Ирина Якимова - Ex ungue leonem: по когтю льва

• Название: Ex ungue leonem: по когтю льва
• Автор: Ирина Якимова
• Жанр: Фэнтези

Эпоха carere morte близится к концу. Владыка вампиров отстранился от дел и проводит время в бесплодных терзаниях по ушедшим временам и возможностям. Охотники легко приняли в качестве главы вампиршу-некромантку, и возглавляемые ей, собираются в поход на цитадель вампиров. На стороне охотников выступает Избранная — обладательница особого Дара, стирающего проклятие вампиризма. Скоро лишённые смерти останутся жить лишь в легендах… Но не рухнет ли в войнах carere morte и охотников сама Земля Страха, ведь вампиры всегда были залогом её существования?

---

— Слушай, маленький. И когда-нибудь ты её вспомнишь… Испокон веков в мире день сменяет ночь, но однажды Ночи надоело уступать. Она пришла не в своё время и швырнула солнце за три моря и цепь гор, а сама разлеглась над миром. И настала эпоха Ночи.

Рождённые в ту эпоху люди не видели света, но всё равно тянулись к нему. Они научились разжигать костры и заключили в стеклянные колбы светляков, сделав светильники. Они были довольны этим светом. Но появился меж ними один, который всё время смеялся.

— Глупцы! — говорил он. — Разве это свет? Идёмте со мной, я покажу вам настоящий свет!

— Но наш мир принадлежит Ночи, — отвечали ему. — Она здесь правит!

— Ночь не так уж велика, и не владеет всем миром. Ей удалось лишь оттяпать кусок у солнца. А над остальным миром властвует День! Идёмте со мной, я отведу вас в царство Дня!

Некоторые поверили ему и пошли. Они шли долго, долго. Через три моря, через цепь гор. Многие уставали и переставали верить. Они возвращались назад, в царство Ночи или разжигали свои костры в стороне от дороги. Но другие шли: через два моря, через цепь гор… О смелом человеке из царства Дня прослышал весь край. И многие догоняли группу и вливались в неё.

Проходили годы. Люди всё шли — через море, через цепь гор. Одни умирали, но другие — рождались. Однажды до них дошла весть, что главный город людей в царстве Ночи сгорел дотла. И на то пепелище уже никто не захотел вернуться.

— Там, за горами, и кончается Ночь. Там её край, — говорил человек из царства Дня.

Однажды и горы остались позади. Осталась лишь тень гор, а дальше лежал мир солнца. Люди стояли на краю Ночи. И когда луч солнца ударил в глаза предводителя людей, все поняли, что он слеп.

— Как ты посмел вести нас? — закричали они. — Ты же не знал солнца!

Он ничего не ответил. Улыбнулся им, и вдруг начал таять. Его тело стало прозрачным, а внутри был только свет. Человек из царства Дня обратился лучиком и скакнул обратно на солнце. — Мира замолчала. Донат крепко спал, да и ей самой рассказанная сказка, как и всегда, принесла успокоение. Счастье, что она всё ещё чувствительна к магии простых слов! Теперь она разглядела лучик, крохотный лучик, пронзающий толщу мрака страшных лет впереди…

Женщина, улыбнувшись, потушила лампаду и тихо покинула комнату.

Увы, небо за окном затянуло серой паутиной облаков. Если сегодня и будут падать звёзды, она этого не увидит.

Часть 4

Глава 33 Жена палача

Началась новая жизнь, самая странная из всех. И странное в ней было то, что она была… обычной. Нормальной жизнью простой смертной девушки.

С возвращениия Лиры из Доны начался новый период их отношений с Ульриком. Из дома Корвусов они, конечно же, ушли, пока ложь о смерти пары не раскрылась. Слухи, что привидения несчастных влюбленных посещают заброшенный дом барона, побродили по Карде и утихли. А Ульрик и Лира гостили пока у Гесси. И там в первое же утро Ульрик вручил девушке старинное серебряное кольцо в знак помолвки. Лира приняла его. Этот простой жест отворил для обоих дверь в сказку. Лучшее время и лучшая роль — роль невесты. Бессчётные букеты белых лилий, прогулки вдвоём в саду и разговоры, разговоры, разговоры, иногда прерываемые нежными поцелуями.

Охотники отнеслись к вести о Макте с вниманием, но делать проверку на месте Академии Мира запретила. Потом в расчищеном квартале Академии начали застройку, и такая важная весть Лиры, кажется, вовсе забылась. И Старейший молчал, больше не звал своего глашатая. Может быть, он совсем ослабел…

И еще кое-что омрачало радость влюбленных: Ульрика по-прежнему терзали приступы боли. Присутствие сarere morte вызывало у мужчины подобие ожога — без внешних признаков, но эквивалентное по неприятным ощущениям. Десять вампиров было поблизости или сто — неважно, боль была одинаково сильна. Это было… необычно. Многие охотники отличались повышенной чувствительностью к проявлениям тьмы, но такое! Сам Ульрик подтрунивал над опасениями Лиры и мрачно шутил, что его настигло «проклятие последней Избранной». Но, между тем, его состояние не улучшалось — ухудшалось. В мае охотник вовсе слёг на несколько дней, хоть и врал Лире потом, что навалились неотложные дела. Боль усиливалась ночью, в часы активности carere morte. Каждую ночь бывшый Палач метался на постели, бредил, то сыпал страшными ругательствами на вампиров, «проклявших его», то молил их о прощении… Но боль не уходила ни от проклятия, ни от молитвы. В самые тяжелые ночи Лира убегала прочь из дома и тихо плакала в саду. Ведь она не могла ни утешить, ни облегчить страдания любимого! Часто она сама, бывшая carere morte, вызывала приступы его странной болезни.

