Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

• Название: Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997
• Автор: Пирс Брендон
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065002-6 (АСТ), 978-5-403-03364-0 (АСТ Москва)

Книга Пирса Брендона и по названию, и по содержанию перекликается с эпохальным трудом Эдуарда Гиббона «История упадка и разрушения Римской империи». И это не случайно: британцы, стремясь к завоеванию мира, всегда оглядывались на Древний Рим. Они нашли ключ к обретению истинного могущества на руинах Рима. Но там же следует искать и причины падения Британской империи.

Об этом и многом другом автор размышляет на страницах данной книги и рисует многоплановую картину упадка и разрушения Британской империи между 1781 и 1997 годом.

---

Его знали, как Зика. Он поменял имя Бенджамин в 1934 г., когда возражение Южной Африки не позволило ему выступить за свою страну в играх Британской империи. Азикиве был сильным, словно вол[2983]. Он считал, что способен пробежать милю за четыре с половиной минуты.

Примерно в то же самое время он поклялся посвятить свою жизнь «освобождению африканского континента от кандалов империализма». Зик был очень идеалистичен, беспринципно пекся о собственных интересах и вернулся домой, чтобы «впрыснуть в коренное население Африки дух конституционного сопротивления иностранному правлению»[2984]. Это была основная идея его книги «Возрождающаяся Африка» (1937), о которой говорилось, что она стала «Библией для западноафриканской молодежи»[2985].

Идея возрождения стала основной для основанной им сети газет, смоделированной по типу американской «желтой прессы». Журнал «Тайм» назвал его «Берти Маккормиком из дельты Нигера», а также «Джорджем Вашингтоном из джунглей»[2986]. Как и «Чикаго Трибьюн» Маккормика, «Вест Африкан Пайлот» Зика представляла собой печатную демагогию.

Зик не был удовлетворен грубыми, непристойными, оскорбительными и обличительными речами, направленными против нескольких тысяч европейцев в Нигерии. Поэтому газеты представляли соперников-африканцев в качестве «империалистических марионеток» и «дядей Томов». Читатели возбуждались и наэлектризовывались[2987]. Но война со всеми перемещениями, путаницей, возможностями, трудностями и надеждами изменила политическое направление Зика. Она перевела континентальный патриотизм в нигерийский национализм. Британцы нацеливались вынуть его жало, но вместо этого увеличили количество яда. В 1942 г. они назначили первых нигерийцев в Исполнительный совет, обещая перспективу дальнейшего конституционного прогресса. Но это просто побудило националистов сплотить свои ряды. В 1944 г. Маколей и Зик основали Национальный совет Нигерии и Камеруна, чтобы «сплотить разнородные массы Нигерии в единый блок»[2988]. (Британский Камерун был подмандатной территорией, которой управляли как частью Нигерии).

Это оказалось невозможно. Ведь Национальный совет Нигерии и Камеруна сам по себе был ослаблен трайбализмом, племенным обособлением. Зик стремился к тому, чтобы создать национальное движение, которое приведет Нигерию к свободе, поэтому не мог отдавать предпочтение собственному народу, ибо. Он даже утверждал, что их божественная миссия — спасти Африку. Поэтому пока ибо провозглашали Зика новым мессией, йоруба окрестили его старым дьяволом. Северные лидеры, опасаясь постколониальной власти южной «банды агитаторов»[2989], угрожали продолжить марш фулани к морю.

Однако Национальный Совет Нигерии и Камеруна стал первой партией, которая привлекла широкую поддержку в Нигерии. Зик умело использовал трудовые споры (включая всеобщую забастовку) и другие проблемы, вызванные высокой стоимостью жизни в конце войны. Новое лейбористское правительство в Вестминстере невольно помогло ему. Поддерживая государство всеобщего благоденствия за границей, а также у себя на родине, оно отправило новые когорты чиновников для проведения разнообразных авторитарных мер в Африке — в особенности, в сельском хозяйстве и общественных работах. По словам одного историка, это «представляло собой второй колониальный захват»[2990].

Такое заявление едва ли преувеличено. Между 1945 и 1947 гг. количество людей, поступивших на колониальную службу, равнялось числу чиновников, которых ранее нанимали за одиннадцать лет. В последующем десятилетии прирост увеличился на 50 процентов. Нельзя отрицать обиду африканцев на приток европейцев, настроенных на введение террасирования для противодействия эрозии, прививок скоту и современных методов культивации. О подготовке таких администраторов писал сэр Ральф Ферс. Он размышлял: «Не слишком ли точно Министерство по делам колоний следует римской модели?» Возможно, оно слишком сильно сосредоточилось на достижении материального процветания, ему следовало бы найти место для «греческого духа». Он предлагал обучать новобранцев «в большей мере художественному и духовному прошлому людей, среди которых они будут жить»[2991].

