Гильермо Саккоманно - Человек из офиса

• Название: Человек из офиса
• Автор: Гильермо Саккоманно
• Издательство: Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-42846-3

«Маленькие люди» из больших офисов.

Их судьба — проблемы, радости и победы, повседневные унижения ради попытки сохранить работу, дающую хотя бы иллюзию избранности.

Эти чиновники, винтики огромного механизма, отгородились от окружающего мира настолько старательно, что уже не замечают — или стараются не замечать, — что город, через который они каждый день отправляются на службу, с каждым днем все больше напоминает ад.

Нельзя видеть.

Нельзя думать.

Нельзя мечтать.

Потому что если однажды «маленький человек» осознает себя ПРОСТО ЧЕЛОВЕКОМ — последствия окажутся непредсказуемыми…

---

Уже виден освещенный киоск, желтый свет у блочного дома. Движутся силуэты: пьяные парни и девушки. Слышна музыка. Успокойтесь, говорит он ей. Конечно, ей спокойней рядом с ним, отвечает она, но лучше обойти позади автозаправки. Он возражает: за полквартала от автозаправки — автострада, и неизвестно, с кем придется встретиться под ее опорами. Он с ней, пусть не боится — говорит он ей. Выше голову. Подавляя страх, ведет девушку под руку. Подходят к киоску. Компания танцует. Будь что будет, нужно идти вперед. Он идет выпрямившись, ведя ее под руку.

Все никак не кончается их проход перед киоском. Пробираются сквозь пьяную компанию. Тела, дешевые духи, пот, алкоголь. Крашеные волосы и бритые головы, татуировки и пирсинг. Камуфляж и черные куртки. Он и она идут, не глядя по сторонам. Слышат музыку, хохот, шутки. Музыка и неистовство банды. Они слишком пьяны и накачаны наркотиками, чтобы заметить пару. Ему трудно поверить, что худшее позади.

Подходят к дому. Входят в квартиру, и она разувается. Для него это означает почти раздевание. Потом она выключает мобильник, приглушает автоответчик и исчезает на кухне.

Он опять рассматривает каждый предмет. Эти тарелки на стенах, фарфор, семейные фотографии, дипломы в рамках и плюшевые медвежата. Множество медвежат. Каждая деталь имеет значение, свою историю. И у каждой истории — своя тайна. Ему хотелось бы раскрыть все ее тайны.

Она вернулась с двумя бокалами, достала бутылку бренди. Эта женщина знает, чего хотят мужчины и что она может получить взамен, думает он. Нужно выпить, говорит она. Он следует за ней. Бренди обжигает. Спрашивает себя, которая из двух настоящая — вчерашняя или эта. Снял пальто, пиджак, ослабил галстук, хлебнул еще бренди. С надуманной развязностью восседая на диванчике, раскрыл крыльями руки, положив их на спинку. Ждет, что она сядет к нему. Но она все крутится. Поставила диск. Меланхолия фокстрота. Печаль сжимает его сердце, когда она садится на диванчик напротив него и кладет ноги на низкий столик. Она смакует бренди. Вызывающе посмотрела на него через бокал. Спрашивает, мастурбирует ли он.

Отвечает, что он любит ее. Уже сказала: никакой любви, отзывается она. Может, надо уйти, думает он. Она трогает себя. Спрашивает, не хочет ли он помастурбировать для нее. Он мастурбацией не занимается, возражает он. Предпочитает заниматься любовью. Не нужно о любви — просит она. Не сегодня. Любовь всего лишь одиночество. Упрашивает: пусть потрогает себя, ради нее. Настаивает: если захочет, она ему поможет. Подсаживается к нему, расстегивает ширинку, спрашивает, хорошо ли ему. Говорит — она тоже трогает себя. Пусть посмотрит, как это делается. Ласкают и разглядывают друг друга. Ее глаза наполняются слезами. Он притормаживает, ищет бумажную салфетку, но она просит его продолжать. Она плачет и ласкает себя. Пусть не отвлекается, просит она, не останавливается. Он тоже плачет. Но ему хорошо.

31

Три часа ночи на всех часах города. Три часа ночи на мокрых улицах. Три часа ночи в галереях, где лежат бездомные. Три часа ночи на станциях подземки. Три часа ночи на бетонированных площадках. Три часа ночи на пустых автострадах. Три часа ночи на догорающих обломках — следах последнего теракта. Три часа ночи в лагере повстанцев. Три часа ночи в казармах. Три часа ночи на взлетно-посадочных полосах. Три часа ночи в ангарах, где застыли вертолеты с лопастями, мокрыми от крови летучих мышей. Три часа ночи в спящих больницах. Три часа ночи в камерах полицейских участков и в переполненных тюрьмах. Три часа ночи в порту. Три часа ночи в правительственных зданиях. Три часа ночи в пустынном офисе. Три часа ночи в квартире, где спит его жена и весь выводок. Три часа ночи в квартире секретарши. Три часа ночи в элитарном поселке, где живет шеф со своими балканскими приемышами. Три часа ночи в комнатке, где поместились сослуживец и его невеста. Три часа ночи, а он вводит кулак в ее влагалище. Девушка тяжело дышит, выгибается. В эту ночь, в три часа, он еще раз убеждается, что не может жить без нее.