Ульрик так и звал её Лилианой, даже наедине. Лира стискивала зубы и терпела, в отместку звала его Лорном, но непохоже было, чтобы Ульрика это хоть сколь-либо задевало. Один день она ненавидела своё прошлое и жалела, что нельзя сжечь, уничтожить его, как «Тень Стража», а на другой улыбалась своему отражению в зеркале, потому что это было отражение Лиры Диос. Это «Лира-Лилиана» как гноящаяся, незаживающая рана: ноет, ноет постоянно, но дотронешься до неё — разбередишь ещё больше. Что делать? Лира запуталась окончательно.

Разговоры с Ульриком не вносили ясности. Едва Лира начинала уводить разговор в сторону Ордена, Ульрик пресекал её попытку какой-нибудь очередной увлечённой болтовнёй, приличествующей юному наивному влюблённому. С Лилианой охотник не желал обсуждать Орден, а ведь они с Лирой так похожи в понимании целей и задач Служения!

Ясно всё было только с учением алхимика Атера. С тех пор, как Ульрик побывал новообращённым, мнение охотника насчёт Бездны немного изменилось, и в лучшую для Лиры сторону. Конечно, не стоило ждать от него помощи, поддержки, но он больше не мешал Лире и не порицал её за её манию — этого было довольно.

И Лира продолжала изучение трудов Атера. Описание ритуала, в котором родился Макта, она давно знала наизусть. Важная роль в нём отводилась «клетке для зверя-Бездны» — серебру и солнцу, но в своих думах Лира отказалась от каких-либо сдерживающих Бездну магических ловушек. От решающего шага её удерживала только неопределённость конечной цели. Но часто в эти светлые месяцы, когда они с Ульриком были помолвлены, Лире казалось, что она вот-вот достигнет понимания того, какими должны быть дети любви Бездны и как вызвать их в мир.

В начале зимы она стала женой Палача. Белая-белая свадьба в белом-белом мире. Поля, занесённые снегом — до горизонта и белая церковь, одна на несколько деревень, на высоком холме. Внутреннее убранство церкви было скромным, но светлым — простые белёные стены, скамьи светлого дерева. Ульрик отринул вариант церкви Микаэля и увёз невесту далеко за западные пределы Карды. «Это родина моей матери», — кратко пояснил он девушке, но Лира знала, увы, слишком знала истинную причину: «Церковь Микаэля не угодна ему, потому что там — место посвящения Литы и место боя вампиров с охотниками в ночь Бала Карды…» — Ульрик не хотел вспоминать Лиру Диос.

Лира была грустна в день венчания, и грусть эта временами переходила в злость. Платье невесты было белоснежным — безмятежным, как спящие поля вокруг, и девушка лихорадочно искала, чем выразить эмоции, переполняющие её. Гостей на их свадьбе было мало: с охотниками пара не была дружна, а среди простых смертных немногие успели узнать Лорна и Лилиану. Лира заметила у одной девушки красную ленту в волосах и умолила отдать ей. Ленту она разрезала и свернула множество ярких, как кровь, розочек. Ими невеста убрала волосы и лиф платья. Теперь наряд Лиры отражал её душевное состояние. Капли ярости на белоснежном покрывале покоя…

— Я, Лорн, беру тебя, Лилиана, в жены; и я обещаю перед Богом и всеми присутствующими здесь быть твоим добрым мужем; в богатстве и бедности, в радости и печали, в болезни и здравие до тех пор, пока смерть не разлучит нас.

— Я… — долгий дрожащий вздох, будто последний в земной жизни. — Я, Лилиана… беру тебя, Лорн, в мужья и я обещаю перед Богом и всеми присутствующими здесь быть твоей верной женой; в богатстве и бедности, в радости и печали, в болезни и здравие до тех пор, пока смерть не разлучит нас.

На выходе из церкви их осыпали лепестками роз — красными-красными. Алая дорожка тянулась за ними до нарядно украшенного экипажа. А несколько лепестков так и осталось на одежде и волосах — брызги крови…

И первая брачная ночь. Молодожёны провели её в домике, принадлежавшем матери Ульрика и пустующем уже пятнадцать лет после её смерти. Этому жилищу было назначено стать их убежищем после свадьбы. Дом стоял в селе на Западной окраине Сальтуса. Он был небольшой, уютный, тёплый. Ажурные занавеси на окнах — когда-то белые, а теперь словно из старой слоновой кости, простая мебель, потрескавшаяся от времени и частых протираний. Много-много букетов лилий в вазах или простых бутылках, много-много зажженных свечей. Тяжёлый запах цветов разбавлялся острым — от горящего воска.