Марина Струк - Обрученные судьбой

• Название: Обрученные судьбой
• Автор: Марина Струк
• Жанр: Исторические любовные романы

Начало XVII века. Время крови, разногласий и войн на Руси. Время Великой Смуты.

Именно в это время судьба сводит литовского шляхтича Владислава Заславского и Ксению, дочь московского боярина Калитина. Они не должны были встретиться, они слишком разные по вере и обычаям. Они должны быть врагами, ибо их народы схлестнулись меж собой в жестокой и кровавой войне. Они должны ненавидеть друг друга, ибо его сестра была угнана и убита русским боярином, а один из ее братьев погиб при битве под Кромами от руки польского наемника.

Но у судьбы свои правила и свои планы. Для каждого на этой земле. Судьба решила, что они должны встретиться. Судьба решила соединить их. Наперекор всем событиям, наперекор остальным людям, наперекор их собственной воле…

И придет любовь. Как благословенный дар…

Вот только каким будет это дар судьбы для них — на счастье или на горе? И каково это, когда сама судьба обручила тебя, навеки соединяя твою руку с тем, кого ты любить не должен?

---

— Я уезжаю, — сказал он тихо, не поднимая глаз от яичницы, которая стояла перед ним. — Думаю, ты уже ведаешь, что мне от Владислава грамота пришла. К себе зовет…

Ксения ничего не ответила, положила руку на живот, в котором вдруг шевельнулся ребенок, словно ощутив то волнение, что охватило ее. Она не могла оторвать взгляда от Ежи, ждала, пока он добавит еще что-нибудь, скажет, что ей ожидать ныне. Или просто поведает о Владиславе. Хотя бы здрав он, тоскует ли по ней еще…

— Я уезжаю, — повторил Ежи, уже расправившись с завтраком, а потом подумал немного и добавил. — Ко Дню введения {4} вернусь. Ты ведь к Адвенту разродится должна, верно? Так повитуха сказала? Успею, значит.

— Скажи мне, — вдруг глухо проговорила Ксения, и Ежи вздрогнул при звуке ее голоса, взглянул на нее. Она пыталась прочитать в его глазах, о чем он думает ныне, какие вести принес ему текун, но не смогла. Сердце вдруг встрепенулось, забилось в груди, и снова шевельнулось дитя, будто в ответ на это.

— Он здрав ныне, — сказал Ежи. — Этим летом ходил в степи на дымы казацкие. Был легко ранен. Сущий пустяк! Нелепица, а не рана, так что и слезы лить не смей о том. Царапина, право слово, готов на кресте клятву дать в том!

Ксении хотелось спросить Ежи, уже поднявшегося на ноги и крепящего саблю в серебряных ножнах, его гордость, к поясу, вспоминает ли о ней Владислав, но промолчала, справедливо рассудив, что тот не будет писать к Ежи о том. Пусть даже и близок ему как никто иной этот усатый шляхтич.

— Ну, прощевай, что ли, Касенька, — Ежи уже стоял подле нее, ждал, пока она взглянет на него. У ценинной печи утирала краем передника слезы Збыня, как обычно, когда пан уезжал из дома. Кто ведает, когда судьба снова приведет его в стены каменицы? Да и здрав ли будет в той стороне, когда так неспокойно на границах Заславского магнатства ныне? — Не пожелаешь ли отцу доброго пути?

Ксения поднялась на ноги, упирая руку в поясницу. Уже тяжело стало подниматься с лавок да с постели, мешал изрядно увеличившийся за прошедшее лето живот. Как-никак до срока, что повитуха назвала, осталось около двух месяцев с небольшим.

— Доброго пути тебе, отец, — тихо проговорила Ксения, а после, когда Ежи привлек ее к себе, обнял по-отечески, прошептала ему в ухо. — Помни об обещании своем. Коли худо ему совсем, коли тоска гложет, то правду откроешь.

— Помню, — так же шепотом ответил Ежи. После расцеловал ее в щеки и в лоб и вышел из гридницы, не оборачиваясь. Ему еще предстояло переговорить с Лешко о делах, что остались незавершенными, да к Эльжбете завернуть, чтобы проститься. Хорошо хоть с жатвой управились до того, как текун из Замка приехал.

Ксения вышла на крыльцо, чтобы проводить взглядом отъезжающего Ежи. Сердце ныло в груди отчего-то, не успокаивалось, стало тяжко как-то на душе. Она заметила, как он уже немолод, как то и дело трет колено, что беспокоило его в холодные ночи серпеня. Ох, даруй Господи здравия доброго, рабу твоему Егорию, да легкой дороги, перекрестилась Ксения и тайком перекрестила Ежи, уже выезжающего через распахнутые ворота двора.

Уже там, покинув двор, он вдруг обернулся, и Ксения замерла, заметив, как грустны его глаза. Но вот он махнул рукой с зажатой в ладони плетью, улыбнулся на прощание и погнал коня прочь по мокрой от дождя, что лил прошедшей ночью.

Ксения не стала медлить на крыльце, быстро вернулась в дом и, миновав гридницу, ступила в хозяйскую спальню. Она была побольше размерами, чем спаленка Ксении, на стенах висело оружие и не было шпалер, выдавая сразу же принадлежность покоев мужчине. На спинке единственного кресла висел небрежно брошенный жупан, постель была смята.

