Александр Терещенко - Быт русского народа. Часть 5. Простонародные обряды

• Название: Быт русского народа. Часть 5. Простонародные обряды
• Автор: Александр Терещенко
• Жанр: Прочая документальная литература

Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранились во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости. В них все трогает нас, потому что оно близко к нашим мыслям; потому что все это наше, русское, неподдельное; все проникнуто любовью к родине, отечеству.

В середине XIX в. вышла и почти сразу же стала библиографической редкостью книга известного ученого А.В.Терещенко «Быт русского народа» — первая попытка в России научной разработки этнографического материала. Однако до сих пор она не переиздана, хотя в свое время ею зачитывались и специалисты, и простолюдины.

Семь частей, составляющих это произведение, превосходят многие известные сочинения на аналогичную тему обстоятельностью изложения и объемом, но при этом изящно написаны и доступны восприятию любого, даже самого неискушенного любителя русской старины.

В середине XIX века вышла и почти сразу же стала библиографической редкостью книга известного ученого А. В. Терещенко «Быт русского народа» — первая попытка в России научной разработки этнографического материала. В свое время ею зачитывались и специалисты, и простолюдины.

В настоящее издание вошли часть четвертая этого труда, посвященная играм (забавам, хороводам), и часть пятая, рассказывающая о простонародных обрядах, таких, как встреча Весны-красны, празднование Красной горки, Ивана Купалы, о том, как справляли обжинки, братчины, Радуницу, как отмечали бабье лето.

Печатается по оригиналу 1847–1848 годов.

---

При возвращении жнецов домой:

В нашего Панове дворе,
Стой руже на столе;
Наш пан се в ней пребера,
Же вон пекну пану ма.
Готуй, пане, вечеру,
Дванац фунто пешену,
Готуй к тому лыжице,
Иду ти домо жнице.
Готуй, пане таньяре,
Иду домо вазаре,
Еден вазар нам зостал,
Главкы болен достал.

По окончании жатвы:

Будь похвален, пан Бог наш!
Же помогай в тенто час:
Житко зожать, повязать;
До стодолы позважать.

По уборке хлеба жнецы возвращаются домой торжественным шествием. Мальчик несет впереди их из шелковой материи знамя; верхушка его украшается разными лоскутками, пуками полевых цветов и хлебными колосьями. Подле него или за ним идет девушка с венком на голове, который обыкновенно плетется из стебельков и колосьев наподобие короны; за нею идут поющие жнецы. Они приходят или прямо домой, или на хозяйский двор. Венец вешают посередине гумна или перед его воротами и оставляют там до новой жатвы. Потом поют на две половины:

Кторей же днес, кторей, увиеме венец?
Тей, ктору выбде найкрайши младенец.
Кому же днес, кому даме нест заставу?
Тому, чо ей пода свою ручку праву.
Тен Ондриш Славике, та Анна Благее:
Тобы боу пекны пар, кебы им пан Бог дав!
Пани наши, пани, отворайте браны,
Несем вам дарик, женцов пекны парин.
Иду женцы з роли, престеройте столы,
Столы яворё, обрусы кментове.

Другая песня:

Нашего пана жниво
Скоро се докончило,
А суседово жниво
На полы в полу сгнило.
Нашего пана жниво
Тераз се докончило,
А суседово стой,
Бо се го челад бои.
Жниво сме доконали,
Пальце сме порезали.
Треба бы нам рентечкы.
Позавияц палечки.
Наша пани не пышна,
На врата ку нам вышла,
Богу се помодлила,
Же жниво докончила.
Несеме пану венок,
А пани подарунок.
Панови до стодолы,
А пани до коморы.

ЖАТВЕННЫЕ ПЕСНИ У СЕРБОВ

У сербов также имеются жатвенные песни; вот некоторые:

Надожньева се момак и девона:
Момак нажне двадсет и три снопа,
А девона двадсет и четири.
Кад у вече овечери било,
Момак пиjе двадест и три чаше,
A девоjкa двадест и четири.
Кад у jyтpy бео дан освяну,
Момак лежы, ни главе не движе,
A девоjкa штан везак везе.

