Божена Немцова - Бабушка

• Название: Бабушка
• Автор: Божена Немцова
• Жанр: Классическая проза

---

Бабушка.

Картины сельской жизни.

Чешское издание книги вышло в издательстве «Альбатрос», Прага под названием «Вabicka»

Художник Адольф Кашпар

Альбатрос, Прага, 1978 г.

Иллюстрации — Итка Кашпарова-Горникова, 1978 г.

Оформление Иржи Блажека

Перевод на русский Ф. Боголюбовой

Printed in Czechoslovakia

Из этого увидишь ты, что бедняки совсем не так несчастны, как мы думаем. В действительности у них больше радостей, чем мы себе представляем и чем мы сами имеем!

(Гуцков, «Рыцари духа»)

Давным-давно любовалась я в последний раз милым, исполненным спокойствия лицом, целовала бледные морщинистые щеки, заглядывала в синие глаза, светящиеся лаской и добротой; давным-давно благословили меня в последний раз старческие руки! Нет больше на свете доброй старушки! Уж много лет покоится она в сырой земле!

Но для меня она не умерла. Образ ее запечатлен в душе моей во всей своей самобытной красоте, и, пока я дышу, он останется жить в ней. Ах, если бы владела я искусною кистью живописца, я бы не так прославила тебя, милая бабушка!… Но эта вещь, пером написанная, — не знаю, не знаю, понравится ли она кому-нибудь! Но ведь ты любила говорить: «На всех никогда не угодишь!» Я буду довольна и тем, если хоть немногие прочтут рассказ о тебе с таким же теплым чувством, с каким я пишу.

1

Были у бабушки сын и две дочери. Старшая уже много лет жила в Вене у родных: там она и замуж вышла. Ее место заняла младшая дочь. Сын — тоже отрезанный ломоть: знал он ремесло, и, когда женился, тесть с охотой принял его в свой городской дом. Сама бабушка жила в горной деревушке на границе Силезии, где была у нее маленькая хатка; спокойно коротала она свой век вместе со старою Беткой, своей сверстницей, служившей еще ее родителям. Бабушка не чувствовала себя покинутой: все жители деревни были ее братьями и сестрами, а она им матерью и советчицей — не обходились без нее ни крестины, ни свадьба, ни похороны.

Но вот неожиданно пришло письмо бабушке от старшей дочери из Вены. Дочь сообщала, что муж ее определился на службу к одной княгине, владеющей большим поместьем в Чехии: а до поместья всего лишь несколько часов езды от той горной деревеньки, где живет бабушка. Она с детьми уже сейчас перебирается на новоселье, а муж приедет только летом, когда сама княгиня пожалует. В конце письма дочь умоляла старушку навсегда поселиться с ней и внучатами: они ее ждут не дождутся. Расплакалась бабушка, ума не приложит, как быть? Сердцем тянулась она к дочери и внучатам, которых еще не видела, но крепка была и нить, связывавшая старушку с обжитым гнездом и добрыми друзьями. Однако всякому свое дороже! Тоска по родным оказалась сильнее давних привязанностей, и бабушка решилась ехать. Избушку со всем, что в ней было, оставила она старой Бетке, но предупредила: «Не знаю, уживусь ли, может, еще домой ворочусь помирать».

В один прекрасный день к избушке подкатила повозка, кучер Вацлав уложил в нее расписной сундук, прялку — без нее бабушка жить не могла, — корзину с четырьмя хохлатыми цыплятами и мешок, где пищали два четырехшерстных котенка; на задок повозки усадил он бабушку; слезы затуманили ей глаза, она ничего не видела перед собой. Благословили ее друзья на прощанье, и отправилась старая на новое жительство.

С каким нетерпением и радостью ждали бабушку на Старой Белильне! Так называли люди уединенный домик в живописной долине, который отвели Терезе Прошковой, бабушкиной дочери, под жилье. Дети ежеминутно выбегали на дорогу посмотреть, не видно ли Вацлава, и каждому прохожему докладывали:

- Сегодня наша бабушка приедет!

И не переставали обсуждать между собой:

- Какая же она, наша бабушка? …

Ребятишки перебирали в памяти всех знакомых старушек, лица путались у них в голове; никак не могли они решить, на кого же может быть похожа бабушка. И вот, наконец, показалась долгожданная повозка!

- Бабушка едет! — раздалось по всему дому.

Пан Прошек с женой, Бетка с младенцем на руках, старшие дети и две огромные собаки — Султан и Тирл — все высыпали на улицу.

