Леена Лехтолайнен - Чертовы котята

• Название: Чертовы котята
• Автор: Леена Лехтолайнен
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-04387-9

Потеряв из виду своего возлюбленного Давида Сталя, оставившего ее в квартире один на один с незнакомым мертвецом, Хилья Илвескеро нанимается телохранителем к богатой избалованной красотке, невесте финского миллионера. Вместе с ней Хилья отправляется на горнолыжный курорт в Швейцарию и там делает сразу два потрясающих открытия: охраняемое лицо — дочь международного преступника Ивана Гезилиана, торгующего радиоактивными материалами из запасов бывшего СССР, а шофер Антон на самом деле замаскированный Давид Сталь, под чужим именем служащий приятелю своего злейшего врага…

---

Давид открыл пиво и глотнул прямо из бутылки. Он был по-прежнему стройным, хотя уже наметился живот и появился шрам на правом бедре, которого прошлой весной не было: не менее пяти сантиметров длиной, похожий на след ножевой раны. На спине виднелись красные следы от моих ногтей, но ничего, через пару дней они пройдут. Да, перед свиданием следовало подстричь ногти.

— Можешь ответить на пару вопросов? Кто тот жуткий русский, с которым ты ужинал в ресторане «Трюфель»?

— А, там, где подают такие великолепные трюфели? Это был Андрей Романович, владелец шале, в котором ты живешь. Его фамилия Шагал.

— А этот Шагал в курсе, кто сейчас работает у него водителем?

— Вряд ли, ведь он даже не видел меня здесь, в Лейсене. Он тогда приехал в Тоскану, чтобы обсудить со мной сделку по изотопу СР-девяносто. Они с Гезолианом мечтают не только вытрясти из меня душу, но и заполучить изотоп. Да вот только денег на него еще не собрали.

Рютконен утверждал, что белорус владеет методами, с помощью которых сможет вытрясти из Давида необходимую информацию. Интересно, тот и в самом деле считает, что способен устоять под любыми пытками? А если начнут угрожать Дейвидасу? Или мне?

— В какую игру ты опять ввязался?

— Это игра называется «белорусская рулетка». — Давид улыбнулся. — В барабане из шести патронов не хватает только одного. Не думаю, что у меня получится, но, Хилья, я должен! У Гезолиана в руках есть еще изотоп СР-девяносто. Я хочу понять, откуда он его достает и где прячет.

— А где тот, который ты не отдал Европолу?

— Надо же, тебе и это известно. От кого? От Рютконена? Тебе часто приходилось иметь с ним дело? Он угрожал тебе? И вообще, что произошло в Финляндии?

Давид от меня столько скрывал, что у меня тоже не было причины уж слишком с ним откровенничать.

— Я нашла возможность проникнуть в полицейскую базу данных. Лайтио мне тогда здорово помог, жаль, что он больше не в игре… Смертельно болен… — К горлу снова подкатил ком. — Ты, кажется, что-то говорил про ром. И долго ты собираешься прикидываться водителем?

— Гезолиан завтра уезжает. Антон отвезет вас всех в аэропорт и исчезнет, растворившись на альпийских просторах.

— Да, Давид Сталь, исчезать ты умеешь, — произнесла я, поднеся к губам стакан с двойной порцией рома.

Наверное, следует молчать, пусть лучше говорят наши тела. Они не умеют ссориться, а только наслаждаются друг другом. Словами можно лгать, но тело не обманет и будет искренним до конца.

Я протянула Давиду руку, он взял ее. Я прижалась к нему, вдыхая особый аромат его кожи. Животные узнают друг друга по запаху, вряд ли люди уж так отличаются от зверей, все мы являемся заложниками феромонов. Лучше найти себе друга по запаху, чем по страницам брачных объявлений в глянцевых журналах или из соображений долга перед отечеством, как подбирают пару в императорских семействах. Я ни о чем не думала, когда снова оказалась с Давидом в одной кровати. Разум здесь ни при чем, это был чистый зов природы.

— Поверь. Лучше тебе всего не знать, — прошептал мне на ухо Давид.

— А что ты знаешь о моем отце?

— Его признали невменяемым и держат в тюремном сумасшедшем доме в Ниуванниеми. В течение многих лет к нему применяли насильственные методы лечения. Знаешь, решение о таком лечении принимает специальная комиссия. И вскоре он получит условное освобождение.

— Откуда ты знаешь?

— У меня есть друзья и связи.

— А у меня — маленькая сестренка.

И я рассказала Давиду, как нашла свою сестру.

Мать Ваномо, Саара, разрешила мне увидеться с дочерью. Ее родители были не в восторге, но Саара оказалась непреклонна. К тому времени, как девочка пойдет в первый класс, им придется что-то придумать насчет ее происхождения. Туусниеми — небольшой городок, и такие вещи невозможно хранить в тайне.

Саара позвонила мне на следующее утро. Я ждала звонка и поэтому не уехала, а осталась на ночь в Куопио. Она работала бухгалтером, и мы договорились встретиться в обеденный перерыв. Я решила пока не сдавать гостиничный номер, поскольку мне не хотелось беседовать с ней в общественном месте.