По окончании жатвы жнец берет пук колосьев, перехватывает его по середине и становится в хороводный кружок. Девушки ходят вокруг него с пением, и в то время каждая старается выдернуть соломинку. Кто выдернет, той быть замужем.

Да с'ватамо танке сламке, танке, танане,
Да гледамо, ко he с кыме да се любимо.
BaтaJтe се танке сламке, танке, танане,
Да гдадемо, ко he кому у среhи пасти.
Коме старо, коме младо ком што cpeha да.
Било старо, било младо любиhу га ja,
Косе не he полюбити, убио га Бог!
Убила га света Петка Параскевща!
ПуштаJтe се, беле руке не держите се,
Косе с кисме уватко, да се любимо.

Задунайские славяне, весьма богатые в излиянии простосердечных чувств, обнаруживают их во всей своей жизни, своих занятиях и работах. У них существуют поговорки, причитания и песни даже на самое кушанье. В России равно существуют свои причитания и песни, но они известны[43] одному народу. Мне случалось много раз слышать причитания на многие вещи, но время изгладило из моей памяти, а обстоятельства не дозволили собирать их. В Малороссии зажнивные причитания в большом употреблении, и они во многом сходны со славянскими.

ЗАЖИНКИ И ОБЖИНКИ В МАЛОРОССИИ

Малороссийский хозяин отправляется прежде осмотреть свое поле: не пора ли жать? Если хлеб созрел, то он, нарвав пучок колосьев, приносит их домой, закладывает за образа и там оставляет их до следующего урожая. При принесении им колосьев происходит в доме общее веселие: все радуются и ждут с нетерпением начала жатвы. Хозяин, если сам не может управиться, то он отправляется к соседям и их просит помочь ему. Когда он появится с жнецами в поле, тогда он прежде всего делает крестное знамение, обратясь к востоку лицом, и говорит: «Поможи, Боже, сожать жито, пшеницю и всяку пашницю», — и первый захватывает серпом рожь; за ним начинают жать и все прочие. Начало жатвы называется зажинками. Иногда вместо хозяина зачинает жница, известная своим благочестием.

Собирание хлеба сопровождается пением, исполненным душевной радости. По полям раздаются безотчетно игривые песни; сама природа, кажется, веселится с жнецами: все им благоухает и все живет упоительной веселостию. Смотря на них, сердце невольно завидует их счастию. Душа свободы — доверчивая откровенность и простосердечное самодовольство — ставят их выше всех счастливцев в мире. Ряды жнецов работают дружно. Малые и большие с серпами в руках, с граблями на спине — все трудятся и все поют. Песни зажнивные поются без разбора, но чаще всего шуточные и веселые:

Казала нам пивка,
Що е у пана горилка,
В комори, на полици,
В кресталевый скляници.
В комори пид лавою,
Приросла муравою.

На гори крыниця,
Коло ней пшениця.
Жали in жницы,
Та сами молодыци;
Хлопцы вусатыи,
И дивки косатыи.
Добра нивонька була,
Сто коп уродыла.
Що копа, то колода,
Панови нагрода.
Запрягайте волы,
Идите по подпоры:
Скирдтоньки подпираты,
Вязальников прошаты.

У нашего пана,
Золотая брама,
Золотая приспа,
Сило вязяльников з триста.
Не добру долиньку мае,
Рано з поля сьизжае,
Тилько тужаночка,
Що жинки не мае.
Ой, у чужого господаря обидаты пора,
А у нашого господаря ще и думки не ма.
Ой, паноньку наш! Обидаты час!
У чожого господаря горилочку пьют,
А у нашого господаря воды не дают.
Ой, паноньку наш! Обидаты час!
У чожого господаря полудноваты пора,
А у нашого господаря щей на думки не ма.
Ой, паноньку наш! Полудноваты час!
У чожого господаря пополудновалы,
А у нашого богатого ще й не думалы.
Ой, паноньку наш! Полудноваты час!

