. - Какое грубое слово ты употребил! Конан пожал плечами: - В свое время я и сам был вором, поэтому не нахожу это слово постыдным или грубым. - Ладно, я отвечу на твой вопрос. Нанятый мной агент не только преуспел, но, с моей точки зрения, слишкбм преуспел. Да, ему удалось завладеть Скорпионом. Более того, он бежал со статуей... В общем, у меня есть основания предполагать, что в настоящее время он находится в этом городе. Либо окажется здесь в ближайшие дни! - И ты хочешь, чтобы я нашел для тебя эту штуку? - спросил Конан. - Именно так, мой господин. - Так почему ты не сказал мне этого с самого начала? На мгновение Конану показалось, что его вопрос искренне расстроил толстяка. - Ну, мой господин, подумай сам. Разве можно подходить к обсуждению столь щекотливой темы, не подготовив сперва для этого почву? Даже простая беседа о столь удивительном сокровище с человеком, не посвященным предварительно в историю его происхождения, дабы собеседник мог оценить по достоинству всю непередаваемую дивность этого творения и всю магическую мощь, заключенную в этой статуе, кажется мне настоящим святотатством. Да, да, господин мой, именно так, святотатством! Конан решил сменить тему, сочтя своего собеседника одержимым. - Кто этот вор? Как я могу его найти? Касперус развел пухлыми руками: - Увы, это уже не важно. За этот кратчайший промежуток времени драгоценный идол сменил по крайней мере двух хозяев. У моего агента были партнеры. Их приходится тоже брать в расчет. Однако в этом городе есть единственный возможный покупатель для статуи. Этот человек сам себя называет Андолла и утверждает, что он - колдун. На самом деле я подозреваю, что он просто шарлатан. Впрочем, богатый шарлатан. Что до меня, то я вынужден скрываться и не могу показываться на улицах. В противном случае тот, у кого сейчас находится статуя, и близко не подойдет ни к какому Андолле, а просто убежит. В общем, мне нужен человек, который, с одной стороны, был бы умен, с другой - силен и умел владеть оружием, а с третьей - знал меры предосторожности в обращении с магическими предметами. Если же коротко, мой господин, я намереваюсь предложить эту работу тебе. - Теперь мы подходим к самому важному пункту нашей содержательной беседы, - заявил Конан. - Сколько? - Я бы осмелился предложить 50 тысяч золотых аквилонских марок после того, как статуя будет у меня в руках. Это была царская сумма, но Конан напустил на себя вид глубокого разочарования: - Если это столь ценная вещь, как ты тут рассказывал, то предложенная тобой сумма просто смехотворна. - Но, мой господин, у этой статуи не будет других покупателей, кроме меня. Ты никому не сможешь ее перепродать. Если же ты попытаешься продать ее личности вроде Тот-Амона, то он попросту отберет ее у тебя силой или с помощью магии. Со мной же ему так просто не справиться. Что-что, а охранные чары я изучил хорошо. И не забывай, мой господин, что этот идол стал причиной смерти множества людей за минувшие тысячелетия. Нет, господин мой, не за статую буду я тебе платить, ибо эта статуя - уже моя и только моя. И всегда была моей. Платить я тебе буду за работу, которая займет у тебя всего лишь несколько дней. Согласись, мой господин, что 50 тысяч золотых марок - более чем удовлетворительная плата за такую работу. Для такого человека, как ты, с твоим мужеством, с твоей силой и умением, с твоей мудростью, выполнить мое поручение - пара пустяков. В конце концов, тебе придется иметь дело не с великими волшебниками, а с простыми ворами. Нисколько не сомневаюсь, что для своей охраны эти воры наняли людей, умеющих владеть мечом. Поэтому-то мне и нужен такой мастер, как ты. Что касается моего телохранителя Гилмы, то максимум, на что он способен, - это охранять меня от обычного сброда, которому не дает покоя мое богатство. Да что говорить о Гилме! Ты ведь уже имел возможность убедиться в его неопытности. - Отлично, - сказал Конан. - Я согласен на такие комиссионные. Пять тысяч вперед, прямо сейчас. Потому что, как я погляжу, в этом городе все чертовски дорого и взяточники дерут немало. Касперус кивнул: - Идет. Позволено ли будет мне сказать, мой господин, что ты полностью оправдал мои надежды встретить в тебе человека решительного и мудрого? Толстяк поднялся и подошел к горе вещей, что была свалена в углу на полу. Он повозился над крышкой большого сундука, открывая его ключом, который висел у него на шее на золотой цепочке. Из сундука Касперус извлек пять позвякивающих мешочков из мягкой кожи. Тщательно заперев сундук, Касперус вернулся к своему креслу. - В каждом из этих мешочков находится десять золотых аквилонских империалов. Каждый - стоимостью в сто марок. Конан взял из рук толстяка увесистые мешочки и запихал их в свой кошель, висящий у