С повозки слезла старушка в белой шали и в деревенском наряде. Ребята как подбежали, так и остались стоять рядком все трое, не сводя с бабушки глаз. Зять пожимает старушке руку, дочь со слезами обнимает ее, а бабушка целует их в обе щеки и тоже плачет — разливается. Тут Бетка сунула ей пухленькую Адельку, бабушка улыбнулась, назвала ее дорогой крошкой и перекрестила. Затем взглянула на других внучат и сказала ласково-ласково:

- Детки мои золотые, птенчики вы мои, не чаяла я увидеть вас!…

Дети уставились в землю и стоят, шевельнуться не смеют, будто вкопанные; только по приказанию матери подставили они бабушке свои розовые щечки. Они никак не могли опомниться! Ну как же, ведь бабушка совсем не похожа на тех старушек, которых они знали: такой бабушки они никогда не видывали. Ребятишки наглядеться не могли на свою бабушку … Куда бы она ни повернулась – они тут как тут, обступят со всех сторон и разглядывают с ног до головы.

В диковинку им и темная шубейка с крупными сборками сзади, и зеленая сборчатая камлотовая (камлот – старинная плотная шерстяная ткань) юбка с широкой лентой на подоле; нравится им виднеющийся из-под белой шали красный цветастый платочек, завязанный концами на затылке. Чтоб лучше разглядеть красный клин на белых чулках и черные туфли, пришлось опуститься на корточки. Вилимек теребит цветные лоскуты, нашитые на рогожную суму, которая висит у бабушки на руке; Ян, старший из двух братьев, осторожно приподнимает бабушкин белый, в красную полоску передник: он нащупал под ним что-то твердое. Оказывается — это большущий карман. Яну очень хочется узнать, что в нем, но старшая сестра, пятилетняя Барунка, отталкивает брата и шепчет:

– Погоди, вот скажу бабушке, как ты хочешь в карман к ней залезть!

Она шепчет так громко, что и за тридевять земель было бы слышно. Бабушка обернулась и, перестав разговаривать с дочерью, сунула руку в карман.

– Ну-ка, детишки, поглядите, что тут у меня есть!

И высыпала в передник четки, складной ножик, хлебные корки, обрывок тесемки, две пряничных лошадки и две куколки. Игрушки предназначались внучатам. Отдавая подарки, старушка сказала:

– Бабушка и еще кое-что вам привезла!

С этими словами она вытащила из сумки яблоки и крашеные яйца, вытряхнула из мешка котят и выпустила цыплят из корзины. То-то было радости, то-то было веселья! Бабушка стала самой лучшей бабушкой на свете!

– Котята четырехшерстные, родились в мае — такие отлично ловят мышей и в доме хорошо приживаются. Цыплята ручные, если Барунка приучит их к себе, станут бегать за ней, как собачонки!… — объяснила бабушка.

Дети сразу перестали дичиться, обступили бабушку со всех сторон и вскоре подружились со старушкой. Мать было прикрикнула, чтобы они оставили бабушку в покое, дали ей отдохнуть, но та возразила:

– Не мешай нам, Терезка, ведь мы так рады, что, наконец, свиделись.

От этих слов ребята осмелели еще больше. Один забрался к старушке на колени, другой за ее спиной залез на лавку, Барунка встала прямо перед бабушкой и смотрит ей в лицо. Кто удивляется, какие у бабушки волосы — белые как снег, кто разглядывает бабушкины морщинистые руки, а кто кричит:

– Ой, бабушка, у вас только четыре зуба!

Бабушка улыбается, гладит Барунку по темно-русой головке и приговаривает:

– Я-то старуха … вот состаритесь, такие же будете …

Малыши никак не могут себе представить, как это их беленькие гладкие ручки когда-нибудь так же покроются морщинками, как руки бабушки.

С первой же встречи бабушка всецело завладела сердцами своих внучат и сама отдала им свое сердце. Пан Прошек, бабушкин зять, — с ним до сих пор она не была знакома — завоевал ее расположение своей добротой и сердечностью, которыми дышало его красивое лицо. Одно только огорчало ее: зять не говорил по-чешски. Сама же она если и знала что по-немецки, то давно забыла. А ей так хотелось поговорить с Яном! Однако зять утешил ее, уверив, что понимает чешскую речь. И в самом деле, бабушка сразу заметила — в доме говорят на двух языках. Дети и работницы обращались к пану Прошеку по-чешски, а он отвечал им по-немецки, и все хорошо понимали друг друга. Бабушка надеялась со временем столковаться с Яном, а пока выходила из положения как могла.

Дочь свою бабушка еле узнала: помнила она ее веселой деревенской девушкой, а встретилась с молчаливой, степенной женщиной в господском платье, с господскими манерами. Нет, это не ее Терезка! Приметила бабушка и то, что порядки в доме дочери совсем иные, непривычные. Первые дни от радости свидания она ходила как в чаду, но мало-помалу стала чувствовать на новом месте какую-то неловкость и беспокойство. Не будь внучат, давно бы воротилась она в свою избенку.