Мурад Аджи - Азиатская Европа (сборник)

• Название: Азиатская Европа (сборник)
• Автор: Мурад Аджи
• Жанр: Культурология

Это — неожиданная книга, в нее вошли две полюбившиеся читателю работы автора: «Европа. Тюрки. Великая Степь» и «Тюрки и мир: сокровенная история». Она о событиях, положивших начало духовной культуре Евразии и Северной Африки.

События вроде бы известные и вместе с тем совершенно неизвестные широкому читателю, ведь об истории рассказывает географ, а у него иной взгляд на мир, на историю. Простое в его устах становится сложным, сложное — понятным. Этим привлекательна книга. Особое внимание автор уделяет истоку мировых религий и Великой Степи, с которой началась Россия и многие другие европейские страны.

---

А началось грекофильство с 1393 года, когда греческий патриарх написал в Москву князю Василию I письмо, что, «мол, по слухам», на Руси есть Церковь, но нет царя: «Невозможно христианам иметь Церковь, а царя не иметь. Царство и Церковь имеют между собой тесное единение и общение, и невозможно отделить одно от другого».

Запад начал подыгрывать московским правителям, льстить им, желая видеть в их лице союзника против тюрков. С этого письма и начиналась большая политическая игра, Москву принялись убеждать в ее величии и особой роли.

…Собственно, духовный институт Великой Степи христианами Европы был признан с V века (II Эфесский собор, 449 год), по прошествии времени он имел ряд митрополий (Астраханскую, Брянскую, Казанскую, Киевскую, Владимиро-Суздальскую, Рязанско-Муромскую, Елецкую, Сарайскую, Тамбовскую и другие), резиденция патриарха размещалась в Великой Степи. Как самостоятельная существовала Албанская (чисто христианская) церковь на Кавказе, ее основали в 304 году, до 1836 года просуществовала она.

На Руси своей Церкви не было — греки лукавили и здесь. Отсюда это их, «мол, по слухам», есть Церковь, хотя прекрасно знали, что ее нет. Лишь к 1448 году Москва получила право на митрополию [52]. Первым ее епископом стал Иона, с него началась русская автокефалия (церковная самостоятельность). Но — под присмотром тюркского духовенства.

Молитвы в Москве и на Руси читали на тюркском языке. Все богослужение вели на нем. Только собственная митрополия позволяла Москве выбирать язык, на котором вели службу. Такова была традиция Степной (Древлеправославной) церкви [53].

В XVI веке, прознав многое о культуре Великой Степи, греки надоумили русских князей, как захватить Степь — через Церковь. С ее помощью и с помощью царского скипетра можно добиться огромной власти, уверяли они. И были абсолютно правы… Но как захватить духовную власть?

Требовалось начать войну с Казанским и Астраханским ханствами и, ослабив епархию, перевезти патриарха в Москву. Тогда московский князь стал бы правителем Дешт-и-Кипчака и царем всей Руси…

Когда военные хлопоты «уладили», Казань и Астрахань пали. И в 1589 году (уже при князе Федоре) в Москве учредили патриархию. Так Москва по сути становилась столицей империи и духовным центром тюркских земель!.. Царские полномочия вдохновляли, кружили голову, и важно было закрепить успех. Тогда и началось то, что историки назвали «Смутное время». Смутным его делали сами русские, начавшие грандиозные политические перемены и перегруппировку сил в обществе. Это было очень тревожное время.

Борис Годунов, выходец из Степи, прекрасно знавший тюркские традиции, избавившись от Федора, назвал себя «русским царем», показав качества энергичного политика. Он обратился к греческим пастырям и доверил им за «щедрые милостыни» (так записано в документе) оформить не вполне законную сделку. Четыре греческих патриарха, даже не читая бумаг (их не успели перевести), поставили подписи на русском оригинале. Они признали равным себе пятое лицо — патриарха Московского. Всё! Ничего другого не требовалось. Русская церковь состоялась, она вышла на международную арену и формально обрела такие же права, что и тюркская.

Обращаясь в тот памятный 1589 год к русскому царю, Константинопольский патриарх Иеремий произнес слова, глубоко запавшие в царскую душу. У В. О. Ключевского они звучат так: «Ветхий Рим пал от ересей; вторым Римом — Константинополем — завладели агарянские внуки, турки; твое же великое Российское царство — третий Рим — все превзошло благочестием».

Сколько же здесь расчета: слова эти вросли в политику «третьего Рима».

После этих сакраментальных слов греческого патриарха становится понятным многое из будущей русской истории — грек определил ход иных событий. Например, кто будет сталкивать армии в русско-турецких войнах. Почему русское пушечное мясо так дешево пойдет на рынках войны в Европе… Многое, очень многое в истории XVI–XVIII и последующих веков (период правления Романовых) обретает совсем иные оттенки, чем предлагает европоцентристская литература: высвечивается то, что русские цари жили с греческим стандартом!

Русь уверовала в свою роль правопреемницы Византии и владыки православного мира.

Впрочем, подобные амбиции отличали ее и прежде, когда греки через замужество Софьи Палеолог (племянницы последнего императора) с московским князем Иваном III вошли в Кремль и утвердились там, провозгласив Русь преемницей Византии и начав потихоньку натравливать русских на тюрков — на Казанское и Астраханское ханства.

Откровенный произвол быстро перерос в политику Москвы. Что, естественно, вызвало протест местного духовенства, который проявился в столкновении митрополита Филиппа с Иваном Грозным. Митрополит не мог смотреть на бессмысленное уничтожение народа. И он потребовал, «чтобы… великий князь оставил опришнину». Ведь под личиной опричнины проводились и завоевательная политика, и этническая чистка русского общества, и усиление власти Ивана Грозного! Все было в политическом клубке, умело завязанном греками.

Митрополит Филипп, приверженец чистой веры в Бога Небесного. Невинная жертва

Раньше, до их вмешательства, об этническом единстве на Руси не шло даже речи. Национальных проблем не было. Достаточно обратиться к родословной книге российского дворянства, по шутке Салтыкова-Щедрина, «Урус-Кугуш-Кильдыбаевых», чтобы убедиться: более половины дворян — выходцы из Степи, но никак не славяне или русы. Опричниной и хотел уравнять страну Иван Грозный. А опричнина лишь истощала Русь, но не лечила ее.

Однако требование митрополита Филиппа об отмене опричнины царь-злодей оставил без внимания. И Малюта Скуратов поставил в их споре точку — он задушил митрополита.

Так московский князь силой подчинил Церковь и закрепил за собой титул «царь»! Ему это отчасти удалось: его боялись, но не слушали.

Назвав себя царем, Иван IV погрузился в иллюзию духовной свободы. Он щедро наградил иереев и монастыри, поддержавших его в борьбе с удушенным митрополитом. Однако самозванец забыл, что он сам смертный человек, а Бог взыщет за невинную кровь. Действительно, варяжская династия Рюриковичей в Москве вскоре оборвалась… «Бога не обманешь», — сказали простые люди и перекрестились с облегчением.

Тенгрианство в очередной раз выстояло, оно крепилось, как при ударе, по-прежнему оставаясь общим для славянской Руси и для тюркской Степи.

Физическая сила в духовных спорах на Руси — не союзник, эту истину греки поняли быстро. Их настораживало, что в Москве Иоанн Неронов стал собирать сторонников мирного достижения русской церковной независимости. Но сплочение русского духовенства не входило в планы греков, они ставку делали совсем на иное.

Только «тишайший» московский царь Алексей Михайлович знал о тайных планах своих кумиров. Чтобы без крови и удушений.

Едва став русским царем, Алексей Михайлович объявил себя горячим поклонником Ивана Грозного, однако его ошибок повторять не пожелал. На могиле убиенного митрополита Филиппа он просил Бога о прощении злоупотреблений монархии. А замолив грех, начал действовать.

Он превратил Москву в центр «москальства» — всюду насаждал бюрократию. Каких только «контор-приказов» не появилось тогда. Десятки. Не хватало лишь одного — Духовного приказа… И царь решил создавать христианскую Церковь, чтобы по примеру византийских императоров командовать ею.

Издалека противники веры в Бога Небесного приучали Москву к христианству. Они поставили трехлетнему царевичу Алексею воспитателем боярина Морозова, человека, ненавидевшего и Русь, и Степь, признававшего только западное. Как им это удалось?! Но случайности здесь явно не было.

Словом, воспитанник превзошел воспитателя, до самой его смерти только с ним советовался царь… Вот и подумаем, а было ли Смутное время смутным? Случайно ли после серии неудач с Лжедмитриями (царями-инородцами) на русский трон в 1613 году сел Михаил Романов? Кто его посадил? Почему прежняя фамилия этого рода до середины XIV века была тюркской — Кобыл (щеголь, франт), затем — Кошкины, в конце XVI века — Захарьины-Юрьевы, Захарьины-Кошкины? И откуда вдруг появилась фамилия Романов?

Известно, отец первого русского царя из династии Романовых, патриарх Филарет (в миру Федор Захарьин-Юрьев), был близок с греческим патриархом… А это уже кое-что проясняет. В частности, почему — Романовы. На латинском языке это слово означает «римский», с учетом предыдущих событий смена фамилии с Кошкина на Романов обретает явный политический подтекст, который не могли не заметить в Риме.

Европейцы при Романовых зачастили в Москву, ездили, как к себе домой. Сам Алексей Михайлович, особенно после пребывания в Польше, уже считался чуть ли не католиком. Даже одежду свою сменил на западную и потребовал от других русских вельмож сделать то же.