Михаил Фонотов - Каменный пояс, 1987

• Название: Каменный пояс, 1987
• Автор: Михаил Фонотов
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Критика
• Год: 1987

Литературно-художественный и общественно-политический сборник, подготовленный Курганской, Оренбургской и Челябинской писательскими организациями. Включает повести, рассказы, очерки, статьи о современности и героических страницах истории нашего государства. Большую часть сборника составляют произведения молодых авторов.

---

— В ресторане «Вечерний».

— С кем?

— С одним знакомым.

— Повидайте его. Он, может, на хранение взял. А помните, как расплачивались с официанткой?

— Смутно.

— Советую сходить к ней. Авось подскажет что-то дельное. С пьяными всякое приключается. Как-то привезли ночью одного здоровяка. На нем майка да трусы, больше ничего. Утверждает: ограбили. В каком месте — не помнит. Поехали туда, где подняли, стали шарить кругом. В разных местах нашли пиджак, брюки и туфли. Вот так-то, молодой человек. А сейчас распишитесь в акте, получите квитанцию на оплату за услуги и дуйте домой. Вас наверняка потеряли.

Лоскутников поставил в акте короткую неразборчивую подпись, получил квитанцию и, хмурясь, ушел. Ночь стояла темная, мокрая. Дул сырой встречный ветер. Сергей понуро брел по затихшим, пустынным улицам. На душе было гадко.

— Почему не предупредил, что так поздно придешь? — с тревогой упрекнула Дарья Семеновна, впуская сына домой. — Скоро уж утро. Я вся извелась, измаялась, всякое передумала, места себе не нахожу.

— Так вышло…

Никогда Сергей прежде не видел у матери такое утомленное, бескровное, постаревшее лицо с резкой синевой под потухшими глазами. Ему захотелось утешить ее, сказать что-то нежное, но не приученный с детства к ласкам, он не смог отыскать слов.

— Есть будешь? Поди, проголодался?

— Не хочу, — ответил Сергей, проходя в горницу. Мать направилась за ним.

— Женился хоть бы. Тогда бы душа моя была спокойна. Чего хорошего по ночам шастать?

— Ладно, мам, женюсь.

— На примете-то хоть есть какая?

— Есть. Хорошая, тебе понравится.

— Привел бы хоть, познакомил…

— Ладно, мам, приведу.

— Зовут-то как?

— Ниной.

— Отпуск-то оформил?

— Уже в отпуске.

Дарья Семеновна вздохнула и ушла в кухню, где стояла ее койка. Сергей разделся, упал на диван-кровать.

Проснулся он поздно. Сквозь узкие щели закрытых ставней в горницу с трудом пробивалось солнце. Временами, обрываемые облаками, лучики исчезали, снова появлялись и опять исчезали. Сергей потер глаза, сунул ноги в тапочки, вышел на кухню. На столе лежала записка: «Щи в печке». Но есть не хотелось. Из головы еще не ушла боль, лоб разламывало. Побрившись, Сергей долго умывался, бросая в лицо пригоршнями холодную воду. Старания оказались напрасными, облегчения не наступило. В таком состоянии он пришел в ресторан, сел за тот же самый стол, за которым сидел вчера. К нему подошла та же официантка с высокой прической, поглядела на Сергея, загадочно улыбнулась, открыла блокнотик, готовая принять заказ.

— Вы извините меня, — тихо и сконфуженно сказал Сергей.

— За что?

— За вчерашний вечер. Переборщил, ничего не помню. Я не остался должен?

— Нет. И ваш приятель не должен.

— Не заметили, как я ушел?

— Вас еле тепленького и увел тот приятель. — Официантка нарисовала такую подробную картину, будто весь вечер стояла рядом и все видела. — Он не перепил, был в своем уме. Я даже подумала, что он вас очень уважает.

— Почему вы так решили?

— Уж больно он старался. Даже закуску на вилке вам подавал. Так угощают или начальника или очень близкого человека.

— Мы не ссорились?

— Нет.

— Я денег ему не давал?

— Не видела. Но денег у вас было много.

— Он видел?

— А как же. Когда рассчитывались, при нем вытаскивали из кармана пиджака. А что? Потеряли?

— Пока не знаю. Спасибо за все.

— Не за что. Кушать будете?

— Пожалуй.

— Что?

— Пельмени.

— Пива?

— Нет. — Сергей решительно махнул рукой.

Пока официантка ходила за обедом, Лоскутников думал о Черноскулове: «Неужели он выудил деньги? Если он, то почему? На хранение? Не верится. Обокрал? Мог, назло мог, если убедился, что я воровать больше не стану. А, может, таким способом решил заманить к себе? Тогда почему бросил, оставил в сквере? Мог увезти на такси. Почему не увез? Кажется, он упоминал Розу. Опять, наверное, присосался к ней. Что ж, Гришаня, придется повидаться с тобой. Сегодня же! Сейчас же!»

