Ярослав Карпович - Именем закона. Сборник № 1

• Название: Именем закона. Сборник № 1
• Автор: Ярослав Карпович
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Детектив
• Год: 1989
• ISBN: 5-265-00993-0

В первом сборнике представлены повести современных советских авторов, рассказывающие о самых разных аспектах работы и жизни правоохранительных органов: о далеко не однозначной работе милиции в условиях перестройки; о частном расследовании разного рода преступлений — это достаточно новая тенденция в советском детективе; о трагической судьбе сотрудника госбезопасности в тридцатые годы; о судьбе военного разведчика, и, наконец, раздел «Из прошлого» познакомит читателя с записками начальника Московской сыскной полиции начала века.

Повести остросюжетны, в основе каждой из них непростые человеческие судьбы, авторы сборника — известные и совсем незнакомые писатели.

---

Зиновьев только и ждал этих слов. Он стремительно вскочил со стула и торопливо, не заканчивая фраз, проглатывая слова, заговорил о том, что читатель, а стало быть, общество вправе знать все. Все. И даже то, что главную роль в поимке преступника сыграл рядовой труженик, а не сыщик уголовного розыска. Этот скромный человек не побоялся преступника, не испугается и его сообщников. А милиция, скрывая его имя, расписывается в своем бессилии, в нежелании обеспечить его безопасность.

— На примере таких людей надо воспитывать остальных! — запальчиво закончил свое выступление Зиновьев и так же стремительно сел. Повидавший виды стул отозвался жалобным скрипом.

— Родина должна знать своих героев, — с нарочитой торжественностью сказал Лесовой, и все засмеялись. Генерал, воспользовавшись заминкой, объявил пресс-конференцию закрытой.

Корнилов подумал: «Может быть, рассказать кому-то из газетчиков про старика Романычева? Если он теперь неподсуден закону, то пускай ответит перед людьми».

История Романычева угнетала его последние дни. Ему не хотелось углубляться в это блокадное дело. И сейчас он отчетливо понял почему — слушая старика, Корнилов заново переживал то страшное время. И память сопротивлялась, оберегая своего хозяина от лишних переживаний — день нынешний тоже не был безоблачным.

«Кому же предложить историю Капитона Григорьевича? Зиновьев отпадает — талантлив, но циничен. Сотник мелко плавает. Лесовой? А может, все-таки Зиновьев? Для таких подлецов, как Романычев, злой скальпель Зиновьева сгодится в самый раз».

Днем Корнилову принесли из архива тоненькую синюю папку. Дело № 880 «Об изготовлении поддельных талонов на хлеб, сахар, масло и другие продукты начальником цеха типографии им. Володарского Бабушкиным А. Д.». Игорь Васильевич быстро пролистал пожелтевшие страницы.

…Это был листок из школьной тетрадки в клетку. Только клетка не совсем обычная — крупная и не бледно-фиолетовая, а ярко-синяя. Совсем не выцветшая от времени.

«Хотим обратить внимание прокуратуры на то, что начальник спеццеха типографии Володарского Бабушкин А. Д., имея бесконтрольный доступ к шрифтам, краске и бумаге от продкарточек, изготовляет поддельные талоны и отоваривает их в магазинах по месту жительства. В то время, когда тысячи патриотов города умирают голодной смертью».

И подпись:

«Рабочие типографии».

Корнилов предполагал, что найдет нечто похожее. Подложить начальнику цеха в карман халата десяток талонов — это лишь полдела. Надо было подстроить так, чтобы их нашли раньше, чем обнаружит сам Бабушкин. Нужен был донос.

На суде Бабушкин виновным себя не признал. Но в приговоре говорилось, что контроль и учет материалов в цехе ведется недостаточно жестко. Что пропадали литеры из шрифтовых гарнитур, которыми печатаются карточки, а обрезки специальной бумаги хранятся ненадежно. Виноват начальник цеха. С этим Бабушкин согласился. Отрицал только преднамеренность плохого учета.

Одна из бумажек, подшитых в деле, поразила Корнилова:

«Военному трибуналу г. Ленинграда.

На ваше отношение от 26 февраля 1942 г. за № 01-340 сообщаю, что приговор суда по делу 01-340 от 23 февраля на осужденного гр. Бабушкина А. Д. в части конфискации имущества не приведен в исполнение, так как имущества не оказалось.

Заместитель н-ка Упр. НКЮ[19] по Ленинграду Соколов».

В ходатайстве о помиловании и направлении на фронт Президиум Верховного Совета Бабушкину отказал. Наискось, через всю страницу, четким размашистым почерком было написано:

«Приговор утвердить с немедленным исполнением. Зам. Пр. Исаенко».

Закрыв папку, Корнилов подумал: «А папочка-то жидковата! Где документы предварительного расследования? В другом томе? Придется снова запрашивать». Он сделал пометку на календаре. Потом позвонил в Октябрьский райотдел. Попросил разыскать участкового. Тот откликнулся минут через пять, словно только и ждал, когда полковник его разыщет.