Это был толчок. Более того, обучение не отражало суровых требований послевоенного мира. Социализм, как и цезаризм, поднимал силу государства для очень практичных целей.

Когда государство оказывалось иностранным, его вторжение должно было оскорблять еще больше. Особенно провокационный случай произошел в 1945 г., когда колониальные власти передали нигерийские полезные ископаемые и общие земли британской короне путем «оскорбительных указов»[2992], как выразился Зик. Они предназначались для достижения некой формы защитной национализации. Но чем больше говорилось, что эти меры предпринимаются для блага нигерийцев, тем больше нигерийцы протестовали. Они опасались британцев, несущих дары. А вдобавок ненавидели их за извлечение прибыли. На самом деле, извлечение выгоды (жатва) становилось следствием и неизбежным итогом имперского посева.

Столкнувшись с собственным финансовым кризисом, правительство Эттли соответствовало правительству Черчилля в эксплуатации зарубежных зависимых территорий, которые держали всвоей «экономической клетке»[2993]. Оно дешево покупало колониальные товары и удерживало зарабатываемые доллары, размещая нигерийские деньги в Лондоне на вкладах с очень низкими процентными ставками. Африканцы сделали вклад в войну — «принудительный заем»[2994]. Теперь же они помогали Великобритании финансировать план социального благополучия мирного времени Бевериджа.

Зик объявил, что его соотечественникам такой план требуется в большей степени, чем британцам.

Да, Британия выделила своим колониям примерно 40 миллионов фунтов стерлингов в период между 1946 и 1951 гг. Но это скорее были инвестиции, а не благотворительность. Наличные предназначались для развития поставок сырья — хлопка, какао, кофе, пальмового масла и арахиса. Они использовались для внутреннего рынка и как товары, за которые можно получить доллары. Финансы шли и для стимулирования заказов на производимые в Британии товары — цемент, сталь, машины, железнодорожное оборудование и другие товары того же рода.

Более того, пока лейбористы находились у власти, колониальные стерлинговые балансы в Лондоне значительно выросли и составили свыше миллиарда фунтов стерлингов. Великобритания получила примерно 140 миллионов фунтов стерлингов с зарубежных территорий. Тем не менее, как заметил один британский чиновник, экономические беды Нигерии едва ли имели значение на фоне ее политического недовольства.

Имела значение «не бедность, а страсть, ярость из-за колониальных отношений»[2995]. Образованные нигерийцы восстали против унизительного состояния образования. Они призывали к самосознанию черного населения, восхваляли «африканскую личность»[2996], вспоминали славное прошлое. Те, кто «строил пирамиды, сражался с батальонами Цезаря и доминировал на Пиренеях», знали, что могут «снова стать великими и больше не быть рабами»[2997]. Как говорил Зик, они больше не в состоянии жить полноценной жизнью без свободы. Поэтому нигерийцы объединили свое горящее негодование против чужеземного правления.

Конечно, они были далеки от объединения, что прекрасно знало Министерство по делам колоний. Но оно хотело успокоить Национальный совет Нигерии и Камеруна, осторожно продвигаясь вперед к независимости.

Однако режим в Лагосе изменился. Зик был в весьма неплохих отношениях с Бурдильоном, играл в теннис в Доме правительства и называл губернатора дальновидным государственным деятелем. Когда жена Бурдильона спросила, почему газеты Зика все же атакуют ее мужа, Зик лаконично ответил: «Политика, ма»[2998]. (Это не сокращение от «мадам», а уважительное обращение к женщине, слово которой окончательно, принятое у народности эфик).

Преемник Бурдильона, сэр Артур Ричарде, был менее приветлив и любезен. Он оказался более консервативен. Его целью являлось не примирение, а доминирование над Национальным советом Нигерии и Камеруна. Более того, его начальники в Уайт-холле мучили этого чиновника требованиями придумать новую конституцию, которая соответствовала бы конституции Бернса для Золотого Берега. По общему признанию, его задача получалась более трудной. Ведь Ричардсу требовалось уравновешивать национальное единство против большего регионального разнообразия, а также предоставить нигерийцам большее право голоса в правительстве. Но он ввел свой план со многими недостатками после очень малого количества консультаций с другими. Это вызвало критику даже ушедшего в отставку Бурдильона, вдохновило на едкую и злобную кампанию в прессе Зика.

Ричарде запретил две из его газет и высмеивал заявление о том, что британцы планируют убить Зика. Губернатор сказал, что Зику «нечего бояться, кроме темных теней его собственного воображения»[2999]. Лондонская «Тайме» отмахнулась от намека, как еще одного истеричного рекламного трюка для привлечения внимания общественности. Она заявила, что хотя Зик представляет себя оратором, выступающим за подвергающуюся эксплуатации Африку, он «антиимпериалист, временами — антибританец и антибелый»[3000].