Закатылось сонечко
За виноградный сад.
Цилуйтеся, милуйтеся,
Хто кому рад.

Ой, Маруся з Ивашком
Циловалась, миловалась
И ручиньку дала:
От се тоби, Ивашеньку,
Рученька моя!
Ой, як пождем до осени,
Буду я твоя.

Выйди, паноньку, до нас,
Выкупь винец у нас.
Положи червоного,
Вид винца полового.
Бо як не выйдешь до нас,
Не выкупишь винца у нас.

До корчмы понесемо,
От до того жида;
Горилки напымось,
И не будымь до обида.

Эту песню поют еще, когда жницы, возвращаясь на господский двор, встретят дочь хозяйки и требуют, чтобы она выкупила у них венок. Девушка выкупает, поднося им по чарке водки.

Ой, чие ж то поле,
Зажовтило, стоя?
Иванове поле,
Зажовтило, стоя.
Женцы молодыи,
Серпы золотым!
Ой, чие ж то поле
Задремало, стоя?
Грицкове поле
Задремало, стоя.
Женцы все старый,
Серпы все изломаны.
А мы своему пану
Изробыли славу:
Житечко пожалы,
В снопы повязалы,
У копы склали.
А мы своему пану
Изробыли славу.
Ой, паноньку наш,
Обжиночки час!
Благослови ж Боже!
Обжиночки час.

Ой, упала нивка в кинцы матырынка,
Там дивчына жито жала, сама чернобрывка.
Идет козак дорогою: помогай Биг, жинцы!
Бона стала, отгадала, сердыньком назвала.
Сия ж слава на все село пала,
Що дивчина козаченька сердыньком назвала.
А щож, моя маты, неженатый хожу,
Калыночку ломлю?
Оженыся, сынку, оженысь, Максимку:
Возьми соби панянку, у шинкарки дочку.
Шинкарчина дочка мени ни ривная:
Ходыт вона по рыночку, як королева.
Мени з нею не статы, тай не говорыты,
Тилько статы, шапку зняты.

