Томас Джефферсон - Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 2

• Название: Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 2
• Автор: Томас Джефферсон
• Издательство: Мысль
• Жанр: Философия
• Год: 1969

Второй том содержит важнейшие произведения выдающегося государственного деятеля и мыслителя Т. Джефферсона («Общий обзор прав Британской Америки», «Декларация представителей Соединенных Штатов Америки, собравшихся на общий конгресс», «Заметки об штате Вирджиния» и др.), передового общественного деятеля Т. Пейна («Век разума») и видного ученого Т. Купера («обзор метафизических и физиологических аргументов в защиту материализма», «Об духовенстве», «О ассоциации идей»).

---

Непонятно, почему так рьяно выступают против того, что может породить безнравственность, и в то же время столь терпимы к безнравственным поступкам, когда они совершены. Эти нравственные пороки все считают противоречащими христианству и препятствующими спасению душ, но те фантастические проступки, за которые мы обычно преследуем, часто бывают весьма сомнительны, в чем нас могут убедить совершенно различные умозаключения, к которым приходят люди.

Наш спаситель предпочел не распространять свою религию при помощи мирских наказаний или гражданской неправоспособности, хотя он мог это сделать, это было в его всемогущей власти. Но он предпочел распространять свою религию, воздействуя на разум и тем самым показывая другим, как следует поступать.

Государство — это «объединение людей, созданное для защиты их гражданских интересов». Гражданские интересы — это «жизнь, здоровье, личная неприкосновенность, свобода, собственность».

То, что юрисдикция гражданской власти простирается только на гражданские права, вытекает из следующего: Гражданская власть не наделена иной властью, кроме той, которую ей вручил народ.

Люди не передали ей заботы о своих душах — они не могли это сделать; не могли потому, что никто не имеет права передавать заботу о своем спасении другому.

Ни один человек не наделен властью предписывать другому свою веру. Вера перестает быть верой, если в нее не верят. Никто не может подчинить свою веру диктатам другого.

Жизненность и сущность религии состоят во внутренней убежденности или духовной вере. Внешние формы поклонения, если они противны нашему убеждению,— это лицемерие и отсутствие благочестия: «А сомневающийся, если ест, осуждается, потому что не по вере; а все, что не по вере, грех» (Римл., 14.23).

Если скажут, что гражданская власть может использовать доводы и таким образом довести еретическое до истинного, я отвечу: у каждого человека есть право предостерегать, увещевать, доводить до сознания другого его ошибку.

Церковь — это «добровольное общество людей, объединившихся по собственной воле для общественного богослужения в такой форме, которая, по их мнению, им желанна и действенна для спасения их душ». Это — добровольное объединение, так как по природе никто не связан ни с какой церковью. Надежда на спасение — вот причина, в силу которой человек входит в церковь. Если ему там что-нибудь не нравится, он также волен выйти из нее, как прежде в нее вошел.

Какой властью наделена церковь? Поскольку это объединение людей, церковь должна иметь какие-то законы, регулирующие ее деятельность, устанавливающие время и место для собраний, правила приема и исключения и т. д.

Но так как это добровольное объединение, следовательно, законы церкви простираются только на ее членов, но не на людей, принадлежащих какой-то другой добровольной общине, ибо иначе, следуя этому же закону, какая-нибудь другая добровольная община может узурпировать власть над ними.

Христос говорил: «Где двое или трое собрались во имя мое, там я посреди них». Таково его определение общины. Он не считает, что есть необходимость в том, чтобы епископы или священники управляли [членами общины]. Для спасения душ они не нужны.

Из разногласий внутри самих сект непременно возникает право выбора и необходимость обсуждения, чему мы охотно подчинимся; но если мы избираем сами, мы должны позволить то же и другим, тут должна быть взаимность. Это устанавливает религиозную свободу.

Почему требуют в церковном общении того, чего Христос не требует для жизни вечной? Как может церковь быть христовой, если она исключает из своей общины таких лиц, которых он когда-нибудь примет в небесное царство?

Оружие религиозной общины или церкви — увещевания, предостережения, совет и в крайнем случае— изгнание или отлучение от церкви. Последнее — предел власти.

