Нора Робертс - Сюрприз для Айседоры

• Название: Сюрприз для Айседоры
• Автор: Нора Робертс
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Айседора Конрой, владелица антикварного магазина, волею случая оказалась в эпицентре драматических событий, связанных с кражей и контрабандой бесценных произведений искусства. Распутать загадочный клубок событий и целой серии необъяснимых убийств берется ее сосед, бывший капитан полиции Джед Скиммерхорн. Любовь к прелестной Айседоре помогает ему обрести утраченную веру в себя, в людей, в свое призвание, а ей – открыть бесконечную власть и силу страсти.

---

– Ошибка.

Финли сжал кулаки. Его глаза стали похожи на осколки нефрита. Ди Карло, подумал он, вызывая в памяти образ своего представителя в Нью-Йорке. Молодой, способный, честолюбивый. Но не дурак. Ди Карло не так глуп, чтобы попытаться надуть босса. Однако ему придется заплатить за эту ошибку, дорого заплатить.

– Соедини меня с Ди Карло.

– Да, сэр. – Поскольку ярость Финли явно нашла новую мишень, Уайнсэп с некоторым облегчением бросился к телефону.

Пока он набирал номер, Финли прошел к ящику, с хрустом втаптывая осколки фарфора в ковер, и начал методично крушить остатки доставленного товара.

Глава 2

Джед Скиммерхорн хотел выпить. И ему было все равно, что пить. Виски, обжигающее глотку, бренди, согревающее внутренности, или пиво – все равно. Однако придется потерпеть, пока он не перетащит все коробки в новую квартиру по этой чертовски шаткой черной лестнице.

Не то чтобы у него было много вещей. Бывший напарник, Брент, помог втащить наверх диван, матрац и самую тяжелую мебель. Осталось лишь несколько картонных коробок с книгами, кухонной утварью и всякой мелочью. Правда, Джед не мог взять в толк, зачем ему даже это. Не проще ли было бы отправить на склад все?

И вообще, в последнее время он многого не понимал. Он, например, не мог объяснить ни Бренту, ни самому себе, зачем понадобилось переезжать на другой конец города и менять огромный особняк в колониальном стиле на квартиру.

Если речь идет о начале новой жизни, то как можно где-то начинать, если не покончено с прошлым?

В последнее время Джед пытался покончить с великим множеством вещей.

Первым шагом был рапорт об отставке. Первым и, вероятно, самым трудным. Полицейский комиссар долго спорил, отказываясь принимать рапорт, и в конце концов отправил Джеда в длительный отпуск. Какая разница, как это называть, думал Джед. Он больше не полицейский. Он больше не может быть полицейским. Та часть его души, которая стремилась служить и защищать, отмерла.

Это не депрессия, объяснял Джед полицейскому психиатру. И он не должен искать собственное "я". Просто с ним как с полицейским покончено. Ему необходимо одно: чтобы его оставили в покое. Он отдал работе в полиции четырнадцать лет жизни. Разве этого мало?

Джед открыл локтем дверь своей новой квартиры, подпер ее одной из коробок, протолкнул через порог другую и снова отправился вниз.

Обитатель квартиры напротив еще не давал о себе знать. Старый чудак, сдавший Джеду жилье, сказал, что сосед тих, как мышь. Похоже, он не врал.

С низкого свинцово-серого неба все сыпался мокрый снег с дождем. Джед спустился по скользким наружным ступенькам, с раздражением заметив, что перила не выдержали бы и неоткормленного трехлетнего ребенка. Дом выходил фасадом на шумную Саут-стрит, но в усыпанном гравием дворике было почти тихо. Правда, Джед не возражал ни против шумной и несколько богемной атмосферы этого района, ни против туристов, ни против магазинов. Новое жилье находилось недалеко от реки, так что всегда можно прогуляться в одиночестве.

Главное, новая обстановка разительно отличается от подстриженных лужаек Честнат-Хилл, где уже два столетия стоит фамильный дом Скиммерхорнов.

Сквозь сумрак подмигивали гирлянды разноцветных фонариков в окнах соседних зданий. К одной из крыш кто-то прикрутил проволокой большого пластмассового Санту с его восемью оленями.

Глядя на парящую упряжку, Джед вспомнил, что приглашен к Бренту на рождественский обед. Прежде он получил бы удовольствие от шумного семейного празднества, пусть и чужого. В его жизни никогда не было веселых семейных праздников… вообще ничего, что можно было бы назвать семейной радостью.

А теперь не было и семьи. Никакой семьи.

Он сжал пальцами пульсирующие виски, пытаясь. отогнать мысли об Элейн. Но воспоминания, как призраки прошлых грехов, не отступали, вызывая тошноту.

Джед вытащил из багажника последнюю коробку и с такой силой захлопнул крышку, что «Тандерберд» жалобно задребезжал.

