Нора Робертс - Голос из прошлого

• Название: Голос из прошлого
• Автор: Нора Робертс
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007240-6

Восемнадцать лет назад Тори Боден пришлось уехать из родного городка. Причиной поспешного отъезда стало трагическое событие – убийство лучшей подруги Тори – Хоуп Лэвелл. Именно тогда Тори открыла в себе дар – воспринимать мысли других людей. И вот спустя годы какая-то неодолимая сила заставляет молодую женщину вернуться. И Тори понимает, что ужас той давней страшной ночи окутывает ее снова. Маньяк ищет новую жертву.

---

Голос у него был тихий, привыкший утешать и соблазнять.

– Я остановился, чтобы узнать, не надо ли чего-нибудь.

Он стоял прямо на пороге, и солнечные лучи ярко освещали его сзади, отчего черты лица расплывались в полумраке.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Неужели ты забыла, как быстро в Прогрессе распространяются слухи?

В голосе послышалась смешинка, рассчитанная на то, чтобы дать ей успокоиться. Это значит, что страх ее замечен и что она легкая, очень легкая добыча. Вот это мнение, по крайней мере, она сумеет опровергнуть. Тори сложила руки на груди.

– Нет, я ничего не забыла. Кто вы?

– Ты меня обижаешь. Даже спустя столько лет я сразу бы узнал тебя в толпе. Я Кейд, – ответил он и подошел ближе, – Кинкейд Лэвелл.

И теперь, когда он выступил из солнечного нимба, она как следует разглядела его.

Кинкейд Лэвелл. Брат Хоуп. Интересно, она узнала бы его в толпе? Нет, вряд ли. Мальчиком он был худ, с мягким выражением лица. У этого человека сложение было плотное, под закатанными до локтя рукавами рубахи угадывались сильные бицепсы. И хотя он приветливо улыбался, в чертах лица не было и следа былой мягкости. Волосы потемнели по сравнению с прошлым, стали каштанового цвета, с выгоревшими на солнце вьющимися кончиками.

Но по глазам... по глазам она могла бы его узнать. По их небесной, летней синеве. У Хоуп были такие же. Солнце оставило свой след, и здесь, в уголках глаз собрались морщинки. Те самые, что приводят женщин в отчаяние, а мужчинам придают значительность.

Вот эти глаза сейчас и наблюдали за нею с неподдельным интересом.

– Прошло так много времени, – выдавила она из себя.

Он не протянул руку. Инстинкт подсказывал ему, что Тори отпрянет и взаимное их смущение лишь усугубится. Вид у нее был такой, что вот сейчас она бросится бежать или упадет без чувств. Ни то, ни другое его не устраивало.

– Почему бы тебе не выйти на крыльцо и не сесть в кресло-качалку? Сдается, в доме больше не на чем сидеть.

– Но я прекрасно себя чувствую. Все в порядке. А сама она побелела как смерть, и глаза мягкого серого цвета, которые всегда чаровали его, широко раскрылись и потемнели. Кейд вырос в семье, где главенствовали женщины, и поэтому давно научился не суетиться и не тратить нервы на удовлетворение уязвленного самолюбия. Он просто отвернулся и снова открыл дверь.

– Здесь душно, – сказал он и вышел на крыльцо. Ей пришлось последовать за ним. До Кейда донесся слабый запах ее духов. «Жасмин», – подумал он и вспомнил о кустарнике, который почему-то расцветал только ночью в саду его матери.

– Наверное, непросто было тебе сюда приехать. – Он взял Тори за локоть, чтобы подвести к креслу-качалке. Она не вздрогнула, но едва заметно, хотя и решительно, отстранилась.

– Мне надо где-то жить, так почему бы не здесь? Напряжение не покидало ее. Ей не нравилась эта манера разговора. Никогда не узнаешь, что у мужчины скрывается за любезными словами и улыбками.

– Ты довольно долго пробыла в Чарлстоне. Здесь живется спокойнее.

– Я и хочу покоя.

Кейд оперся о железные перила. В ее словах звучит уязвленность. При всей ее деликатности в ней есть нечто резкое, она словно обнаженный нерв и остро реагирует на малейшее прикосновение. Такой она ему и запомнилась.

– Много болтают о твоем будущем магазине.

– Это хорошо. – Она едва заметно улыбнулась, но взгляд оставался серьезным и напряженным. – Болтовня означает, что в людях пробудилось любопытство, а оно заставляет их переступать порог.

– А в Чарлстоне у тебя тоже был магазин? – поинтересовался Кейд.

– Я была управляющей. Иметь свой – совсем другое.

– Да, это так.

«Прекрасные грезы» теперь принадлежали ему, и владеть имением действительно совсем другое дело. Он оглянулся на поля, где зеленые побеги тянулись к солнцу.

– Ну и как ты здесь все находишь, Тори, после столь длительной разлуки?

– Так же. – Она поглядела на него и добавила:

– Так же, да не совсем. Город возмужал.

– А я то же самое подумал о тебе. Ты выросла. Кейд заметил, как крепко она ухватилась кончиками пальцев за ручки кресла, словно боясь потерять равновесие.

