Петр Киле - Телестерион [Сборник сюит]

• Название: Телестерион [Сборник сюит]
• Автор: Петр Киле
• Жанр: Поэзия

Телестерион — это храм посвящения в Элевсинских мистериях, с мистическим действом, в котором впервые обозначились, как и в сельских празднествах, черты театра Диониса. Это было специальное здание в форме кубического прямоугольника, почти как современное, с большой сценой и скамейками для небольшого числа зрителей, подготовленных для посвящения. В ходе действия с похищением Персефоны и с рождением ее сына от Зевса Дионис отправляется в Аид, за которым спускаются в катакомбы под сценой зрители в сопровождении факельщиков, с выходом под утро на берег моря. Посвящение предполагало обретение бессмертия души, как и театр — посвящение в таинства жизни и искусства, в чем и смысл нашего Телестериона.

Небольшие отрывки из поэм, трагедий и комедий здесь представлены как сюиты (последовательность танцевальных и музыкальных вариаций, стало быть, и драматических), в которых оживают персонажи из мифов и истории за тысячелетия в звездные часы человечества, словно в самом деле обретшие бессмертие, а с ними и мы на краткий миг земного бытия.

---

3

Квартира Ивановой В.В., разубранная соответственно для костюмированного вечера. Столовая, гостиная с розовыми диванами и камином, со шкурой белого медведя на полу, комната, освещенная разноцветными фонариками.

В столовой чествуют режиссера и автора пьесы "Балаганчик". У камина два актера в масках.

1-й а к т е р (разливая вино по бокалам). Я ко всему был готов, признаться, но чтобы поднялся такой невообразимый шум и свист, такого и представить не мог.

2-й а к т е р. Да, сколько ни играю на сцене, подобный прием публики вижу первый раз.

1-й а к т е р (поднимая бокал). Это, брат мой, успех!

2-й а к т е р (поднимая бокал). Это слава! Не прогорим.

           М е й е р х о л ь д
Ей нездоровится; в игре и в жизни
Комиссаржевская горит свечой,
Высоко вознесенной, среди звезд.

             1-й  а к т е р
         (входя в столовую)
Сказала: "Веселитесь, молодежь!"

             И в а н о в а
         (в желтой маске)
Да, вопреки всему, что происходит
У нас, в России, молодежь права
В исканиях своих и жажде жизни.
Ведь юность даже во время чумы —
Веселый праздник жизни на мгновенье
Перед личиной всемогущей Смерти.

               1-й  а к т е р
     Пусть нам сопутствует отныне
     На нашей жизненной пустыне
     Скандальный, с барышем, успех,
Со свистом смешанный веселый смех.

            М е й е р х о л ь д
Да, редкая удача мне досталась.
Поэт, столь чуждый веяньям эпохи,
Поэму набросал с усмешкой злой,
С ремарками для режиссера будто,
И мне открылся новый путь в искусстве.

                  Б л о к
Но мне-то этот путь, боюсь, заказан.
Восславим ли чуму, за нею Смерть,
Погрузимся ли в мистику иль Эрос,
Мы вновь у бездны на краю, и нет
Ни счастья, ни отрады, ни спасенья.

                Ч у л к о в
     Итак, восславим мы любовь,
         Пока кипит в нас кровь!

                 К у з м и н
Да город весь и в экипажах гулких,
     И в дальних темных закоулках —
          Кто усомнится в том? —
      Один большой публичный дом.

                 Ч у л к о в
      Приличья, стыд — все это вздор.
С мистерией объявим мы собор!

Переглянувшись, все смеются, превращая сомнительные декларации в шутку. Все переходят в другие комнаты.

Волохова в длинном со шлейфом светло-коричневом бумажном платье, с диадемой на голове, и Блок, всюду следующий за нею.

                   Б л о к
Был уговор всем перейти на "ты".
Но в сердце страх, не смею, точно ласки
Мне хочется иль приласкать мне вас
При всех.

                В о л о х о в а
                   Единым словом?

                    Б л о к
                                                  В слове — мир,
Весь мир твоей души и облик вещий,
Суровый и ликующий, как солнце
На небе предзакатном…

                 В о л о х о в а
               (с победоносной улыбкой)
                                             Солнце к вам
Ужель сурово?

                    Б л о к
                            Нет, сурова Дева
С улыбкой темной лучезарных глаз,
Вся соткана из вьюги и снежинок.

                 В о л о х о в а
Снегурочка?

                     Б л о к
                        Нет, та из детской сказки.
У Снежной Девы роль иная, верно.

                  В о л о х о в а
Какая же?

                     Б л о к
                   Не знаю; потому-то
Объятый страхом, я люблю ее.

                  В о л о х о в а
Напрасно. Можно ведь замерзнуть в вьюгу.

                    Б л о к
О, в грезах о несбывшемся забыться
В снегу глубоком было б славно.

В комнате с разноцветными фонариками. Две дамы.

                 1-я  д а м а
За розовою маской домино
Спешит, нашептывая ей с оглядкой…

                 2-я  д а м а
Ах, не на нас, скорее мужа дамы.

                 1-я  д а м а
А кто же это? Неужели Белый
Инкогнито явился из Москвы,
Влюбленный до безумия поэт,
Отвергнутый как дамой, так и другом,
С последнею надеждой на союз
Мистический, соборный, иль житейский…

                  2-я  д а м а
К примеру, как у Мережковских, да?

                  1-я  д а м а
Боюсь, сыграли с ним дурную шутку,
Затеяв сватовство на треугольник
По образу своих предначертаний
На синтез в рамках Третьего Завета.

                   2-я  д а м а
Оставь! Я будто слышу бубенцы…

                   1-я  д а м а
Ах, это Арлекин из пьесы Блока!
Он, видно, взялся разыграть поэта.

                   2-я  д а м а
Да вот пойми — которого из них,
Иль Белого, иль Блока?

                   1-я  д а м а
                                             Что же будет?
Театр и жизнь соединились здесь.
И то-то волшебством чудесным веет,
С преображеньем женщин в раскрасавиц,
Богинь воздушных из миров иных.

Любовь Дмитриевна в легком розовом платье из лепестков тонкой бумаги и розовой маске усаживается на диване, Чулков в домино рядом с нею.

          Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Вы ныне что-то очень смелы, сударь.

                  Ч у л к о в
Был уговор всем перейти на "ты".
Ведь бал бумажных дам, то есть картонных,
Задуман для игры с сердечным пылом…

        Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Во что?

                 Ч у л к о в
               Во что?! Смелее, Коломбина!
Не слышишь бубенцов? Я — Арлекин!
Умчу тебя я в розовые дали…

        Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Ну, если Коломбина я, то, значит,
Я бедного Пьеро невеста, да?
Его я не оставлю никогда.

                 Ч у л к о в
А этого не нужно, в том вся штука!

        Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Надеюсь, сударь, это шутка.

                  Ч у л к о в
                                                     Да,
Веселый розыгрыш самой природы,
И дети мы ее, послушны ей.
Ага! В глазах-то смех. О чаровница!

        Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Ты хочешь шуткой залечить мне раны,
Я понимаю, о, благодарю.
   (Опуская глаза, гладит рукой край оборки.)

                  Ч у л к о в
И ревность, и сочувствие недаром
В нас возбуждают страсти до отваги.

Входят в комнату Веригина, одетая в красные лепестки мятой бумаги, в красной маске, Волохова в лиловой маске и Блок весь в черном и черной маске. Веригина с удивлением, почти с испугом смотрит на Любовь Дмитриевну, та, выпрямившись, замирает на мгновенье. Волохова опускается в кресло недалеко от дивана, рядом с нею остается Блок. Любовь Дмитриевна встает, снимая со своей шеи бусы, и надевает их на лиловую маску. Веригина переглядывается с Блоком.

                Б л о к
           (с улыбкой)
   Валентина! Звезда, мечтанье!
   Как поют твои соловьи.

По комнатам проносится хоровод масок; все так или иначе присоединяются к нему.