— Вы, наверное, про деда хотите узнать, товарищ полковник? — спросил участковый, поздоровавшись.

Корнилов не любил, когда предваряли его вопросы, но замечания участковому не сделал, вспомнив, как обиделся старший лейтенант прошлый раз.

— Угадали.

— Он так и не появлялся, товарищ полковник. Я перепроверил — в городе родных у него нет. В клубе ветеранов один его приятель… — участковый помолчал. Наверное, заглядывал в записную книжку. «Вот как, он еще и ветеран!» — подумал Корнилов. — Приятеля зовут Грознов Степан Ильич, он рассказал мне, что у деда под Вологдой, в селе Сосновое, живет племянник. Капитон Григорьевич собирался погостить там в грибной сезон…

— До грибов еще далеко.

— Мы связались с вологодскими товарищами. Попросили проведать племянника. Узнать, не приехал ли дядя. Не поспешили? — В голосе участкового прозвучала тревога.

— Правильно сделали, — похвалил полковник. — На его бывшей службе не справлялись? В Доме культуры?

— Я звонил секретарю директора. Не заходил туда дед с прошлой пятницы.

В прошлую пятницу Корнилов как раз и встретился там с Романычевым.

— Вы думаете, что секретарша все знает?

— Конечно, товарищ полковник. Агния Петровна знает все. Капитон Григорьевич к ней в первую очередь заглядывает. Она же и при нем секретарствовала.

6

Бугаев с большой неохотой поехал на встречу с Агнией Петровной Зеленковой. У него накопилось немало срочных дел, и новое задание полковника показалось ему никчемным. Зачем тратить время на старые истории, которые, ко всему прочему, не приведут к конкретным результатам? Срок давности-то вышел! А старик найдется — живой или мертвый. У стариков есть такая особенность — попадать в больницу или морг.

И сама Агния Петровна не понравилась майору. Сухая, загорелая, с крашеными волосами, черным крылом прикрывающими почти половину лица. Зеленкова разговаривала хрипловатым грудным голосом и постоянно употребляла словечки, которых Бугаев не терпел.

«Деточка» — это пожилой даме, принесшей какое-то письмо для директора. «Котик» — мрачному верзиле-электрику, чинившему проводку в приемной. По телефону Агния Петровна так и сыпала: «милочка», «роднуля», «ласточка». Да и все другие слова она употребляла в уменьшительной форме: «колбаска», «молочко», «хлебушек». Даже майору она сказала, отпустив очередного посетителя:

— На чем мы, миленький, остановились?

— Мы остановились, Агния Петровна, на поисках комнаты без телефона, где можно спокойно поговорить минут пятнадцать, — язвительно ответил Бугаев.

Зеленкова с удивлением взглянула на него, молча встала, открыла дверь в кабинет директора:

— Валентин Васильевич, я отлучусь на полчасика, телефон переключаю на вас.

Они расположились в небольшом зале, сплошь уставленном стендами с детскими игрушками. Это была игровая комната. Железная дорога с семафорами и разъездами, мостами и нарядными станциями выглядела так заманчиво, что майору захотелось увидеть ее в действии.

— Агния Петровна, — сказал он, с сожалением отрывая взгляд от готового в путь тепловоза с двумя пассажирскими вагонами, — вы не знаете, где сейчас находится бывший директор Дома культуры Романычев?

Наверное, не стоило начинать разговор с такого вопроса, но майору не хотелось терять время на дипломатические подходы. Тем более что от разговора он не ожидал никаких результатов.

— Что значит «где находится»? — с вызовом ответила Зеленкова. — И почему вы об этом спрашиваете меня?

Бугаев понял, что совершил промах и разговаривать с этой экзальтированной дамочкой теперь будет трудно.

— Капитон Григорьевич обратился к нам… с одной серьезной просьбой. В назначенное ему время в управление не пришел. И дома его нет. Уже несколько дней.

— Боже мой! — тихо сказала Зеленкова, и выражение лица у нее сразу стало тревожным и беспомощным. — Да ведь он пожилой человек, мог попасть в больницу!

— Мы выяснили — в больницах его нет.

— Боже мой! — повторила женщина. — Значит, он лежит дома!

Привычный ко всему, майор поразился перемене, произошедшей с Зеленковой. Куда только подевалась ее надменная приторность?! Сейчас перед Бугаевым сидела добрая встревоженная женщина.

— Агния Петровна, — сказал он, стараясь быть помягче. — Мы тоже подумали об этом. Вызвали понятых, открыли квартиру. Он не мог уехать к родственникам? К друзьям?

— Какие друзья! Какие родственники! Капитон Григорьевич одинок! — За этими наполненными горечью словами вполне угадывалась мысль о том, что единственной родной душою у Романычева была она, Агния Петровна Зеленкова.

«Ну и хорошо, ну и ладненько, — подумал майор. — Раз ты самая близкая, то и расскажешь мне про дедушку поподробнее». И спросил: