А. Владимирский - Саладин. Победитель крестоносцев

• Название: Саладин. Победитель крестоносцев
• Автор: А. Владимирский
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-66993-6

Его уважали даже заклятые враги-крестоносцы. Его честь, рыцарскую доблесть и благородство превозносил Ричард Львиное Сердце. Он был кумиром Насера и Саддама Хусейна. И по сей день на Востоке САЛАДИН почитаем как один из главных героев Ислама, защитник веры, праведник и святой. Султан Египта и Сирии, построивший грандиозную Империю, которая простиралась от Ливии до Йемена и Ирака; лучший мусульманский полководец XII века, отбивший у крестоносцев Иерусалим, он стал легендой еще при жизни, а его безвременную кончину оплакивали не только все правоверные, но и его друзья-христиане.

Но знаете ли вы, что «Саладин» (Салах ад-Дин) — это не имя, а почетное прозвище, означающее «благочестие веры»? Известно ли вам, что курд из Тикрита Юсуф ибн Айюб (так на самом деле звали Саладина) в юности не желал ни власти, ни военного поприща, считая своим призванием богословие и право, историю, поэзию и математику, — но Всевышний распорядился иначе, возложив на него великую миссию по объединению Исламского мира. Знаете, сколько золота нашли в личной сокровищнице этого властелина богатейшей империи Востока после его смерти? Один-единственный слиток и 47 монет! Всё остальное Саладин раздарил и пожертвовал, ибо всю жизнь воевал не ради денег и славы, а за гораздо большее — за Веру, за зеленое знамя Пророка, за право жить по совести и во всем следовать законам чести.

Эта книга воздает должное гениальному военачальнику и великому властелину, которого не испортили ни война, ни власть, ни поклонение миллионов, — вопреки расхожему мнению, что политика, мол, «дело грязное», Саладин сумел остаться чистым, честным, добрым и достойным человеком даже на троне!

---

Как сообщает Ибн аль-Асир, «устрашенные этим разгромом франки послали к Раймонду своего патриарха, своих священников и монахов, а также много рыцарей. Все они горько упрекали Раймонда за его союз с Салад-Дином. Они говорили ему: «Ты, верно, принял ислам, иначе бы ты не смог вынести того, что случилось. Ты бы не допустил, чтобы мусульмане прошли по твоей земле, чтобы они перебили тамплиеров и госпитальеров и чтобы они ушли, уводя пленников, не опасаясь, что ты им помешаешь». Собственные солдаты графа из Триполи и Тибериады бросали ему те же упреки, а патриарх грозил отлучить его от церкви и аннулировать его брак… Испытывая это давление, Раймонд испугался. Он покаялся и попросил прощения. Его простили, помирились с ним и потребовали предоставить свои отряды в распоряжение короля и участвовать в сражении с мусульманами. И граф пошел с ними. Тогда франки объединили свои силы, кавалерию и пехоту около Акры и потом направились к поселку Саффурия».

Главной ошибкой иерусалимского короля было то, что он вообще выступил со своей армией в поход для спасения Тибериады и генерального сражения с армией Саладина. В условиях, когда в рядах крестоносцев не было единства, а действия графа Триполи граничили с саботажем и потворством врагу, что впоследствии было подтверждено его бегством с поля боя при Хиттине, принимать решение о генеральном сражении было слишком рискованно.

Ги де Лузиньян не мог не знать, что, использовав казну Фатимидов, Саладин за прошедшее десятилетие полностью оправился от разгрома при Рамле. Иерусалимскому королю было также известно, что армия Саладина за счет войск сирийских эмиров как минимум удвоила свою численность по сравнению с той, что была десятью годами раньше. Особенно возросла численность мамлюкской кавалерии.

В этих условиях у армии Иерусалимского королевства было мало шансов выстоять в открытом поле против мусульман. Единственным правильным решением было бы отступить со всем войском в один из двух сильнейших портов-крепостей — Тир или Акру, оставив в Иерусалиме лишь небольшой гарнизон, который бы сдал город после символического сопротивления. Все надежды Ги де Лузиньяну стоило бы возлагать на помощь из Западной Европы и прибытие в Палестину участников Третьего Крестового похода, который бы неизбежно начался после падения Иерусалима. Но иерусалимский король, который на самом деле был никакой полководец, ринулся в бой и закономерно проиграл.

В лагере мусульман после победы над тамплиерами и госпитальерами царило воодушевление. В июне Саладин собрал все свои войска на полпути между Дамаском и Тибериадой. У него было 12 тыс. всадников и в несколько раз больше пехотинцев. Сидя на коне, султан бросил клич: «Победа над врагами Аллаха!» Своим командирам он объяснил: «Нам представляется удобный случай как можно скорее сразиться с неверными в открытом бою». Султан боялся, что осенью большинство его воинов разойдется по домам для сбора урожая, а он не успеет до этого времени одержать решающую победу.

Французский историк Мишо писал: «Перемирие было нарушено почти одновременно и христианами, и мусульманами. Рено Шатийонский продолжал свои набеги, когда одна из армий Саладина, посланная в помощь Раймонду Триполийскому, столкнулась в Галилее с пятьюстами рыцарями, храмовниками и госпитальерами. Сражение было жарким, и рыцари проявили чудеса храбрости, но поле боя осталось за мусульманами, и гроссмейстер тамплиеров с небольшой свитой нашел спасение в бегстве. Только эта беда заставила недавних противников — короля Иерусалимского и графа Триполийского — пойти на примирение. Раймунд отправился в Иерусалим, король же, выйдя к нему навстречу, обнял и облобызал его, после чего была дана взаимная клятва дружно биться за наследие Спасителя. Но было поздно.

Армия Саладина увеличивалась и крепла с каждым днем. Под его знаменами собирались все дети ислама: турки, арабы, курды, египтяне. Сын Аюйба не скупился на обещания и подачки, щедро раздавая еще не присоединенные земли и суля несметные богатства за счет грядущих грабежей. Провожаемый молитвами имамов, он с восьмьюдесятью тысячами всадников переправился через Иордан и вступил в Галилею. Когда христианское войско, стоявшее в Саффурия, узнало, что Саладин овладел Тивериадой, немедленно был созван совет, чтобы решить, как быть дальше. Наиболее здравые мысли, вопреки желанию многих немедленно идти навстречу врагу, высказал Раймонд Триполийский. Хотя его собственная семья томилась в Тивериаде, он не советовал трогаться с места, считая наиболее целесообразным поджидать мусульман в Сефури. Здесь были в изобилии вода и продовольствие; утомительный переход через выжженную солнцем пустыню неминуемо должен привести к большим потерям и ослаблению армии; так пусть же эти потери понесет враг, а христиане встретят его бодрыми и во всеоружии — тогда можно надеяться и на победу. Уж лучше примириться с потерей Тивериады, нежели рисковать всем королевством! Совет был мудр, и бароны после некоторых колебаний приняли его. Но когда король остался один, он поддался уговорам магистра тамплиеров и неожиданно для всех приказал готовиться к походу.

Утром 2 июля армия выступила из Сефури. Чтобы добраться до Галилейского озера, христианам нужно было сначала пройти безводную равнину, а затем следовать к Тивериаде узкими тропками между скал. Но передовые отряды Саладина, спустившись с горных кряжей к Тивериадскому озеру, заняли все проходы и осыпали приближавшихся рыцарей тучами стрел. В этих условиях оставалось лишь пожалеть, что не последовали совету благоразумия, и с боем пробиваться вперед. Высоко подняв свою испытанную защиту — Животворящий Крест, христиане вступили в бой с врагами, которые к вечеру стали их одолевать. Ночь разлучила обе армии, но утром сражение возобновилось с новой яростью, и вскоре стало ясно, что христианам не одолеть неверных; не помог и Крест, который к исходу дня был захвачен сарацинами.

Используя направление ветра, враги подожгли сухую траву, и море огня окутало наступавших. Вслед за тем началось повальное бегство, но бежать было некуда, поскольку все перевалы держали мусульмане. Только Раймонду Триполийскому удалось прорвать один из заслонов и добраться до своего княжества, где он вскоре и умер то ли от ран, то ли от тоски, проклинаемый как своими якобы за измену, так и мусульманами за нарушение договора с Саладином.

Овладев полем боя, победитель овладел и теми из христиан, кто не пал в сражении. Король Иерусалимский, его брат, гроссмейстер тамплиеров, Рено Шатийонский и многие другие — весь цвет рыцарства — оказались пленниками Саладина. Не хватало веревок, чтобы их связать, и сарацины гнали захваченных табунами, словно скот; по свидетельству историка, пленных было так много, что одного рыцаря можно было выменять за пару сапог…

Тут же, на месте своей победы, Саладин раскинул шатер, где принял наиболее знатных пленников. С иерусалимским королем он обошелся милостиво и даже предложил ему прохладительное питье. Сделав несколько глотков, Лузиньян хотел передать кубок Рено Шатильонскому, стоявшему рядом. Но Саладин остановил короля, сказав: «Этот изменник не будет пить в моем присутствии; я не собираюсь прощать ему святотатств». Затем, обращаясь к Рено, султан осыпал его упреками, угрожая смертью, если рыцарь не примет веры оскорбленного им пророка. Поскольку Рено отказался, Саладин ударил его саблей; телохранители добили несчастного, и голова его скатилась к ногам иерусалимского короля. На следующий день султан приказал умертвить всех тамплиеров и иоаннитов со словами: «Да освободится земля от этих порождений дьявола». Был пощажен лишь гроссмейстер храмовников, видимо, за провокационный совет королю накануне сражения».

