Геннадий Ищенко - Возвращение

• Название: Возвращение
• Автор: Геннадий Ищенко
• Жанр: Альтернативная история

Можно ли изменить будущее и предотвратить катастрофу, во многом вызванную природой людей, попав в свое собственное прошлое? На твоей стороне опыт прожитой жизни и знание того, куда пойдет мир без твоего вмешательства и память о всех достижениях человечества. Против будет множество самых разных людей, которые не верят в возможность катастрофы и не нуждаются в спасителях. И так заманчиво на все махнуть рукой и использовать свои знания для себя…

Книга закончена.

---

— Я не то имела в виду, — запротестовала Ольга. — Не ты ненормальный, а ведешь себя не так, как всегда. И разговор у тебя какой-то взрослый. Как будто мой отец говорит. Мне поначалу даже стало страшно! Была бы одна, наверное, убежала бы.

— Ну, извините, — сказал я. — Захотелось немного пошутить.

— Я тебя приглашаю на свой день рождения, — неожиданно сказала Ира. — Придешь?

— А когда он? — спросил я.

— В середине декабря.

— Если доживу, и ты не отменишь приглашения, обязательно приду, — пообещал я. — А кто вообще будет?

— Ольга будет, — сказала Ира. — Твои Лена с Люсей, и из девочек еще Света Зимакова. Из мальчишек, кроме тебя, точно будет только Сашка Шипилин. У нас есть магнитофон, есть даже гитара. Потанцуем. Если не умеешь, научим.

— Так танцевать, как танцуют сейчас, я могу, — ответил я. — Вот вальс так и не выучил, сколько…

Вовремя я заткнулся. Еще немного, и я бы им сказал, что так и не научился танцевать вальс, сколько меня жена ни учила. Тогда бы они точно дернули со скамейки, причем обе. Что со мной творится? Откуда этот словесный понос? Неужели это то, о чем говорила Ольга из другой реальности? Проснулся мальчишка и, радуясь новым возможностям, отрывается по полной программе?

— Что ты замолчал? — спросила Ольга.

— А кто умеет играть на гитаре? — перевел я разговор на другое.

— Гитара отца, — пояснила Ира. — Сашка говорил, что умеет, но я его уже проверила. Бренчать он умеет, а не играть. Может быть, ты умеешь?

— Нет, я только на пианино! — ответил я, вызвав дружный смех.

Зря, между прочим, смеются. Когда я после института отрабатывал три года в Перми, загорелся желанием сделать себе клавишный электронно-музыкальный инструмент и научиться на нем играть. И сделал его на четыре октавы, сначала одноголосый, а потом и многоголосый. Купил самоучитель игры на фортепиано и кучу песенников с нотами. Микросхем у меня тогда не было, а на транзисторах получилось очень сложно. Звучание было изумительное, особенно с аккордами, но из-за наводок шел изрядный музыкальный шум. То ли из-за него, то ли из-за того, что у меня пропал запал, но за полгода я разучил с десяток мелодий одним пальцем и одну обеими руками, на чем все и закончилось. К своему удивлению, я обнаружил, что прекрасно помню все разученное. Пианино, которое купили сестре, уже несколько месяцев стояло без пользы, и родители начали разговоры о том, чтобы его продать. Стоило брать деньги в кассе взаимопомощи, а потом больше года их выплачивать? Надо будет выбрать время, когда все разбегутся, и попробовать сыграть запомнившееся.

— За грибами сходить не хотите? — спросил я девчонок.

— А разве они еще есть? — спросила Оля.

— Вчера я набрал почти полную корзину, — ответил я. — Причем мелочь не брал. К завтрашнему дню должны вырасти. Вряд ли туда сейчас кого-нибудь занесет.

— Можно, — неуверенно сказала Оля. — Это далеко?

— С полчаса ходьбы, — ответил я. — Часа за три обернемся. Давайте встретимся у ворот завтра в десять. Ладно, я пойду. Спасибо за компанию.

Не знаю, о чем они говорили до моего прихода, но в том, что сейчас стану темой их разговора, был уверен. Ну и пусть болтают и расскажут о моих странностях другим, мне же лучше. А Ирку во мне что-то заинтересовало. Я вспомнил, что и в той реальности она приглашала на свой день рождения нас с Сашкой. Что же я ей тогда принес в подарок? Надо будет попытаться вспомнить, чтобы вторично не ломать голову.

Я был почти рядом с воротами, поэтому решил не лезть через забор, а пройти через проходную и на обратном пути зайти в Дом офицеров посмотреть, какой сегодня будет фильм. Я прошел через вертушку, не вызвав у дежурных никакой реакции. На детей они никогда не реагировали, зачем тогда, спрашивается, делали им документы? Вдоль забора снаружи была заасфальтированная пешеходная дорожка. До нашего забора она не доходила и сворачивала как раз к Дому офицеров. Сегодня и на дневном, и на вечернем сеансах показывали «Человека-амфибию». Тратить двадцать пять копеек на фильм, который я за свою жизнь просмотрел два десятка раз, не хотелось. Мне еще нужны будут деньги на покупку общих тетрадей для моих планов. Хоть мы расплатились за пианино, и на репетитора для занятий музыкой деньги больше не уходят, их все равно на все не хватало, потому что мама каждый месяц старалась что-то отложить на летний отпуск. Тяжело будет привыкать к экономии, когда привык себе ни в чем не отказывать.

Когда я пришел домой, там была только мама.

— А где все? — спросил я ее.

— Таня побежала к кому-то из подруг, а отцу позвонил из штаба дежурный. Сказал, что скоро придет.

Знал я это «скоро». В лучшем случае отец вернется к обеду.

— Даже в выходной не дают отдохнуть, — недовольно сказал я. — Он хоть успел тебе сделать то, что хотел? А то я мог бы помочь.

— Ничего не нужно, спасибо, — мама как-то странно на меня посмотрела. — Все уже сделали. Я тебе не нужна? Тогда я ненадолго схожу к Кулешиным.

Я поморщился, но промолчал. Плохо, когда у женщины нет работы, и дети уже подросли. Работа по дому много времени не занимает, и свободное время начинают убивать. Мать его убивала в компании Нины Кулешиной или Нади Платовой. Эти жены офицеров, как и большинство остальных, тоже не нашли себе работы и маялись от безделья. Как я узнал позже, их посиделки сопровождались употреблением сигарет, а иной раз они пропускали и по рюмке водки. Уже на гражданке у отца из-за этого с мамой были проблемы.

Оставшись один, я подошел к пианино, откинул крышку, сел на стул и положил руки на клавиши. Единственная мелодия, которую я выучил с аккордами была песней из кинофильма «Три дня в Москве».

— Ты говоришь мне о любви, а разговор напрасно начат…

Слух у меня был неплохой, сыграл я тоже хорошо, вот только голос… Ну да это можно поправить. Зря я, что ли, столько лет занимался йогой? Мантра-йогой не так уж сложно сделать голос и сильнее, и улучшить его тембр и благозвучность. Вопрос только в том, где этим заниматься. Если я начну часами тянуть мантру, пусть даже и не в позе лотоса, которую я в свое время так и не освоил, у родителей крыша поедет. Ладно, позже что-нибудь придумаю. Я закрыл пианино и пошел в свою комнату отжиматься. На шестом отжимании я сдох. Все, с сегодняшнего дня начинаю тренировки. Главное это не перестараться и не потянуть мышцы. Переодевшись в домашнее, я приступил к ревизии своих личных вещей. Боже, какой только ерунды у меня не было! Почти все найденное отправилось в мусорное ведро, которое я тут же вынес в ящик. А ведь для того, кого я заменил, весь этот хлам имел ценность. Вздохнув, я еще раз пересчитал найденную мелочь. Всего оказалось пятьдесят три копейки. Тетрадь, насколько я помнил, стоила сорок четыре копейки, так что на одну у меня денег хватало, а потом придется выпрашивать их у родителей. Я улегся на застеленную кровать и стал размышлять о том, что мне делать с самим собой и в какой последовательности. Вскоре пришла сестра, и я решил, что неплохо бы мне у нее научиться танцевать. Если подумать, очень полезное умение. Сейчас мне от него толку будет мало, но в будущем могло пригодиться, а в этом будущем сестры рядом не будет. Сейчас она училась в десятом классе и в семье жила последний год. Таня великолепно танцевала и была постоянной участницей самодеятельного танцевального ансамбля, который на вполне приличном уровне немало выступал в разных воинских частях. Я привык к внешности сестры и не обращал внимания на то, что она красивая девушка.