Он не будет думать об Элейн, он не будет думать о Донни Спеке. Никакого долга, никакого раскаяния. Он просто вернется в новую квартиру, нальет себе виски и постарается не думать ни о чем.

Джед прищурился, защищая глаза от жалящего снега, и в последний раз поднялся по крутым ступенькам. По сравнению с пронизывающим холодом снаружи температура внутри казалась слишком высокой. Домовладелец не скупился на отопление. Излишняя расточительность. Но какое ему дело до того, как старик тратит свои деньги.

Забавный старик. Джед вспомнил глубокий грудной голос, театральные жесты, серебряную фляжку… Хозяин дома интересовался мнением Джеда о драматургах XX века больше, чем его рекомендациями.

Однако невозможно прослужить полицейским почти половину жизни и не понимать, что мир полон чудаков.

Джед бросил последнюю коробку на дубовый стол и стал рыться в мятых газетах, надеясь найти бутылку. Он точно помнил, что одна бутылка у него есть. Только – в противоположность ящикам, отправленным на склад, – эти были упакованы без всякой системы и не помечены. Если в крови Скиммерхорнов и водились гены практичности, то, вероятно, его доля досталась Элейн.

Джед тихо выругался. Нельзя думать об Элейн. Если позволить мыслям о сестре пустить корни, они пышно расцветут угрызениями совести. А за последние месяцы он на собственной шкуре испытал последствия убийственного чувства вины: ночные кошмары, пробуждение в холодном поту.

Потные ладони и паника несовместимы с работой полицейского. Как и неконтролируемые вспышки бешенства… Джед напомнил себе, что он больше не полицейский. Теперь он сам распоряжается своим временем… как он и сказал бабушке.

Гулкая пустота квартиры подчеркивала его одиночество. Замечательно. Он выбрал это жилище именно потому, что придется игнорировать одного-единственного соседа. И вторая причина так же проста: ему здесь сразу понравилось.

Он слишком долго жил среди красивых вещей, и, видимо, любовь к красоте вошла в его плоть и кровь. Сколько ни говори, что обстановка не имеет значения, в новенькой кооперативной квартире или в безликом доходном доме он был бы несчастен.

Похоже, старое здание было перестроено под магазин и две квартиры где-то в тридцатых годах. Строители сохранили просторные комнаты, высокие потолки, камин и узкие высокие окна. К приезду нового жильца кто-то до блеска натер дубовые полы.

Простые оконные рамы из древесины ореха, светлые кремовые стены. Старик уверил Джеда, что он может перекрасить стены по своему вкусу, но Джед не собирался заниматься внутренней отделкой. Его все устраивает так, как есть.

Раскопав наконец едва початую бутылку виски, Джед несколько секунд изучал ее, затем поставил на стол и стал разгребать упаковочную бумагу в поисках стакана… и в это время услышал какой-то шум. Его руки замерли, тело напряглось.

Он поднял голову и обернулся, пытаясь определить источник звука. Ему показалось, что он слышит повторенный эхом звон колокольчиков. А теперь смех. Тихий отдаленный смех, женский, чарующий.

Его взгляд уперся в медную ажурную вентиляционную решетку рядом с камином. Звуки явно проникали отсюда, иногда смутные, иногда достаточно отчетливые. Если прислушаться, он мог бы различить отдельные слова.

Под квартирой находится что-то вроде антикварной или сувенирной лавки. Последние пару дней она была закрыта, но сейчас явно открылась.

Отключившись от доносившихся снизу звуков, Джед вернулся к поискам стакана.

– Я очень тебе признательна, Джон. Спасибо, что встретил нас здесь.

Дора поставила одно из новых приобретений – лампу с круглым плафоном – рядом со старинным кассовым аппаратом.

– Не стоит благодарности. – Тяжело дыша, муж Офелии втащил еще один ящик в забитую разнообразными товарами кладовку.

Джон Брэдшоу продавал «Олдсмобили» в Лэндсдауне и два года подряд завоевывал титул «Продавец года», чему немало способствовала его сдержанная, даже несколько стеснительная манера общения с клиентами. Окружающих также привлекало его честное лицо, которое можно было бы назвать некрасивым, если бы не застенчивый взгляд светлых глаз. Еще одной особенностью долговязого Джона было то, что, несмотря на все кулинарные изыски Офелии, он никак не мог хоть немного пополнеть.

Джон улыбнулся Доре и поправил соскользнувшие на кончик носа очки в темной массивной оправе.

– Как тебе удалось купить так много за столь короткое время?

– Опыт. – Чтобы чмокнуть Джона в щеку, Доре пришлось привстать на цыпочки, затем она наклонилась и подхватила младшего племянника, Майкла. – Эй, лягушонок, ты скучал по мне?

– Не-а, – протянул малыш, но улыбнулся во весь рот и обхватил шею Доры пухлыми ручками. Ли строго взглянула на остальных детей.

– Риччи, вынь руки из карманов. Мисси, перестань кружиться.