О Хиттинской битве Баха ад-Дин пишет следующее: «Султан полагал, что его долг, помимо всего прочего, заключается в том, чтобы изо всех сил выполнять полученный нами приказ вести войну против неверных захватчиков, в знак признания милосердия Аллаха, создавшего его государство, и сделавшего его повелителем стольких земель, и даровавшего ему покорность и преданность его народа. Поэтому он послал приказ всем войскам присоединиться к нему у Аштары. Собрав их и проведя им смотр… в 17-й день месяца раби II (26 июня 1187 г.), он отдал распоряжения и полным ходом двинулся на территории, занятые врагами — да лишит их Аллах их надежд! У него было обыкновение собирать войско в пятницу, именно в час молитвы, поскольку он считал, что молитвы, возносимые в это время мусульманами сообща вместе с имамами с кафедр, принесут удачу, ибо обычно их молитвенные просьбы, высказанные в этот день, исполнялись. Итак, в этот час [после намаза] он двинулся в поход, приказав армии быть готовой к сражению в любую минуту. Он слышал, что франки, узнав от своих разведчиков о том, что он собирает войска, сосредоточились на равнине Саффурия, на территории Акры, и намеревались выступить навстречу ему, дав бой. Поэтому он занял позицию рядом с Тивериадским озером, у самой деревни под названием ас-Сабира. Затем он разбил лагерь на вершине холма, поднимающегося западнее Тивериады. Там он оставался, готовый к сражению, думая, что франки начнут наступление и атакуют его, как только заметят его маневры; однако они не шелохнулись на своих позициях. Султан разбил там свой лагерь в среду, в 21-й день того же месяца (30 июня 1187 г.). Видя, что враг не действует, он построил свою пехоту против врага, а сам с отрядом легкой конницы пошел на Тивериаду. Он напал на этот город и за час взял его с ходу, сея вокруг себя смерть захватчикам, уничтожая их дома и забирая имущество. Устоял лишь замок. Когда враги узнали о судьбе Тивериады, они были вынуждены нарушить свою тактику бездействия и выполнить то, что им приказывала честь, а потому они пошли на Тивериаду, чтобы заставить мусульманских воинов отступить. Пикеты мусульманской армии заметили их маневр и тотчас же отправили гонцов, чтобы сообщить об этом султану. Получив известие, он выделил достаточное количество войск, чтобы осадить замок, а затем со своей свитой присоединился к армии. Два войска сошлись на вершине холма западнее Тивериады. Это было вечером в четверг, в 22-й день того же месяца. Тьма разделила противников, которые провели ночь во всеоружии, в боевых порядках, до наступления следующего дня, пятницы, 23-го числа (2 июля 1187 г.). Затем воины обеих армий оседлали коней и пошли в атаку на противника; солдаты авангарда осыпали врагов стрелами; пехота вступила в бой и яростно сражалась. Это происходило на территории, принадлежавшей деревне Лубиа. Франки поняли, что им суждено потерпеть поражение, и шли в бой как на верную смерть: их ждали катастрофа и погибель, и они были убеждены, что на следующий день они войдут в число посетителей гробниц. Битва была яростной и упорной; каждый всадник бился с противником до победы, и неверных захватчиков ждал разгром. Ночная тьма положила конец этой битве. В тот день произошли ужасные бои; никогда история минувших поколений не показывала подобных ратных подвигов. Ночь прошла в боевой готовности, причем каждая из сторон полагала, что в любой момент может подвергнуться нападению противника. Мусульмане, зная, что за ними находится Иордан, а перед ними — вражеская территория, чувствовали, что спасти их может один лишь Аллах. Аллах, даровав Свою поддержку мусульманам, послал успех и, по промыслу Своему, отправил их на бой. Мусульманская пехота атаковала со всех сторон; центр наступал как один человек, издавая громкий крик; Аллах наполнил сердца неверных страхом (ибо Он сказал): И воздавали Мы грешникам [по деяниям их] — ведь надлежит Нам поддерживать верующих (Коран, 30:47). Соображения чести не помешали графу (Раймонду Триполийскому), самому разумному представителю того племени, прославленному остротой своего ума, видя признаки катастрофы, надвигающейся на его братьев по вере, позаботиться о личной безопасности. Он бежал в начале битвы, прежде чем сражение приняло ожесточенный характер, и направился в сторону Тира. Несколько мусульман отправились в погоню за ним, но ему удалось ускользнуть; после этого истинно верующим не надо было опасаться его коварства.