Антон Соловьев - Королевство свободных

• Название: Королевство свободных
• Автор: Антон Соловьев
• Жанр: Фэнтези

Мир 13 века. Похожий и в то же время не похожий. На Иберийском полуострове построили свое королевство вандалы, исповедующие арианскую ересь. Вместо Германский княжеств и Франции огромное королевство Мэнгер, управляемое Католической церковью. Рим, проклятый апостолом, полностью разрушен землетрясением. Папская курия с первых веков христианства заседает в городе Авиньо. И вся территория от Каира до Константинополя принадлежит могучей Восточной империи. Монголы сгинули в Китае и в сарматских степях безраздельно властвуют свирепые кочевники-славяне. Есть так же много заметных и не очень заметных отличий, в целом меняющих картину знакомого нам мира средневековья. В центре романа судьба авантюриста, силой захватившего древний трон вандов и начавшего объединять раздробленные княжества в единое королевство. Однако в Авиньо уже провозглашен Крестовый поход против арианской ереси, и рыцари нашивают кресты на плащи. Роман прослеживают трансформацию главного героя от молодого авантюриста, мечтающего о власти, до старого тирана, решившего, что всеобщего счастья своих поданных можно добиться только огнем и мечом. Захватив могучий артефакт — наследство древнего короля вандалов, армия короля становится непобедимой. Король насаждает культ личности и истово верит в свою праведность и справедливость. Но в конце жизни все меняется, и внутренний мир героя начитает рушится, а вместе с ним и надежды на то, что людей можно сделать счастливыми, пусть и силой оружия. Повествование перемежается вставками из учебника истории того мира, написанного спустя восемь веков. Из них можно узнать и о дальнейшем развитии этой цивилизации, а так же найти опровержения или неожиданное толкование главных событий романа

---

Истинный король и его возвращение — настолько сильный легендарный образ, что я, пожалуй, не видел ни одного мира с примерно такой же раскладкой племен и народностей, где бы не было хотя бы приблизительно похожей истории.

Самое плохое же заключалось в том, что за этого истинного самодержца приняли меня. При этом знамение все-таки было. Я действительно видел растворенными только одни ворота, естественно те, в которые простым смертным ход заказан, ворота, предназначенные для истинного короля.

В общем, я попал в оборот к судьбе, и выбор у меня теперь был не богат: либо меня убьют как самозванца, либо коронуют, но потом все равно убьют, так как местной правящей верхушке вряд ли захочется уступать власть кому бы то ни было. Тут невольно вспомнишь и про арбалетный болт в собственном глазу. Смерть мгновенная, легкая. А потом, как обычно, дальнейший путь в цепи перерождений. Секунду назад в тебя летел болт, а очнулся шестнадцатилетним мальчиком и гадаешь, куда на этот раз тебя занесла судьба. Судьба, судьба, судьбинушка, бьешь ты меня аки дубинушка!

Оказалось, что княжеством Саран правит наместник, избираемый из почетных людей, то есть по сути из самых богатых, сиречь прижимистых и ведущих торговлю. Конечно, древнее княжество не допустило бы, чтобы им правил человек неблагородных кровей, однако я даже не надеялся увидеть правителя-воина. У воинов-феодалов обычно редко водились деньги, поскольку даже военную добычу они очень быстро проматывали на то, что жонглеры и трубадуры называли «величайшей щедростью», то есть на подношения тем же льстивым трубадурам, на пиры, подарки вассалам и многочисленным рыцарям из феодальной дружины, которые очень любили выпить и закусить.

Дворец явно был построен уже после того, как умер легендарный король. Слишком здесь все было ново и дышало тончайшей роскошью. Дворец снаружи скорее напоминал обычный замковый донжон, только гораздо бо´льших размеров, зато внутри все сверкало богатством и великолепием. Вот что значит, когда в государстве заправляют торгаши. Ну что ж, посмотрим, каков ты — наместник княжества Саран.

В сопровождении благородных донов и стражи я вошел в огромный зал с высокими потолками. Опять глаза ослепила роскошь: мраморные плиты, ковры, из Адрианополя вестимо, множество гобеленов — это уже с севера, это мэнгерские мастера, я таких достаточно насмотрелся. Два огромных камина, в которых можно запросто зажарить быка (очень нетипично для юга), по стенам оружие, порядком обветшавшие охотничье трофеи и знамена (видимо, из старой резиденции последнего короля).

Я поймал себя на мысли, что рассматриваю окружающую обстановку, но при этом абсолютно игнорирую собравшихся здесь людей. Около массивного кресла, на ступеньках, сидел полноватый, щеголевато одетый человек с двумя подбородками. На шее у нее висела изукрашенная каменьями золотая цепь. Наместник очевидно, потому и не на троне. Однако на мраморные ступени подушечку подложил. Видимо, боится задницу застудить.

Рядом с ним благородные доны при оружии, священник с длинной седой бородой и в парадном облачении. Скорее всего, патриарх княжества. Про саранскую ересь я наслышан был, еще когда в ордене служил, так что мне он в общем-то не страшен, если вообще ему позволят задавать вопросы.

Ничего не скажешь, быстро они собрались. Интересно, кто первый начнет? Начал дон Риго — этому дону палец в рот не клади. Недаром он первый мне присягу принес.

Мой покамест единственный вассал раскланивается, обращается ко всем по очереди и по старшинству и говорит, мол, благородные доны, свершилось великое чудо, в годину бед и невзгод истинный король Сарана вернулся.

У всех тут же стали такие лица, будто им напомнили о каких-то старых долгах, которые нужно выплатить не то чтобы завтра, а прямо сейчас. По сути, конечно, так оно и было. Пока дон Риго вводил в курс дела саранскую знать, я стоял молча и горделиво и при этом хмурил брови. Грозно так хмурил.

В процессе длинной и витиеватой речи дона Риго выяснились очень интересные подробности, которых мне крайне не хватало для полноты понимания сложившейся ситуации.

Оказалось, что дальний предок этого самого дона Риго был не просто знатным саранским доном, а к тому же еще и принимал последнее дыхание и исповедь умирающего короля и даже глаза потом ему закрыл. И вот король, находясь на полпути в мир иной, прозрел будущее и сообщил приметы своего преемника, которые как нельзя лучше подходили ко мне. Вот, оказывается, почему дон Риго так меня хитроумно выспрашивал. Приметы эти известны только прямым потомкам того великого предка.

Наместник пока молчал. Лицо его налилось краской, то ли от волнения, то от злости, маленькие поросячьи глазки так и зыркали по сторонам. Благородные доны тоже молчали, и я понял, что ответную речь будет держать лицо духовное. Как-никак я явился по промыслу Божию, так что вопросы посредника между Господом и людьми более чем уместны. Голос у него, вопреки моим ожиданиям, был красивый и звучный, несмотря на прожитые годы.

— Сын мой, — обратился он ко мне, — веруешь ли ты в Святую Троицу?

Вопрос был, конечно же, с подвохом. Но не на того напали! За долгие, надо вам сказать, странствия по мирам я насмотрелся на самые разнообразные формы того, что с натяжкой можно назвать христианством. Интересно, как отреагировали бы местные отцы церкви, если бы я сообщил им, что практически в каждый мир, похожий на этот, приходил тот, кого принято называть Сыном Божьим? Приходил, учил, его обычно казнили мучительно и страшно, а потом начинали поклоняться. Обычное дело. Вот интересно, где-то же сидит Творец Мироздания, смотрит на все это безобразие и удивляется. Ну ладно, отвечу патриарху в точном соответствии с тем, что Мэнгер считает саранской ересью.

— Вера в триединство божественной сущности — изуверие есть, что насаждается наместником Темного, который прозывается папой Вселенской Церкви, суть коей — обман людей.

По тому, как одобрительно закивал святой отец, я понял, что ответил не просто правильно, а максимально точно. Ничего не скажешь, подсобили мне отцы Вселенской Церкви, этого самого вселенского зла. Еле сдержался, чтобы не усмехнуться. А священник тем временем продолжил теологический диспут:

— Тогда во что ты веруешь, сын мой?

— Верую в единого вечного и предвечного Отца Сущего, который послал своего Сына возлюбленного, во искупление грехов человеческих. — Это почти первый стих саранского символа веры. Так, пойдем дальше. — Святой Арий учит нас, что Бог не всегда был Отцом. Был миг, когда он был один и ещё не был Отцом: позже он стал им. И создал он Сына, и тот воплотился в мире тварном.

Священник закивал и даже улыбнулся. Наместник же все помрачнел и налился кровью, как комар.

— Веруешь ли ты в Страшный Суд и воскрешение мертвых?

— Верую лишь, как и надобно доброму христианину, в суд Бога над каждым человеком после его смерти и воздаяние за его жизнь адским пеклом или райским блаженством. Воскрешение мертвых в плотском теле суть козни Темного, что мысли о некромантии вложил в грешные головы иерархов Вселенской Церкви… — Так, кажется, меня понесло, не сказать бы чего лишнего.

— Правильные речи говоришь ты. Но скажи мне, сын мой, и говоря помни, что перед Господом нашим, перед Его Сыном и перед святым Арием несешь ты ответ: истинно ли ты король, который был предсказан нам?

Я выдержал паузу и подумал, как бы ответить похитрее. И тут мне пришла идея отвечать по возможности словами Писания. Против этого очень, очень сложно найти какие-либо контраргументы.

— Ты сказал! — мой голос разнесся по огромному залу, и я увидел, как священник уже совсем по-другому посмотрел на меня. Как-то подобострастно, что ли.

Не знаю, поверил ли он мне, но, похоже, что решение он принял. Истинный я король или нет, но я на его стороне. Это я ему недвусмысленно показал. Когда у власти находятся торгаши, от них можно ждать всего, чего угодно: вплоть до того, что они просто сдадут все духовенство Святому ордену, подпишут унию, лишь бы свои шкуры свои сохранить. Что ж, такой вариант вполне вероятен и выгоден как торгашам княжества, так и Мэнгеру, который таким образом без малейших усилий получит нового богатого данника.

Ну что ж, местные церковники и благородный дон из местного рода — это уже кое-что. А события тем временем уже начинали развиваться так, что повернуть вспять было уже ну совсем невозможно. Совсем! В зал вбежал перепуганный стражник и доложил, что на Дворцовой площади собрался народ и требует предъявить истинного короля.

Краска с лица наместника схлынула моментально. Он заметно заволновался, заерзал на своей подушке. Я же внимательно вглядывался в лица окружавших его благородных донов, гадая, кто же будет на мой стороне, а кто нет. Отступать мне было некуда, да и поздно. Ничего не скажешь, крепко меня скрутила паутина судьбы. Эх, крепко! Ну что, наместник, твой ход, может статься — последний.