Саймон Скэрроу - Гладиатор по крови

• Название: Гладиатор по крови
• Автор: Саймон Скэрроу
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-67745-0

Молодой центурион Катон возвращается в Рим из Сирии вместе со своей невестой Юлией; в морском путешествии его сопровождают верный друг Макрон и отец Юлии сенатор Семпроний. Но в пути их настигает гигантская волна, вызванная землетрясением, и чудом уцелевшие путешественники оказываются на разрушенном стихией острове Крит. В это же самое время на острове начинается восстание мятежных рабов под предводительством беглого гладиатора Аякса. Катон и Макрон не могут оставить мятежную провинцию, не наведя там порядок. Но есть и еще одно важное обстоятельство: Аякс — их заклятый враг. Ибо именно Катон и Макрон обрекли его отца, предводителя морских пиратов, на мучительную смерть, а самого Аякса — на рабство. И теперь бывший гладиатор, узнав своих обидчиков, готовит им страшную месть…

---

Глава 7

— Какого же рожна мы там делали? — сквозь стиснутые зубы ворчал Катон, пока сенатор перевязывал его рану своим шейным платком. — Вообще нам следовало дождаться света, прежде чем выезжать.

— Тихо! — Семпроний бросил нервный взгляд на соседние деревья. — Они могли увязаться за нами.

— Сомневаюсь. Мы отъехали почти на две мили, прежде чем не выдержал конь.

Катон умолк, так как его ногу пронзила жгучая боль. Когда она утихла, центурион глубоко вздохнул и продолжил:

— Не сомневаюсь в том, что они отказались от погони задолго до этого.

— Будем надеяться на это. — Семпроний завязал узел и проверил, не соскользнет ли импровизированная повязка. — Вот. Так будет нормально. Я виноват, Катон. Мне следовало замедлить шаг, как только мы оторвались от преследователей. Было просто безумием нестись галопом по такой дороге во тьме. Просто чудо, что твоя лошадь не пала раньше и что уцелела моя.

— Однако теперь на двоих у нас один конь, — мрачно усмехнулся Катон. — Так что ни о каком галопе речи больше быть не может.

Раненого коня Катона они оставили на дороге — на том месте, где животное упало с кровавой пеной на губах и ноздрях. Семпроний подсадил Катона на круп своего коня, и еще милю они проехали вдвоем; наконец дорога превратилась в узкую тропу посреди сосновой рощи, и они остановились, чтобы перевязать рану Катона. Зубец пронзил мышцу на задней поверхности ноги, не задев кость и не разорвав крупных кровеносных сосудов. Рана обильно кровоточила, однако, невзирая на боль, Катон обнаружил, что все-таки может ступать на ногу. Он прошел несколько шагов и присел, позволив Семпронию осмотреть и перевязать рану — насколько это было возможно в скудном свете молодого месяца и звезд.

Семпроний отодвинулся назад и сел на землю, скрестив на животе руки.

— И что, по-твоему, нам теперь остается делать?

— Не стоит рисковать, мы не можем позволить себе встречи с еще одной шайкой взбунтовавшихся рабов… Лучше дождаться первого света, когда мы сможем видеть перед собой дорогу и избегать неприятностей.

— Да, ты прав. — Семпроний повернул голову, бросив взгляд в направлении дороги. — Но ты уверен в том, что это были рабы?

— Скорее всего. Все они были в лохмотьях, и, кроме того, подкараулили нас возле поместья, где мы видели… — Воспоминание было слишком мучительным, и Катон шумно откашлялся. — Должно быть, вышли на дорогу в поисках легкой поживы. Нам повезло… Мы сумели удрать. Но если бунтующие рабы и зрелище, которое мы видели по пути, успели стать этой ночью обыденностью на этом острове, тогда мы оказываемся перед перспективой куда более страшной, чем я предполагал.

— С чего бы?

— Что, если нам предстоит столкнуться с восстанием рабов?

— Восстанием? Едва ли. Скорее всего, это какие-то временные волнения. Вполне естественно, что, воспользовавшись ситуацией, рабы обращают свой гнев на надсмотрщиков. Но как только эти ничтожества напьются до бесчувствия и очнутся в похмелье, готов держать пари, что никакого представления о том, что делать дальше, у них не будет. Некоторые попробуют убежать в горы и присоединиться к разбойникам, но остальные будут слоняться вокруг поместья, пока кто-нибудь не явится и не приберет их к рукам.

— Ты так думаешь? — с сомнением проговорил Катон. — По-моему, ты недооцениваешь опасность, господин.

— Это всего только рабы, мой мальчик. Цепные… нижайшие из низших, немногим лучшие зверей. Поверь мне, они не привыкли принимать самостоятельные решения. Без надсмотрщика, без способного возглавить их человека они не поймут, что надо делать в такой ситуации.

— Надеюсь, что ты прав… Однако что делать, если среди них обнаружится вожак? Что тогда?

— Этого не случится. Я достаточно перевидал поместий на своем веку и прекрасно знаю, как они устроены. Всякого, в ком есть хотя бы унция духа или независимости, либо продают в школу гладиаторов, либо ломают наказаниями в качестве назидания всем остальным. Рабов мы усмирим достаточно быстро. Как только выявят и поймают главарей, ответственных за ту жуткую картину, свидетелями которой мы были, их распнут, а тела оставят гнить на потеху воронам. На мой взгляд, подобная мера станет достаточным назиданием, которого рабы долго не забудут.