Ксения не стала оглядываться по сторонам, а окинула спальню взором, пытаясь отыскать то, о чем говорила ей Марыся — свернутую грамоту с печатью герба Заславских. Ее не было нигде видно, и сердце Ксении замерло. Неужто Ежи забрал с собой письмо Владислава? Но к чему ему то, ведь грамота не несла в себе ничего, кроме вестей, не было нужды увозить его с собой, разве нет?

Ксения стала выдвигать один за другим ящички небольшой дубовой скрыни, явной сестры той, что стояла в ее собственной спальне. В одном из них лежали свернутые бумаги, и она возликовала, решив, что уже отыскала то, что так желала видеть ныне. Грамоты были разные — начиная от писем самого Ежи, ответных на грамоты Лешко, посланных пану, до каких-то расписок и перечней. На одной из бумаг Ксения задержала свой взгляд, помедлила, заметив на ней искомую печать. Дата, стоявшая на грамоте, подсказала ей, что это не то письмо, которое она ищет. Но подпись задержала ее внимание, заставила приглядеться к грамоте.

Ровные аккуратные строчки. Острые, слегка наклоненные к левой стороне буквы. Она впервые видела буквы, выведенные на бумаге, рукой Владислава и с трудом сдержалась, чтобы не коснуться губами тех букв, что когда писал он. Спустя время разум напомнил настойчиво сердцу, что негоже отвлекаться, когда так велик риск быть застигнутой в спальне Ежи за розысками Збыней, что вскоре должна была непременно прийти сюда прибрать комнату. Ксении пришлось свернуть письмо и аккуратно сложить в ящичек к остальным. Но зато она ныне взглядом узнавала руку Владислава, стало легче вести поиск.

Вскоре ее усилия были вознаграждены. Чернила на одном из писем были более темными, чем на собратьях, а печать еще не треснула от времени. Она нашла взглядом дату («Писано серпеня {5} 22 дня 1611 anno Christi {6}») и поняла, что это то самое письмо, что видела Марыся в руках текуна пана ордината.

Ксения еще плохо читала, не так быстро складывала буквы в слова, как это делал ксендз, обучивший ее грамоте, а от волнения и вовсе стала путаться. Пришлось уйти к себе в спаленку и там плеснуть в лицо холодной воды, что принесла для умывания Марыся. Только потом развернула письмо. Отчего-то сразу же зацепилась взглядом за большие буквы в одной из строчек («Головные», как учил ксендз), а потом с трудом прочитав по слогам строчку, так не разобрав незнакомые ей слова, застыла, будто молнией ударенная. И верно — та весть, что вдруг ворвалась вместе с этими буквами в сознание Ксении, ударила ее наотмашь, даже дыхание перехватило, сдавило в груди.

«… Приезжай и будь рядом со мной на Воздвиженье, Ежи, прошу тебя. Стань подле меня на ступенях Заславского костела, стань свядеком моего союза с панной Острожской, дщерью пана Януша. Ибо alea iacta est {7} — на третий после святого праздника день назову ее пани супругой моей. Nunc et in saecula {8} …»

1. От лат. аdoptio — усыновление. В Речи Посполитой узаконивание внебрачного ребенка, включение его в род и/или герб. Иногда путем адопции осуществлялось включение кого-либо в шляхетское сословие

2. Май

3. Имеется в виду Илья пророк — 2 августа по новому стилю

4. День введения Богородицы в Храм — 21 ноября

5. Август (польск.)

6. в год от рождества Христова (лат.)

7. Жребий брошен (лат.)

8. Ныне и навеки (лат.)

Глава 48

Ребенок снова зашевелился в животе, словно то положение, в котором сидела в колымаге Ксения, было ему неудобным, даже в утробе матери. Хотя она долго устраивалась на многочисленных подушках, брошенных заботливо в колымагу причитающей Збыней.

— Куда это пани несет? Не успели пана проводить, так пани в дорогу собралась! Да еще на сносях! Дождитесь пана Лешко, пани. Ненадобно вот так со двора как вор убегать…

Но Ксения уже не слышала ее, шагая по двору до ворот и обратно до крыльца, пока ее собирали в дорогу. Как же Збыня не понимала, что ей просто важно было ехать ныне! И именно в этот миг, ведь то расстояние, которое покроет лошадь Ежи, тяжелая колымага проедет вдвое дольше по времени. И тогда ей ни за что не успеть!

Ежи! Каков! Обвел ее вокруг пальца, затуманил ей разум сообщением, что Владислав был ранен, и она и думать забыла спросить, отчего так скоро зовет к себе пан ординат того. Ведь только недавно покончили с жатвой, стали молотить зерно, и не всякий хозяин бросит свою вотчину в этот момент, когда делают запасы на зимнее время. Хотя это же Ежи…

Наконец выехали со двора на радость Ксении, предполагающей, что она не успеет уехать до приезда Эльжбеты или возвращения на двор Лешко, а те непременно остановят ее, задержат, и тогда она потеряет… Она потеряет его!

Ксения ни о чем другом думать ныне не могла, кусала губы в волнении. Торопила холопов, что собирались ехать с ней — один возницей, другой в качестве охранника. Прикрикнула на Марысю, которую Збыня отправила вместе с пани той в помощь.

— Пани пусть не возражает Збыне, — говорила женщина, прихлопывая подушки, чтобы те лучше легли, чтобы пани было комфортно в дороге. — Пани даже обуток не может с ноги снять сама. Будет звать хлопов для того? Да и скорее вернется на двор пани Кася, не пожелает же она, чтобы сердце мати так долго плакало в разлуке со своим дитя?