— Тань, научи танцевать вальс! — попросил я. — Мечтаю кружиться в вихре вальса.

— С кем? — ехидно спросила сестра. — И потом, у тебя совсем нет способностей к танцам! Вальсу я тебя уже пробовала учить два года назад. И толку? Ты со своей Леночкой просто пробежался по залу!

Было такое. На новогодний бал-маскарад, который устроили в школьном спортзале, у меня был костюм то ли Марса, то ли просто римского война. Лена пришла на бал в костюме Снежной королевы. Наши костюмы были признаны лучшими, поэтому нам предложили станцевать вальс, что мы и сделали. Лена танцевала, а я держал ее за талию и крутился следом, мечтая только о том, чтобы не отдавить ей ноги. До бала я тоже подкатил к сестре с просьбой научить танцевать вальс, но она без толку промучилась со мной пару часов и признала безнадежным. Более поздние попытки жены тоже успехом не увенчались: проклятый вальс мне не давался. Я очень надеялся, что сейчас с моей новой великолепной памятью я все-таки допилю этот танец.

— Ну не будь врединой, — начал я канючить. — Ну что тебе стоит? Если не получится, больше никогда с этим не подойду.

Вальс я, к великому удивлению сестры, выучил за полчаса. И чего в нем, спрашивается, было такого, что я мучился? В сущности, очень простой танец.

К обеду вся семья собралась дома. Поев вкусный борщ с говядиной, я отказался от второго, на которое была котлета с перловкой. Есть не хотелось, тем более перловку, которую я тихо ненавидел. Отбившись от матери, я опять ушел гулять. Взвинченное состояние мало-помалу сменилось более спокойным, и я мог нормально обдумывать уже случившиеся и то, что буду делать дальше. Проблем со школой не ожидалось. Я не собирался скрывать свои знания и подстраиваться под слабого хорошиста, каким числился в классе. Но и быть местной Алисой Селезневой тоже не было ни малейшего желания. Единственным опасным моментом был английский язык. Я его учил черт-те сколько, но так и не выучил. Четыре класса в школе и шесть в институте. В моем личном институтском словаре числилось больше трех тысяч выученных слов. Через год после окончания института я помнил их в лучшем случае три сотни. Уже гораздо позже, когда я оформил загранпаспорт и решил проехаться по заграницам, я проштудировал больше половины англо-русского разговорника. Месяц спустя я смог вспомнить сущую ерунду. И ведь не скажешь, что такая уж плохая память, но иностранные языки мне не давались. Оказывается, ничего не забылось, и сейчас я мог свободно пользоваться огромным словарным запасом. Это было здорово, но таило и опасность. Человек может по каким-то причинам резко поменять свое поведение за три месяца, и это, безусловно, вызовет интерес знавших его людей. Но если семиклассник, с трудом связывающий слова иностранного языка в простые предложения, за лето научиться на этом языке болтать, простым интересом он не отделается. Оно мне нужно? А тут еще затаившаяся во мне часть мальчишки подталкивает пошалить, блеснуть знаниями и удивить окружающих. Надеюсь, мне с этим удастся легко справиться.