Пусть она и не говорит о любви, он думает, она его любит. Кажется, понимает ее: она боится новой любовной катастрофы. Как с шефом. Но шеф не может так отдаться ей, как он. Шеф, должно быть, произвел на нее впечатление своей успешностью. Театры, рестораны, подарки. А он зато решился рассказать девушке все постыдное о себе. Таким самоотречением он применил свою стратегию — завоевать ее жалостью к себе. Преувеличив свою искренность, он стал как бы ретушированной фотографией самого себя. Если она хоть немного дала увидеть в себе, это уже означает взаимность. А ведь секретарша взамен рассказала ему только моментальные снимки, хотя ему они кажутся главами романа. И он — его читатель. Его большой читатель. Введя сначала два пальца, потом все, потом кулак и раскрывая руку в ней, он думает, что в ее жидком извержении, в ее сладострастном выгибании она принадлежит ему, как никому другому.

Но его мучения продолжаются. Его ревность не испаряется. Каждый раз, когда она входит в кабинет начальника, он грызет ногти, смотрит на дверь, возвращается к своим исходящим и чекам, но глаза невольно обращаются к этой двери.

Иногда спрашивает себя, что произойдет, если он с извинениями осмелился бы неожиданно войти в кабинет. Спрашивает себя, что бы он сделал, если б застал ее сидящей на столе спиной к двери, раздвинув ноги, обхватив лысину шефа. Если б такое случилось, смиряется он перед собой, он бросился бы назад, робко извиняясь, прикрыл бы осторожно дверь и, выходя, призвал бы себя к сдержанности, возвратился бы к своему столу с разбитым сердцем. Исходящие бумаги, чеки.

Он проводит с нею несколько ночей в неделю, но его ревность не утихает. Почему бы не заподозрить, что остальные ночи она проводит с шефом? Отчего не думать, что девушка хорошо устроилась, поддерживая одновременно две связи: с шефом, получая за свои за услуги конкретную выгоду — плату за квартиру например. Должно быть, шеф оплачивает ее квартиру. И многое другое. В квартире девушки он ревизор. Расследует, не найдется ли подарков. Ревизует спальню, шкаф, ящики. Ревизует гостиную, комод. Ревизует ванную, аптечку, кухню. Вынюхивает присутствие шефа.

Иногда, когда она сотрясается в оргазме, он задается вопросом, кто научил ее той или иной ласке, той или иной позе, не был ли это шеф, с шефом она ведет себя так же или притворяется ледышкой.

Однажды, вернувшись домой под утро, пока жена и выводок спят, а ему не спится на диване, он включает телевизор и перебирает каналы. Застревает на конкурсе вопросов и ответов. Запертый в кабинете участник передачи, карлик, сердце которого подключено к каким-то проводам, волнуется. Провода, подсоединенные к компьютеру, контролируют биение. Закадровый диктор объявляет варианты ответов. Побежала секундная стрелка. Пульсации отмечают время. Чем более нервным становится участник, тем более ускоряются пульсации, а они сокращают время на ответ. На экране видны варианты и пульсирующая стрелка. Вопрос — о сексуальности и женской анатомии. Карлику предлагают различные варианты, чтобы он угадал ученого, первооткрывателя точки G, названной так по первой букве его фамилии.

Диктор за кадром называет имена, возникающие на экране: Гринвич, Грант, Гудмен, Гонсалес, Гутенберг, Гинзберг, Гутьеррес, Графенберг[4], Гольденберг, Гомес. Перед карликом — клавиатура, и если он ткнет правильную клавишу, высветится указанный им ответ и послышится симфоническая триумфальная музыка. Если ошибется, послышится хохот. Карлик сомневается. Громко звучит биение сердца. Карлик задумался. Закадровый диктор опять спрашивает, уже настойчиво, кто первооткрыватель точки G. Сердце карлика бьется оглушительно. Его глаза вылезают из орбит. На цыпочках он тянется к клавиатуре. Испуганно смотрит в камеру. Уже готов ткнуть пальцем куда попало. Но сдерживается. В конце концов, подпрыгнув, нажимает клавишу «Гутенберг». Взрывы хохота в звуковом фоне, а пристыженный карлик, обхвативший голову руками, кажется совсем лилипутом.

Чем он отличается от этого карлика? — спрашивает он себя. Выключает телевизор и отворачивается, утыкается лицом в спинку дивана. Спрашивает себя, сколько еще времени сможет терпеть. Другой злорадствует. Это твоя вина, говорит он ему.

Снова прав другой.

32

Жена будит его и отрывает от дивана. Приказывает отправиться прямехонько в спальню и раздеться. Он не противоречит. Медленно раздевается. Прикрывает член, мошонку. Она роется в ящике шкафа. Ремни, металлические пряжки. Приказывает немедленно лечь.

Что-то давно он такой непонятный, говорит жена. Посмотрим, не ищет ли на стороне то, что имеет дома. Говорит, сплошные сверхурочные и возвращения по утрам заставляют задуматься. Вообще-то как муж он выеденного яйца не стоит, а как отец — и того меньше, но при стольких катастрофах вокруг чего хватает в городе, так это вдовушек. Посмотрим, может быть, такая и прибирает его к рукам. Лучше открыть зонтик до того, как гром грянет. Привязывает его к перекладинам кровати. Шепчет: пусть не дрожит, должно понравиться.