Ой, за гаем, гаем, гаем зелененьким
Там орала дывчиненка
Большом черненьким —
Орала, орала, ни вмила гукаты,
Тай наняла москалика у скрыпку граты.
Москалик играе, бровамы моргае.
Чорты батька его знае, чего вин моргае!
Чи на мои волы, чи на мои коровы?
Чи на мое биле личко, чи на мои черны бровы?
Волы и коровы уси поздыхают,
Биле личко з румянцем ни злиняе.
Ой, покинув сизый голубь на поли живицця,
Ой, поихав москалик у Польшу женыцця!
Шумыт, шумыт дубровонька, шумыт зелененька,
Плаче, плаче дивчыненька, плаче молоденька.
Ой, ждала я, ждала, нема мого пана.
Ой, пийду я до домочку, та зайду в комору.
В моий комори тай всего довольно,
Тилько того не довольно, що я одна в комори.
Стану билу постель слаты:
Била постель мени не мила, ни с ким размовляты.
Ой, прильнув сизый голубь з поля, ни наившись.
Ой, приихав москалик[44] з Польши, ни женывшись.
Ой, не шуми дубровынька, та ты зелененька;
Не плачь, не плачь дивчыненька, та ты молоденька.
Кошу я, та кошу, посередь покосу,
А такую панянку николы не брошу.
Пийду я на ричку, та пиймаю щуку,
Возьму я паняночку за билую ручку.
Ой, горе, горе, несчастная доля!
Изорала Марусенька бровеньками поле,
Карыми очима тай заволочыла,
Дрибненькими слизоньками все поле змочыла.
Ой, по горам, горам, пшениченьки яры,
А по долинонькам шелковый травы.
Ой, на тий же на тровоци, козаки стоялы,
Марусю пытали:
— Марусенька, панья, чи пан твий дома?
— Нема мого пана, поихав на ловы.
— Колы нема пана, вийды до нас сама.
Марусенька вийшла, в черевичках вийшла,
Середь двора стала, коней вспизнала:
— Ой, ни есть же вы, козаченьки,
Вы бурлакы-разбойникы!
Мого пана убили и коней забралы.
— Неправду говоришь и нас, козачинькив,
В безславоньку вводышь.
Бо сии кони в степи покупилы,
На зеленый отавьци за гроши получили.
Булы ж у нас сваты — зелении дубкы,
Була у нас шинкарочка — билая березочка.
Могорычы запывалы — водицей в крыници.
Послала мене маты
Зеленого жыта жаты.
Ой, нуте, косары,
Що не рано почалы!
Хоть не рано почалы,
Да богацько утяли.
А я жита не нажала
В борозденьци пролежала.
Ой, нуте, косары, и т. д.
Наихали чумеземцы,
Нашли мене в борозденьцы.
Ой, нуте, косары, и пр.
Осердылася Марына,
Що не кошана долыня,
Ой, нуте, косары, и пр.
Отозвався чорнобровый: —
Не сердысь, моя Марыно!
Ой, нуте, косары, и пр.
Мы покосим, погребем
И в копеньцы складем.
Ой, нуте, косары, и пр.
Через твои билы ручки
Нема еще жита в кучки.
Ой, нуте, косары, и пр.
За твои чорны брови
Мы накосим перелогы.
Ой, нуте, косары, и пр.
За твою ласку
Готовь выдлать коня кублачку
Ой, нуте, косары, и пр.
Пийшла маты до Кыева,
Мене в доми покинула.
Ой, нуте, косары, и пр.
Мени маты наказала,
Робыты дома приказала.
Ой, нуте, косары, и пр.
Робы, донько моя, робы,
За всим сама ходы.
Ой, нуте, косары, и пр.
Хто робыты полиницця,
Тому лихо приключицця.
Ой, нуте, косары, и пр.
Пришла маты, засвитыла,
Мене дома не зустрила.
Ой, нуте, косары, и пр.
Продай, маты, дви коровы,
Купы мени чорны брови.
Ой, нуте, косары, и пр.
Продай, маты, дви телици,
Купы мени дви сподницы.
Ой, нуте, косары, и пр.
Продай, маты, муки мирку,
Сведы мене к тому жолнирку.
Ой, нуте, косары,
Що не рано почалы!
Хоть не рано почалы,
Да богацько утяли.
Звелила мени маты
Ячминю жаты.
Жны, жны, моя доненько!
Жны, жны, мое серденько!
Ячминю не жала,
На межы лежала.
Лежи, лежи, моя доненько!
Лежи, лежи, мое серденько!
Снопочик нажала,
К сердечку прижала.
Жми, жми, моя доненько!
Жми, жми, мое серденько!
Ячминее зернячко
Укололо сердячко.
Терпи, терпи, моя доненько!
Терпи, терпи, мое серденько!
Ой, яж терпила, Да вже зомлила.
Млий, млий, моя доненько!
Млий, млий, мое серденько!
Щоб сердце зличиты —
Треба козака любити.
Люби, люби, моя доненько!
Люби, люби, мое серденько!
Щоб моя маты,
3 козаком мени гуляты.
Гуляй, гуляй, моя доненько!
Гуляй, гуляй, мое серденько!
Еще ж, моя маты,
И волю ему давати.
Давай, давай, моя доненько!
Давай, давай, мое серденько!

По окончании работы девушки плетут ржаной венок, который перевивают цветами и травами. Мужчины связывают особый сноп и перевязывают его рожью, а иногда цветами. Венок надевают на голову одной из красавиц, перед коею мальчик несет сноп. Прочие девушки окружают свою подругу также с венками на голове, но плетенными из васильков, незабудочек, колокольчиков и других полевых цветов. Все идут к хозяину на двор: там они дарят его снопом и венком и желают ему дождаться еще изобильнейшей жатвы. Хозяин выслушивает их с трогательною признательностью, благодарит и всех просит отвечеряти (отужинать); венок и сноп вносят в избу и хранят за образами до будущей жатвы. На дворе под открытым небом угощаются все ужином хлебосольным и радушным.