9

Роза Киреева, женщина лет тридцати, жила на пятом этаже в однокомнатной благоустроенной квартире, оставленной ей родителями, уехавшими в село пять лет назад. В юные годы среди знакомых она считалась красавицей, браковала парней, пытавшихся ухаживать за ней, надеялась встретить такого же красавца, как и сама. Но время незаметно прошло. Те, кому нравилась, но оттолкнула, обзавелись семьями. С теми же, на кого рассчитывала, надежной дружбы не получилось: они тихо, без объяснений, оставили ее. Лишилась и подруг: вышли замуж. В те скучные дни она обнаружила, что в молодежных кафе, которые когда-то посещала, веселится уже новое, более молодое поколение. Пыталась заполнить свободные часы чтением, но интерес к книгам постепенно угас, и одиночество не давало покоя, звало к какому-то непонятному действию.

Однажды знакомая пригласила Розу в ресторан на день своего рождения. Было весело, танцевали под музыку. Выяснилось: здесь отмечают торжества небольшие компании молодоженов, бывают и перезревшие холостяки. В тот вечер и познакомилась Роза с Григорием Черноскуловым. Он легко подошел, неброско улыбнулся, пригласил на танец. Красотой, по ее мнению, он не выделялся. Обычный, средний парень, какие в прошлом вились около нее. Зато такого внимательного, ласкового и веселого она встретила, пожалуй, впервые. С ним было весело и хорошо. О своей жизни он поведал скупо: живет в городе Сосновке с матерью. Не женат — мать сварливая, со снохой не уживется. Работает снабженцем, в Приуральске бывает часто в командировках.

Позднее с удивлением и горечью она узнала, что Черноскулов вовсе не снабженец, а вор. Тогда же она решила забыть его навсегда. Иначе думал он. Отбыв положенный срок, приехал к ней. Увидев его, она растерялась от неожиданности, не успела захлопнуть дверь, и он, улыбаясь, шагнул в коридор…

Сергей два раза бывал с Черноскуловым у Розы, помнил адрес. И вот теперь, подавленный, он поднимался по крутой лестнице на пятый этаж. Дверь открыл Черноскулов. Столкнувшись лицом к лицу с Лоскутниковым, он не удивился и не обрадовался, заулыбался одними глазами, приговаривая:

— А-а, ты, Серж! Заходи, заходи. Я знал, что придешь, нюх у меня дальний. Куда мы друг без друга? Никуда.

Сергей холодно взглянул на Григория, молча прошел в комнату, сел к столу, накрытому вишневой скатертью. На столе возвышался графин, до половины наполненный водой.

— Ты чего такой пасмурный? — спросил Черноскулов. — Жизнь не ладится? Наладим. Запросто. Хочешь быть веселым? Сделаем. Весел тот, кто деньги не считает.

— Потом в колонию попадает, — вставил Лоскутников.

— На ошибках учатся, слыхал такое?

— Ошибки? Какие?

— Прошлого. Я все обмозговал. Ты мне позарез нужен. Я без тебя — машина без колес.

— Я прошлое похоронил! Понял? Хватит с меня! Хватит! Жить хочу и буду жить по-людски! Понял?!

С недобрым прищуром, не мигая, глядел Черноскулов в лицо Лоскутникову. И только сейчас начинал понимать, что утратил былую власть над Сергеем. Теперь Сергей раздражал и злил его, но Черноскулов умел сдерживать себя, хотя иногда взрывался, не желая уступать.

— Значит, жить хочешь, как все, по-людски? — выдавил Черноскулов. — Ну и живи. Тебя никто за шкирку не удерживает и не думает удерживать. Помоги только один раз и больше меня не увидишь, уеду. Без подстраховки не могу, риск большой.

— Разве подстраховка — пустой плевок? Разве за нее не дают срок?

— Сработаем чисто, не докопаются. И я сразу уеду.

— Не сговаривай, не сорвусь.

— Тогда зачем пришел? Зачем?!

— За деньгами! — выпалил Сергей.

— За какими?!

— За своими!

— Я тебе не должен!

— Не должен? Не ты ли вчера увел меня из ресторана? Не ты ли выудил из моего кармана червонцы, когда я уснул в сквере? Не ты?!

Надменная улыбка скользнула по лицу Черноскулова и тут же исчезла. Он не боялся Лоскутникова и не пытался понять, как он узнал правду.

— Хотя бы и я взял деньги. Ну и что? Кинешься в милицию? Беги заявляй! Там тебя ждут не дождутся. Так и поверят. Пустоголовый ты, вот что я скажу. Сколько ты по суду платил — помнишь? А сколько мне припаяли — помнишь? Выходит, не я, а ты мне должен. Ты! Я с хвостом выскочил на волю. Долг надо выплачивать. А чем? Где деньги? Их нет! Вот и зову тебя. Не поможешь — не прощу, потом покаешься.

Сергея трясло. И он не смог, не сумел унять в себе гнев. Он забыл о всегда грустной матери, не вспомнил о доброй и ласковой Нине. Его сотрясала яростная ненависть к Черноскулову, какой он никогда ни к кому не испытывал. И в тот момент, когда Черноскулов потянулся за пачкой сигарет, Сергей ударил его граненым графином по виску, выкрикнув: