Генрих фон Лохаузен - Верхом за Россию

• Название: Верхом за Россию
• Автор: Генрих фон Лохаузен
• Издательство: Издательство Леопольд Штокер Ферлаг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998

Автор принадлежит к поколению, на себе прочувствовавшему войну, а после войны, среди прочего, он служил военным атташе Австрии в Лондоне. Кроме этого он прославился как ученый-геополитик. В данной книге автор описывает представления и ощущения молодых немецких офицеров на Восточном фронте. В этой неравной борьбе ими руководили отнюдь не идеологические пристрастия и не ненависть. У них были совсем иные представления о том, как должна была выглядеть Европа после войны. Эти немцы прекрасно осознавали необходимость добиться независимости угнетенных большевизмом народов Советского Союза, причем только бок о бок с ними. Лишь работа на убеждение и взаимное уважение могли бы обеспечить истинно безопасное и уверенное будущее Европы для обеих сторон – таковы были идеалы многих офицеров Вермахта. Помимо этого молодые военные раскрывают в этой книге свое мировоззрение, понимание ими смысла этого похода, анализируют структуру военных союзов в Европе и, естественно, достоинства и недостатки их собственной диктатуры, прежде всего, то, способна ли она вызвать к себе доверие других народов Европы. 

 Основываясь на личном опыте, автор изображает беседы несколь-ких молодых офицеров во время продвижения в России, когда грядущая Ста-линградская катастрофа уже отбрасывала вперед свои тени. Беседы касают-ся самых разных вопросов: сущности различных народов, смысла истории, будущего отдельных культур в становящемся все более единообразном ми-ре... Хотя героями книги высказываются очень разные и часто противоречи-вые взгляды, духовный фон бесед обозначен по существу, все же, мыслями из Нового завета и индийской книги мудрости Бхагавадгита. Снова и снова командир полка, прототипом которого является сам автор, демонстрирует своим товарищам Австро-Венгерскую монархию как пример удачной импе-рии, охватывающей многие народы. Смысл этой войны он может видеть только в том, если немцы и русские вместе и на благо всех участвующих народов построят подобную, но гораздо большую империю между Северным морем и Тихим океаном.

Это первая книга барона Лохаузена, переведенная на русский язык. До этого переводились только его отдельные статьи.

---

«Иметь» и «быть» — это две противоположности, как время и вечность. Задуманное только для этой Земли, все «иметь» также всегда и остается на ней. Никто не сможет забрать что-то из этого с собой в другие миры. Только «быть» вечно, и самая большая ошибка денег в том, что они думают попасть в «быть» через «иметь», вместо того, чтобы понять, что весь смысл «иметь» ограничивается только тем, чтобы покорно служить «быть».

Все подлинное дворянство, вся культура покоится в бытии. Тот, кто гонится за деньгами, может только потерять бытие. Самурай не владел ничем, кроме своих мечей и своего обучения. Жизнь следовала бусидо, путем рыцаря. У нас это звучало немного иначе: «У того, кто присягает знамени Пруссии, больше нет ничего, что принадлежит ему самому». Но если вы посмотрите на Америку, то вы найдете страну «иметь» в чистом виде, страна неограниченного «желания иметь» и «права иметь», где человека оценивают — и это в буквальном смысле — только по тому, сколько долларов он имеет или получает. Следовательно, белые американцы не только хотели искоренить индейцев, они даже должны были сделать это. Мир «иметь» не терпит рядом с собой никого гордого и в определенном смысле тоже богатого мира «не иметь». Но именно в таком мире жили все еще, как постоянная досадная неприятность, эти индейцы, жили в точности как облако, буйвол и дерево. Их уничтожение, стирание их культуры, было уже предрешено их соседством с абсолютной антикультурой этого «желания иметь все».

Я охотно зачитал бы вам письмо индейского вождя президенту Соединенных Штатов, написанное в 1855 году. К сожалению, у меня нет его в моем багаже. Президент в своем письме просил вождя продать ему его землю — одну из последних, ему еще не подчиненных. Но мне ни в коем случае не хотелось бы скрыть от вас две фразы из ответа вождя. Вождь предостерегает президента от способа, каким белый мужчина эксплуатирует и портит природу Америку. Предупреждение заканчивается удивительным прогнозом — написанным, заметьте, в 1855 году: «Вы задохнетесь в ваших собственных нечистотах!»

Вторая незабываемая для меня фраза, выражение наивысшего удивления мудрого, еще совсем преданного красоте чистого бытия человека, ставит президенту Соединенных Штатов среди прочего без сомнения неожиданный вопрос: «Как я могу продать тебе блеск солнца на наших реках?» Нельзя представить несовместимость понятий «быть» и «иметь» более удачно, чем в этой фразе, как будто взятой из какого-то стихотворения, нельзя даже и в самой длинной философской статье — преимущество каждого слова, превращенного в зримый образ. [Письмо вождя приведено в приложении.].

— Великие династии пали, — сказал теперь офицер на вороном коне, — и наши меньшие, кроме того, тоже и, тем не менее — мы противник для них как всегда…

— Не как всегда! — последовало возражение. — В старые времена у денег не было власти, сравнимой с их сегодняшней властью, они не располагали еще наброшенной на весь земной шар сетью, и у них еще не было государств, которые бы полностью им служили. Последнее слово все еще было за князьями. С точки зрения долгосрочной перспективы хозяева денег потому всех их считали в большей или меньшей степени врагами, только отдельные династии, если они — раньше или позже — не соглашались стать их пособниками. Похоже, что наши династии в 1870 году еще не были под их прицелом, республика 1918 года, какой бы слабой она не была, если и попадала под него, то только между прочим. Мы же теперь снова под прицелом, как каждый, кто упрямо идет своим путем и видит в деньгах только, пожалуй, необходимое зло, но не своего господина, и это еще к тому же прямо в сердце Европы. Мы ведь буквально вырвали нашу экономическую систему из системы международной финансовой олигархии, отменили золотой стандарт, разделили золотую марку и рейхсмарку и совсем уже встали на свои ноги, потому им больше не попадало ничего из того, что мы зарабатывали. Это было беспрецедентным вызовом, собственно, уже предупрежденным объявлением войны, ведь им было сказано четко и ясно: мы больше не участвуем в вашей игре. У вас больше не будет доступа к нашим деньгам. Так что можно сказать, что мы сами вызвали на себя эту в полной мере продолжающуюся именно сейчас травлю. Неудивительно, что мы в результате этого оказались врагом номер один для всего мира. Таким врагом в сегодняшнем строении мира легко становится любой, кто захочет в нем сохранить свой суверенитет и не попасть под управление чужаков, потому что именно деньги владеют так называемым мировым общественным мнением. Конечно, мнением не всего мира, а только большого мира.

Но и те, кто сейчас тут воюют против нас, тоже по возможности уклоняются от хватки международных концернов и крупных банков. Пусть банкирские дома Нью-Йорка финансировали в 1917 году кровавый путч Ленина, пусть Кремль из-за авантюры этой войны временно оказался сообщником тех финансовых сил, но он не стал их рабом. Хотя он наш самый жестокий противник на суше, но как раз эта его чрезмерная, человеконенавистническая жестокость, его продолжающийся уже двадцать пять лет террор, с самого начала давали нам надежду на потрясающий успех, если мы только скажем освобождающее слово и позволим, наконец, тем сотням тысяч, которые хотят сражаться на нашей стороне за свою землю, свой народ и за освобождение от этого безжалостного господства, сделать то, ради чего они призваны. Слишком долго уже они ждут этого. «Святая Русь», прочная, создаваемая совместно с нами — вот это волшебное слово. Его уже очень давно следовало бы произнести.

— Я боюсь, что его никогда не произнесут, — сказал всадник на рыжей лошади. — У тех наверху для этого язык не повернется. Они хотят иметь все только для себя: землю, победу и славу. Отдать что-то из этого другим — на это они не способны. Разделить победу с теми, кто в их глазах является «побежденными», такое решение — нет, даже просто мысль об этом — для них неисполнимы. Они хотят иметь все только для себя — страну, победу и славу. Из этого отдавать кое-что, они не способны. Они не умеют делиться. Им кажется, что тем самым им придется зря раздарить все, что они завоевали.

— Они были призваны, — возразил юноша на пегой лошади, — но не избраны. Кто еще за всю мировую историю попадал в такое, выходящее за рамки всего прежнего положение, кто когда-нибудь попадал в такое искушение? У кого было для этого необходимое мерило?

— Сильный сильнее всего в одиночку! Ведь именно это они вдалбливают нам на фронте и ссылаются при этом на Ницше, — заметил всадник на вороном коне. — Не очень дипломатично, я думаю, с нами ведь все еще почти половина Европы.

— Самый сильный в одиночку, — продолжал всадник в середине, — это только Всемогущий. Во всяком случае только он может избавиться от обременительных для него помощников. Тем не менее, умный полководец побеждает с чужой силой, когда он только может, и бережет собственную.

— Как раз это я и хотел сказать, — ответил офицер на вороном коне. — Высокомерие предшествует падению. Мы пока еще наступаем. Но немного к северу отсюда летом 1812 года Наполеон тоже наступал. Он даже выиграл свою единственную на русской земле битву. Но не прошло и трех лет, как царь Александр, император Франц и король Фридрих-Вильгельм вместе въехали верхом в Париж, потому что они не побоялись разделить их славу; не более как сегодня вожди в Кремле, они же все время призывают и призывают к открытию второго фронта. Если мы провалимся, они, вероятно, создадут объединенную Евразию. Кто-то же, наконец, должен был бы совершить это. И если они действительно затопчут нас своими массами танков и людей, насколько далеко ворвутся они вглубь этой Европы? Ведь они только для виду союзники запада, и до сих пор только проливали за него кровь. До Атлантики?

— Вероятно, — ответил всадник в середине. — Тысячу лет Германия была дамбой Европы, хранителем ее обоих входов, одного на Дунае и другого вблизи Балтийского моря. Нельзя разрушать дамбы безнаказанно. Взорвать их это одно, сдержать после этого прилив — другое. То, что не удастся остановить у Мемеля, нельзя будет остановить позже ни на Одере, ни на Рейне, ни на Ла-Манше. То, что не сдержим сейчас мы, потом вряд ли сможет остановить запад. С помощью какой идеи он тогда сдержит идею мировой революции? Ведь у него самого никаких идей нет. Потому и его судьба в определенной степени лежит в наших руках, и — если мы как раз вовремя присоединились бы к этой революции — вероятно, даже судьба американцев. Как бы бессмысленно это не звучало, но мы несем ответственность даже за наших врагов.

Но что такое уже эта Европа без Германии? Береговая полоса в западной части Азии, в глазах русских это ничто! Просто посмотрите на нас из-за границы! Представьте себе, что за вами десятки тысяч километров земли, десятки тысяч километров степей, гор, лесов и тундры, а перед вами уже вовсе не двести или триста километров, на горизонте уже серебряная лента Атлантики, четыре, пять тысяч километров воды, свободный взгляд на Америку, на тропики, на весь мир! Остановитесь ли вы? Вы бы только пришпорили своих лошадей, и в крайнем случае даже подгоняли бы их плеткой.