Андрей Измайлов - Белый ферзь

• Название: Белый ферзь
• Автор: Андрей Измайлов
• Издательство: Азбука — Терра
• Жанр: Детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0411-2

Мы живем в такое время и в такой стране, где с человеком может случиться абсолютно все. Идешь по улице — и тебя цепляет шальная пуля, залетевшая с разборки тут же неподалеку. Живешь по соседству с бизнесменом, ему подкладывают бомбу — и ты вываливаешься вместе со стенкой.

Роман «Белый ферзь» — очень конкретная и правдивая книга, отражающая нашу жизнь, где триллер — норма жизни.

---

Просто не самый последний человек в Системе.

Просто он способен включить — и Система заработает. И сама выберет, как оптимальней решить задачу. Главное, включить, дать первоначальный импульс — и процесс пошел!

Как именно, куда именно, — пользователю знать не дано, да и зачем! Разве что в общих чертах. Ты, главное, на клавишу нажми. На эту вот. А потом — на эту. И оно само… Процесс пошел!

Типа компьютера, типа того. Тоже — Система!

Важен не процесс, важен результат.

…Результат налицо. Читайте «Зайчика».

Некий Кублановский куда-то исчез.

Какие процессы предшествовали исчезновению некоего Кублановского — неизвестно, знать не знаем, знать не хотим. Сам, только сам.

Да? И о четверых пьяных придурках из Бейт Хашмонаи тоже знать не знаем, знать не хотим?

Это которых? Тех, что книжки поперли? Тоже куда-то исчезли? И хрен бы с ними! Поделом вору и мука, в конце-то концов. Мелочь пузатая. Не уровень Валентина Палыча Дробязго. Вот Кублановский — да-а! Удачно, что вдруг исчез.

Так бы оно и было. ЮК, Инна, сын… дед. И как-то не с руки вытрясать душу из новоявленного деда Дэ-Ло-Би-Цзи-Го. И не потому, что он, дед, видите ли, высокопоставлен, всемогущ, эдакий… «повелитель драконов». Если, мол, и укорить его, то по-семейному, не перебарщивая, в манере некоего Лю из тайской новеллы:

«Вы не думаете о гибели, когда караете несправедливость, и не дорожите жизнью ради тех, кого любите. Это и есть величие настоящего мужа! Почему же в то время, когда играет музыка и у хозяина и у гостя хорошее настроение, вы, позабыв приличия, пытаетесь навязать мне свою волю, вопреки моей совести? Этого я никак не ожидал! Встреть я вас среди разбушевавшихся волн или в мрачных горах, с развевающимися усами, окутанного облаками и дождем, я принял бы вас за дикого зверя. Но сейчас на вас одежда и шапка, вы рассуждаете о высокой нравственности и высказываете глубокое понимание человеческого естества и людских путей. Вы можете быть учтивее многих достойных людей, живущих на земле, не говоря уже о чудищах вод. Несмотря на это, вы хотите воспользоваться своей силой и буйным нравом и принудить меня согласиться на ваше предложение…» — именно так по тексту танской новеллы «Дочь повелителя драконов».

Вот-вот. Дочь. Отношение «муж — жена», но и отношение «отец — дочь». Перед выбором ставить Инну? Так что сделай вид: всё в порядке, и Валя Дробязго достойный мужик, и ты сам — тоже ничего, было да прошло, а что именно было, об этом и не вспомнишь теперь и не поделишься ни с кем, да и не было, по сути, не было! Разве что изредка произноси другую цитату, не из танских новелл:

«Я почувствовал себя глупо. Было что-то унизительное в этом детерминизме, обрекавшем меня, самостоятельного человека со свободой воли, на совершенно определенные, не зависящие от меня дела и поступки…» — но произноси мысленно, не вслух. А то ненароком тесть переспросит глубокомысленно, мол, о чем это ты, Юра, о чем, о чем?! ну… это уже совсем-совсем другая история!

Так бы оно и было. Останься Инна жива.

А ты не задумывался, Валя, что ее не стало, может быть, и потому: превысил меру Зла. И Зло отразится, если не на тебе, то на потомке твоем?

…Но и этого Колчин Валентину Палычу не скажет. Неча бисер метать…

(Интересно, какие байки рассказывал бы папашка дочери, прикованной к постели все эти полгода, по поводу зятя, по поводу Колчина. Не будь она в коме, приди она в сознание — и: «Где Юра?»

Убедительные, должно быть, байки… С ним все нормально, Инь. Он все знает, очень переживает. Звонил тут мне из Берлина, передавал всяческие приветы. Нет, до него дозвониться никак. Он сам приедет. Скоро. Как только — так сразу… Байки…)

А ты не задумывался, Валя, что недолго быть тебе, Валя, счастливым дедом? Что как только пацаненка можно будет забрать из клиники, Колчин так и поступит.

И будешь ты, Валя, не счастливым, а несчастным дедом. Потому что никогда больше внука не увидишь. Аура здесь для сына Колчина неподходящая.