него на поясе. - А теперь давай-ка объясни, что я должен делать. Я уже знаю, что это Скорпион с женской головой, но какого он размера? Понадобится ли мне помощь, чтобы доставить его сюда? Или же он столь велик, что мне придется нанять телегу, запряженную волами? Касперус хмыкнул: - Да нет, мой господин, нет. Что ты! Вся ценность этой вещи заключается в ее красоте и магических чарах. Длиной она примерно такова, - толстяк развел руки на фут, - а высотой... - Он показал полфута. - Такая кроха? - удивился Конан. - В том-то и беда. Из-за ее небольших размеров ее легко перевозить с места на место и скрывать. Будь она величиной с гигантского стигийского сфинкса, ее бы никто никогда не украл. Цвет ее, как я уже говорил, черный. Должен заметить, что лаковое покрытие, хотя оно и было наложено для маскировки, придает ей своеобразную красоту. На первый взгляд может показаться, что Скорпион изваян из обсидиана, но это до тех пор, пока ты не попробуешь его поднять. Для своих размеров он весьма увесист. Это, конечно, не просто вес металла, из которого он сделан. Он столь тяжел за счет заключенной в нем колдовской силы и груза множества проклятий, обрушенных на него. Конан ощутил дрожь, невольно пробежавшую по телу. - Не говори так много о его колдовских свойствах. - Тогда просто рассматривай его, мой господин, как ценный предмет. И доставь его мне. Конан поднялся: - Когда эта штука будет у меня, я вернусь. Доброго тебе вечера! Касперус тоже встал с кресла и поклонился: - И тебе, мой господин, наилучшие пожелания. НАИЛУЧШИЕ, мой господин. Покинув жилище Касперуса, Конан по наружной лестнице спустился на улицу. Настроение у него было преотличное в то время, как он бодро шагал по направлению к гостинице. Увесис тые мешочки приятно оттягивали пояс. Воистину, фортуна повернулась к нему лицом с тех пор, как он покинул Бельверус! Оказавшись у себя в комнате, Конан ощутил вдруг, что что-то не так, и насторожился. Подняв свечу повыше, он осмотрел помещение. Скудная мебель стояла на своих местах. Затем киммериец приметил, что одна из седельных сумок лежит чуточку в стороне от трещины в стене. А Конан отчетливо помнил, что не далее как прошлой ночью сам заткнул ею щель, чтобы не дуло. Киммериец был уверен, что с тех пор не прикасался к сумке. Он подошел к сумке и осмотрел ее. Ничего не пропало, все было на месте. Впрочем, ничего ценного в ней и не было. Конан слишком хорошо знал жизнь, чтобы просто так оставлять ценные вещи в гостиничной комнате. Он пожал плечами. Наверняка какой-нибудь вороватый гостиничный слуга рылся в его пожитках в поисках чего-нибудь, что можно было бы спереть. В двери, которая вела в комнату Бриты, кто-то заскребся. Конан положил руку на рукоять меча, не снимая ладонь до тех пор, пока не убедился, что за дверью находилась сама Брита. - А, это ты! - сказала она. - Наконец-то. А то я уже начала беспокоиться, что тебя так долго нет. Где ты был? - Прежде всего скажи-ка мне, чем ты сегодня занималась? - поинтересовался Конан. Она села на кровати. Вид у нее был понурый. - После того как мне повезло у торговцев благовониями, удача отвернулась от меня. Впечатление такое, будто бы Илла просто исчезла, растворилась в воздухе. - Ну ладно, не отчаивайся. Шикас, конечно, город небольшой, но даже и здесь найдется достаточно мест, где девчонка может спрятаться на время. Что до меня, то я получил приглашение отобедать и принял его. - Конан начал расшнуровывать свою кирасу, стаскивая ее с плеч. - Приглашение исходило от странного человека, - продолжал он. - От невероятно жирного типа по имени Касперус. Конан вновь повернулся к ней и увидел, что ее лицо смертельно побледнело. - Что стряслось, крошка? Она вздрогнула, сгоняя с лица выражение испуга: - О, ничего. Просто на мгновение вспомнился один толстяк, которого я ненавидела, когда была девчонкой. - Странное выражение ее глаз исчезло столь быстро, что Конан невольно подумал, а не привиделось ли ему это в неверном свете свечи. Брита улыбнулась Конану: - Пожалуйста, не обращай внимания на мое настроение. Оно постоянно меняется. Я не хотела бы, чтобы ты считал меня легкомысленной девицей, которая не ценит все то, что ты делаешь. Она встала и, улыбаясь, подошла к Конану поближе. - На самом деле я уже не девчонка, а вполне взрослая женщина, которая к тому же ОЧЕНЬ тебе признательна. Внезапно с ее лица исчезло обычное для нее выражение невинности, и Конан вдруг увидел, будто во вспышке озарения, ее зрелую красоту - ту самую, которая так восхитила его при первой встрече. - Кроме того, - продолжала Брита, - я же говорила тебе, что найду какой-нибудь способ отблагодарить тебя. Она подошла к нему совсем близко, и он обхватил ее руками с той же страстью, с какой ее губы прижались к его рту.