Как далеко простирается терпимость? 1. Ни одна церковь не обязана проявлять терпимость к тем, кто, находясь в ее лоне, упорно оскорбляет ее законы. 2. У нас нет права иметь предубеждения против человека, получающего удовольствие от светской жизни, из-за того, что он принадлежит другой церкви. Если кто-нибудь сходит с правильного пути, это его собственное несчастье, и никакого вреда другому это не причиняет; поэтому при таких жизненных обстоятельствах ты не должен его наказывать, предполагая, что он будет несчастен в грядущем. Напротив, согласно духу Евангелия, ему обещаны милосердие, награда, терпимость.

Поскольку каждая церковь свободна, никому не дано право отправлять правосудие над другими, даже когда к церкви присоединяется гражданское должностное лицо. Оттого что это лицо присоединилось к церкви, последняя не получает меча правосудия и не теряет права наставления или отлучения от церкви, когда это лицо покидает ее. Она не может благодаря вступлению нового члена приобрести право отправлять правосудие над теми, кто не вступил в нее. Это лицо приводит только себя, не имея власти привести других.

Представим себе, например, две церкви: одну — арминиан{2}, другую — кальвинистов в Константинополе. Разве имеет одна из них какие-нибудь права над другой? Можно ли назвать одну правоверной? Каждая церковь правоверна сама для себя, для других же она — заблуждающаяся или еретическая.

Никто не жалуется на своего соседа за то, что тот плохо управляется со своими делами, неправильно засевает свою землю, выдает замуж свою дочь, расточает свое состояние в тавернах, сносит свой дом и т. д., — во всем этом он волен поступать, как ему вздумается. Но если он не посещает часто церковь или не соблюдает обрядов, на него сразу же ополчаются.

Забота о душе каждого человека лежит на нем самом. А если он пренебрегает этой заботой, пренебрегает заботой а своем здоровье или имении, что имеет более близкое отношение к государству, то разве гражданские власти издают закон, по которому человек не имеет права быть бедным или больным? Законы предусматривают обиды от других, но не от самих себя. Сам бог не прядет на помощь людям против их воли.

Если бы я твердо шагал вперед по дороге, которая, согласно священной географии, ведет прямо в Иерусалим, то почему же другие должны меня избивать и плохо со мной обращаться из-за того лишь, что мои волосы не так подстрижены, я не так одет, в пути ем мясо, избегаю безлюдных дорог, ведущих, как мне кажется, в колючие заросли, из нескольких троп выбираю ту, которая кажется самой короткой и чистой, избегаю менее важных путешественников или общаюсь с теми, кто более угрюм и суров, иду за проводником, увенчанным митрой и облаченным в белое? Однако именно эти ничего не значащие доводы держат христиан в состоянии войны.

Если мировой судья прикажет мне сдать товары в общественное хранилище, я понесу их, поскольку он сможет возместить убытки в случае, если просчитается и я потеряю то, что сдал. Но какую компенсацию он может предложить за царство небесное?

Я не могу довериться такому проводнику, как судья, ибо дорога на небеса ему известна не лучше, чем мне, и он меньше меня обеспокоен тем, чтобы направить меня на правильный путь, чем я озабочен выбором правильной дороги. Если бы евреи шли за своими царями, которых было так много, то сколько царей привело бы их к идолопоклонству? Подумайте о смене наших императоров Ариев, Афанасиев или наших правителей: Генриха VIII, Эдуарда VI, Марии, Елизаветы{3}.

Принуждение в религии отличается от принуждения в других вопросах. Я могу разбогатеть от ремесла, которым я вынужден заниматься, я могу восстановить свое здоровье от лекарств, которые я должен принимать вопреки своему мнению, но меня не может спасти богослужение, которому я не верю и которое мне ненавистно.

Все, что законно в государстве или обычно разрешается человеку, не может запрещаться ему в ритуалах церкви; все, что причиняет вред государству в обычной жизни и поэтому запрещается законами, не должно разрешаться и церквам в их обрядах. Например, законом карается в обычной жизни и в частном доме убийство ребенка. Поэтому никакой секте не может быть разрешено приносить в жертву детей. В соответствии с обычным (или мирским) законом разрешается убивать ягнят. Поэтому их можно приносить в жертву при отправлении религиозного обряда; но если благо государства требует временного прекращения убийства ягнят (например, во время осады), то и их жертвоприношения могут быть тогда по праву приостановлены. Такова истинная мера терпимости.

Истина достаточно хорошо проявляется, если ее предоставить самой себе. Ей редко помогала власть великих людей, которым она редко бывает известна и желанна. Ей не нужна сила, чтоб войти в умы людей. Заблуждение, действительно, часто господствовало при помощи власти или силы.