Пусть уж сын у другого деда растет, воспитывается. У деда, который Дмитрий Иваныч. Тибетская медицина опять же. И физически, и духовно — нормальным вырастет человеком, Зло не настигнет…

…Но и этого Колчин Валентину Палычу не скажет. Зачем растравлять душу новоявленному деду раньше времени. Пусть пока тешится: «Как сына (внука) назовем, Юра?!» Не знает Колчин, пока не решил. Подумать надо. Целый месяц еще есть. Надо подумать. Однако что-что, но не Валей — в честь деда, не Валей, Валя…

А ты не задумывался, Валя, что «Книга черных умений», которую Инна все-таки нашла, а твои клевреты утащили из подвала вместе с твоей дочерью (пусть и ненароком, пусть Инна ее к себе прижимала, пальцы свело судорогой), — книга эта предназначена для других рук, чистых, помыслов других…

И если ты, Валя, хранишь «Книгу черных умений» у себя в Доме-на-набережной (да-да, конечно же — память о дочери и все такое, да-да!), то ничем ты не лучше некоего Кублановского, который, помнится, тоже позарился. Не говоря уж о четверке бедолаг, которые (ты этого не знаешь, да, Валя? Тебя это ни в коей мере не интересует, да, Валя?) бесследно исчезли. За что? За то только, что книжки из библиотеки поперли?

А ты сам-то, Валя? Цена «Книги черных умений» подороже будет чем всё вместе взятое кублановцами в памятную декабрьскую ночь. А если иметь в виду не рыночную цену, иную цену — то и подавно!

…Но и этого Колчин Валентину Палычу не скажет. Зачем?..

А ты не задумывался, Валя, что бесследное, «чистое», исчезновение некоего Кублановского — отнюдь не гарантия безоблачного будущего для, так сказать, заразы популярного лидера из Питера — не сейчас, так через год.

А ну как придет беда, откуда не ждали? Алабышева-Дробязго взбрыкнет, к примеру. Особенно когда до нее дойдет, что не просто «у меня нет дочери!», а действительно — у нее нет дочери. Комсомолка-дворянка такую истерику закатит — да не в стенах узилища на Скобелевском, в прессе.

Нынче весьма популярны сумасшедшенькие лидерши с уклоном в комсомольство-дворянство. А уж ежели лидерши вопиют о конкретных виновниках всех бед, еще и пальцем тычут: «Вот он! вот он!», то — зеленая им, лидершам, дорога. Сами по себе никуда, разумеется, не пробьются, но навредить навредят, ой как навредят. Необратимо…

«Он черный человек! В костюме черном! И помыслы его черны! Он не яркий! Он — черный!»

Благо за такую фигуру есть много охотников ухватиться, попользовать…

А то и вовсе непредставимое — дурашка-мент, участковый, на принцип пойдет и будет рыть-рыть-рыть… до воды… но «потеряшку» найдет. Если не саму «потеряшку», то — след ее.

Непредставимое оно, конечно, непредставимое… Однако заявление-то участковому Колчин перед Берлином отнес. А Гришаня Михеев, нынешний обитатель Шаболовской квартиры, мельком сообщил: «Я понимаю, неважно сейчас… но, Ю-Дмич, из отделения пару раз звонили. Где-то в феврале. Спрашивали, когда…»

…Но и этого Колчин Валентину Палычу не скажет. Зачем предвещать еще не происшедшее. Колчин все-таки не махапуруша какой-нибудь…

Кстати, о необратимом! Необратима только смерть.

Инны нет. И ее не вернуть. Да…

Но с какой-такой стати, Валя, ты так уверен, что некий Кублановский нигде никогда не объявится?

Не мельтеши ты, Валя, «Зайчиком»! Версия «Зайчика», конечно, устраивает всех, и тебя в первую очередь. Тебя (я не утверждаю, я только предполагаю, Валя!), инспирировавшего этого самого «Зайчика», — ибо удобная версия, никого не подставляющая под удар, никого, Колчина в том числе. Но мы-то с вами зна-а-аем…

Что мы с вами зна-а-аем, Валя?! Неотвратима только смерть, знаешь ли.

Да. Знает Валентин Палыч про необратимость смерти. Ну? А… а разве Кублановский… ну… не это самое? Как же так, Юра?! Как же так?!

Видишь ли, Валя…

Вот это он, ЮК, пожалуй, Вале скажет: «Видишь ли, Валя…»

Нет, ну в самом-то деле! Разве разумно уничтожать врага, владеющего знанием о том о сём?! О том, в частности, кто такой — этот анонимный киллер, который вывез Инну из подвала в ночь «кражи века».

Неразумно.

Сначала бы поспрошать надо врага-то. Вывезти за Кольцевую, заточить, скажем, в каменном гараже (отнюдь не в «ракушке» у подъезда на Шаболовке, а в надежнозвуконепроницаемом гараже, — есть такой у ЮК, есть, отцовский, Дмитрия Иваныча Колчина…) — и поспрошать его, врага, с пристрастием.

А он, враг, ни о каком киллере понятия не имеет. Ни о какой Инне понятия не имеет. И самого ЮК первый раз в жизни видит, а раньше только слышал. (А когда про Япончика в «Крестах» говорил, то, само собой, имел в виду Иванькова, не Колчина, нет! С чего бы вдруг ему, Кублановскому, иметь в виду Колчина?!)

Как тебе, Валя, эдакий вариантик?!

Погоди, Юра! Ты шутишь, Юра? Ты ведь это так мне говоришь… чтобы я… Юра?!!