Она оказалась невысокой стройной девушкой с длинными волосами, расчесанными на прямой пробор. Было трудно поверить, что ей уже двадцать шесть и у нее девятилетняя дочь. Ее глаза за сильными стеклами очков были просто огромными, она казалась маленькой девочкой, которая пытается выглядеть взрослой. Единственным украшением ей служил довольно крупный золотой крест, висящий на шее поверх серого шерстяного свитера.

— Приятно познакомиться, — произнесла она, протянув руку, словно я была новым клиентом их компании.

В комнате стоял маленький круглый стол и два кресла. Я предложила ей кофе, но Саара отказалась.

— Ты хочешь познакомиться с Ваномо?

— Да, у меня нет других братьев и сестер.

— Нас у родителей всего четверо, я младшая. Господь не послал моим родителям больше детей, несмотря на все молитвы. Никогда не выходит так, как хочется. — Она взглянула мне прямо в глаза и спросила жестким тоном: — Ты простила этому Куркимяки то, что он убил твою мать?

— Нет! Есть вещи, которые нельзя простить.

Я задохнулась, к горлу подкатилась тошнота. Когда я вспоминала о Кейо Куркимяки, мне всегда становилось плохо. Как говорил дядя Яри, этот мужчина просто дьявол во плоти.

— Значит, это до сих пор угнетает твою душу. Мне помогло, когда я получила прощение от священника за то, что родила внебрачного ребенка. Получив отпущение своему греху, я смогла простить и Куркимяки.

— Но ведь в том, что Куркимяки изнасиловал тебя, не было твоей вины! — Я изумленно уставилась на нее.

— Неисповедимы пути Господни, значит, на то была его воля.

Саара не стала делать аборт, хотя все считали, что в данной ситуации это было бы правильно. На нее никто не давил, она сама приняла такое решение и совершенно не жалеет. Я даже представить не могла, каково это — растить ребенка, который родился в результате надругательства и в котором течет кровь убийцы и насильника. Собственно говоря, та же кровь, что и во мне.

— Я очень люблю Ваномо и счастлива, что она у меня есть, — более мягким тоном продолжила Саара, заметив мое смущение. — У моей сестры Рахили сейчас восемь детей, и она ждет девятого. А у меня она одна.

— Наверное, этот случай спас тебя от участи свиноматки. Ведь, наверное, ваши мужчины теперь тобой не интересуются? — неожиданно резко произнесла я и тут же пожалела об этом.

Саара откинулась на спинку стула и побледнела.

— Прости, не хотела тебя обидеть, — быстро добавила я. — Наверное, я просто не все понимаю.

— Если ты хочешь общаться с Ваномо, тебе придется научиться понимать. Не стоит смущать ее непонятными для нее вещами. Она мой ребенок, и только я буду решать, что для нее хорошо, а что плохо. Я хочу, чтобы в ее мире царили только любовь и прощение. Если тебе близки эти понятия, добро пожаловать.

Я встала, вышла в туалет и ополоснула лицо холодной водой. Чего она от меня хочет? Я же обычный человек из плоти и крови и не умею подставлять другую щеку, когда мне дают пощечину, обычно сразу даю сдачи. Библейские заповеди прекрасны, но на таких, как Куркимяки, они не производят ни малейшего впечатления.

Но в данный момент мне следовало принять решение. Готова ли я общаться со своей сестрой на таких условиях? Я выпила воды, вытерла лицо и вернулась в комнату. Саара сидела, скрестив руки на груди и спокойно глядя перед собой. Я попросила ее подробно рассказать мне, что именно я должна научиться понимать. И вот сейчас, лежа на узкой кровати, я шепотом передавала Давиду ее слова.

— Она сказала, что я не должна подвергать сомнению методы воспитания Саары и ее родителей, тем более что в школе она и так получает массу противоречивой информации. Во всех вопросах я всегда должна быть на стороне Саары и не должна с ненавистью говорить о нашем общем отце, ведь Господь велел прощать.

— Представляю, как тебе было сложно, — прошептал Давид мне на ухо, погладив по щеке.

Я молчала. Мне часто приходилось молчать в ситуациях, когда работодатель предъявлял непонятные претензии, выдвигал беспочвенные обвинения, пытался обмануть. Но сейчас все было по-другому.

Мы с Ваномо виделись всего дважды, и каждый раз я старалась больше слушать, чем говорить. Девочка рассказывала мне о своей семье, домашних питомцах, маленьких событиях и происшествиях в школе и дома, о вере, которая сопровождала ее повсюду. Я поведала ей свою жизненную историю, стараясь по возможности адаптировать ее для восприятия такой малышкой. Рассказала про Фриду. Даже если дядя и нарушал закон, запрещающий держать дома диких животных, это было так давно и я была такой маленькой, что сейчас это уже не имело никакого значения.

Я снова принялась целовать Давида в шею, как вдруг мне в голову пришла одна мысль.