Катон кивнул. И все же на душе его было неспокойно. Кто знает, сколько рабов находится на острове. Если они сумеют объединиться и найти вожака, тогда их армия может представить серьезную угрозу римским интересам на Крите. Впрочем, опасаться следовало не только рабов. В горах всегда водились разбойники, преступники, беглые и отверженные, всегда готовые воспользоваться хаосом. Если рабы и разбойники объединят свои силы, ничто, кроме регулярной армии, не сможет сохранить остров в составе империи.

Катон переменил позу и привалился к стволу упавшего дерева.

— На мой взгляд, нам нужно отдохнуть, господин. Мы с тобой не спали почти два дня. Беру на себя первую стражу. Я разбужу тебя, когда настанет твоя очередь.

— Честное решение, но не забудь разбудить меня. Я не могу позволить, чтобы тобой овладела усталость, когда мне нужна будет твоя помощь в Гортине.

— Я разбужу тебя, господин. Честное слово.

— Ну, хорошо.

Семпроний окинул взором окрестности и выбрал местечко возле соседнего дерева, под которым насыпалась мягкая горка сосновых иголок. Закутавшись в плащ, он опустился на землю, положив голову на корень. Совсем скоро дыхание его сделалось ровным и глубоким; наконец, он начал похрапывать.

Откинув голову назад, Катон посмотрел в небо. Ночь выдалась светлой, звезды и луна блистали на темном бархатном пологе. Зрелище это помогло ему на мгновение успокоить взбудораженный ум, и он подумал, как было бы хорошо, если бы Юлия сейчас была с ним, устроившаяся возле плеча так, чтобы волосы ее касались его подбородка. В памяти его словно повеяло ее любимыми духами, и центурион улыбнулся. Затем внимание его привлек вдруг вспыхнувший вдалеке огонь, и, опустив взор от небес, Катон попытался вглядеться в царящую на земле темную ночь. Пламя разбушевалось над равниной в нескольких милях от обоих римлян, и на его глазах языки огня скоро поглотили все здание. Он долго смотрел на этот огонь, ощущая, как крепнет в груди ощущение мрачного предчувствия.

Принявший от него стражу сенатор Семпроний разбудил Катона перед самым рассветом. Шевельнувшись, центурион обнаружил, что укрыт плащом сенатора. Кивнув в сторону плаща, он пробормотал слова благодарности.

— Он был нужен тебе больше, чем мне, — улыбнулся Семпроний. — Мне нетрудно походить взад и вперед, чтобы согреться. И кстати, это напомнило мне молодые годы, когда я служил на Рейне младшим трибуном[18] в Девятом легионе. Никаких удобств там предусмотрено не было, скажу я тебе. Впрочем, забыл, ты, кажется, служил на той же границе, не так ли?

— Да, господин. И отслужив там одну зиму, человек уже не надеялся пережить вторую. Холодно, как в Аиде.

— Что ж, помню. — Семпроний зябко поежился, а затем подал Катону руку. — Вставай, пора ехать.

Поднявшись, Катон невольно застонал. Раненая нога одеревенела и немедленно начала пульсировать, когда он перенес на нее вес своего тела.

Семпроний озабоченно посмотрел на него:

— Как нога? Плохо?

— Бывало и хуже. Когда рану омоют, после нескольких дней отдыха буду в полном порядке.

— Боюсь, что возможности отдохнуть нам никто не предоставит.

Поднявшись в седло, сенатор склонился, подавая руку Катону. Конь переступил на месте, принимая дополнительный вес. Когда Катон обхватил его руками, Семпроний прищелкнул языком, направляя коня по тропке в сторону дороги. Выехав из сосняка, центурион посмотрел в сторону огня, который видел ночью, но там никого не было… стояли только обгорелые остатки стен. Черными пятнами среди окружающего ландшафта виднелись другие обгорелые строения, далекая вереница людей пробиралась по полю. Были то рабы или свободные люди, Катон сказать на таком расстоянии не мог. Впереди обоих римлян на дороге никого не было, и Семпроний направил коня к Гортине ровной рысью.

После того как поднявшееся солнце пролило на земли провинции свой ласковый свет, они заметили еще несколько отрядов людей. Возле дороги им иногда встречались уцелевшие горожане, копошившиеся в руинах своих домов, разыскивая ценности. Некоторые из них сидели среди развалин и безучастно смотрели на путников, в то время как другие протягивали руки и просили поесть. Семпроний упорно не обращал на них никакого внимания; не отводя глаз от дороги, он лишь подгонял пятками коня, заставляя животное поторопиться. То и дело им попадались тела с ножевыми и рублеными ранами, дополнявшие число жертв землетрясения. По мере того как двигалось время к полудню, Катон, оказавшись перед лицом столь масштабных разрушений и смертей, начинал все больше и больше сомневаться в том, что они с сенатором смогут каким-либо образом способствовать тому, чтобы в провинции восстановился порядок. Перспектива уже казалась ему совершенно безнадежной.