– Взгляд повзрослел. Впрочем, у тебя всегда были особенные глаза. Когда мне было двенадцать, они сводили меня с ума.

Тори призвала на помощь всю свою гордость, чтобы выдержать его взгляд.

– Когда тебе было двенадцать, ты слишком озорничал с моим двоюродным братом Уэйдом и Дуайтом Фрэзиром, чтобы вообще меня замечать.

– Ты ошибаешься. Когда мне было двенадцать, – проговорил он медленно, – был такой период, когда я замечал все, что тебя касалось. Я все еще вижу мысленно тебя тогдашнюю. И чего ради мы притворяемся, что сейчас между нами не стоит она?

Тори рывком встала, сложила руки на груди и пристально посмотрела на поля.

– Мы же любили ее, – сказал Кейд, – мы ее потеряли, ты и я. И мы об этом – ни ты, ни я – не позабыли.

На плечи ее навалилась страшная тяжесть.

– В этом я тебе ничем помочь не могу.

– А я не прошу о помощи.

– Тогда чего же?

Он удивленно взглянул на нее. Она замкнулась снова.

– Я ни о чем тебя не прошу, Тори. Ты, наверное, этого ждешь от каждого, кто к тебе приближается?

Теперь она чувствовала себя увереннее и сильнее и, повернувшись, пристально взглянула на Кейда.

– Да.

За его спиной вспорхнула птица – быстрая серая молния – и села на ветку дикой шелковицы у болота. И Тори показалось, что птица щебетала долго, очень долго, прежде чем Кейд заговорил снова.

Значит, она забыла, как разговаривают в южной провинции, с длинными, томительными паузами.

– Жаль, – сказал он, и сердце у нее вдруг забилось. – Однако мне ничего от тебя не нужно, разве только время от времени переброситься дружеским словом. Дело в том, что Хоуп много значила для нас обоих. Утрата повлияла на всю мою жизнь. Мне не хотелось бы назвать леди обманщицей, но если ты, глядя мне в глаза, скажешь, что смерть Хоуп не повлияла на твою жизнь, мне придется это сделать.

– А какая тебе разница, что я чувствую? – Пальцы у нее онемели, ей хотелось растереть их, но она поборола искушение. – Мы друг друга не знаем. И никогда, по сути дела, не знали.

– Но мы знали ее, – возразил Кейд. – И, возможно, твое возвращение снова всколыхнет воспоминания. Но с этим ничего не поделаешь.

– Что означает твой визит? Жест гостеприимства или предупреждение, чтобы я держалась подальше?

С минуту он молчал, потом покачал головой. В глазах промелькнула искорка смеха, потом прозвучала в голосе:

– А ты стала колючая. Не в моих правилах просить красивых женщин держаться подальше. От этого будет хуже только мне, не так ли?

Тори не улыбнулась, не откликнулась на его шутку.

Он сделал шаг к ней, и, может быть, это заставило птицу взлететь с дерева.

– Это ты можешь мне приказать держаться подальше, но вряд ли я послушаюсь. Я приехал поздравить тебя, Тори, с возвращением домой и посмотреть, какая ты стала. И я имею право на любопытство. Встреча с тобой снова напоминает мне о том лете. Это естественно. И другим твой приезд напоминает о том же. Ты должна была это понимать, когда принимала решение вернуться.

– Я приехала в поисках самое себя.

– Не поэтому ли у тебя такой подавленный и усталый вид? Тогда добро пожаловать.

Он протянул руку. Поколебавшись, она подала свою. Рука его была теплая и жесткая, словно он занимался физическим трудом. Когда их руки соединились, внутри у нее что-то неожиданно дрогнуло. Вот это уж ни к чему.

– Извини, если я держусь недружелюбно, – Тори высвободила руку, – но у меня много дел. Мне предстоит обустроиться здесь и начать бизнес.

– Тогда, пожалуйста, дай мне знать, если я чем-нибудь смогу быть тебе полезен.

– Я ценю твое отношение. И... ты хорошо отремонтировал дом, спасибо.

– Дом хороший, – и он взглянул на нее, – хорошее место. Я постарался сделать так, чтобы ты сразу могла приняться за дело. – Он спустился с крыльца, остановился возле пикапа, отчаянно нуждавшегося в помывке, и сказал:

– Тори, знаешь, я хранил все это время в душе твой образ. – Он открыл дверцу, и легкий ветерок пробежал по его выгоревшим на солнце волосам. – Но теперь я заменил его новым. Он лучше прежнего.

Кейд отъехал, взглянув на нее в окошко заднего обзора. Ее отражение стояло в нем, как в рамке, а потом исчезло, когда он повернул со двора на асфальт. Он не хотел сразу же вспоминать о Хоуп. Как владелец усадьбы, как хозяин арендованного ею дома, как знакомый ей с детства, он собирался навестить Тори только по обязанности и убедил себя в этом. Но незачем себя обманывать. И Тори он тоже не обманул. В «Дом на болоте», как он все еще назывался среди окрестного люда, Кейда погнало любопытство, хотя у него было с десяток более неотложных дел.

Он привык действовать осмотрительно, как тонкий дипломат. Он выучился играть ту роль, какую от него требовали конкретные обстоятельства, но только при условии, что получит желаемое.