Рольф Бломберг - Змеи-гиганты и страшные ящеры

• Название: Змеи-гиганты и страшные ящеры
• Автор: Рольф Бломберг
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО "ЗНАНИЕ"
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1966

Рольф Бломберг, большой знаток животных, занимается ловлей зверей для зоопарков. Автор рассказывает о пресмыкающихся — гигантских змеях, различных ящерицах, исполинских черепахах, с которыми ему довелось встретиться во время экспедиций в Австралию, Африку, Южную Америку, на острова Комодо и Калимантан, на Галапагосские острова.

---

Может показаться удивительным — как это так, у людей, выросших в тропическом лесу и отличающихся великолепной наблюдательностью, такие нелепые представления о змеях. Но рептилии вообще больше, чем какие-либо иные животные, поражают воображение человека. У нас в Швеции рассказывают о гадюках, которые, вцепившись себе в хвост зубами, катятся, словно обруч; мне совершенно серьёзно говорил об этом один крестьянин в Бергслагене. Примерно такую же историю я слышал от даяков на Калимантане. Так что речь идёт о явлении, распространённом во всём свете.

Единственный тропический вид гремучей змеи — каскавель.

А как народная фантазия преувеличивает размеры удавов! В Южной Америке можно от вполне надёжных людей услышать, что они видели анаконд длиной в двадцать, даже в тридцать метров. Хотя в действительности самые крупные анаконды, обитающие в бассейне Амазонки, не достигают и десяти метров.

В Колумбии один человек, отнюдь не новичок в зоологии, сообщил мне, будто бы американский музей недавно приобрёл рекордный экземпляр водяного удава — восемнадцать метров. Это показалось мне настолько невероятным, что я тотчас написал заведующему Отделом амфибий и рептилий американского Музея естественной истории в Нью-Йорке, крупнейшему авторитету в этой области, доктору Чарльзу Богерту.

«Как вам наверно известно, — ответил мне доктор Богерт, — истории о гигантских змеях (обычно считается, что речь идёт об анакондах) ходят в области Амазонас очень давно. Вероятно, они связаны с индейской мифологией. А тут ещё в Бразилии широко распространилась фотооткрытка, изображающая анаконду, и подпись гласила, что длина змеи была сорок метров, вес — двадцать тонн! Насколько мне известно, предельная длина анаконды — около двадцати восьми футов (8,54 метра). Эту цифру принимает Клиффорд Поуп, отнюдь не склонный к преувеличениям. Несколько лет назад доктор Томас Барбур в своей статье в „Сайентифик Мансли“ приводил данные об анаконде длиной в сорок футов (12,2 метра), но я знаю, что он сам же потом усомнился в достоверности источника. И совсем точно могу вам сообщить, что ни в одном американском музее нет восемнадцатиметрового экземпляра. В нашем музее есть и кожи, и чучела, но я сомневаюсь, чтобы длина любого из этих экспонатов намного превышала двадцать футов. Вообще этот размер — двадцать футов — представляет, судя по всему, среднюю величину взрослых анаконд. Вероятно, можно встретить экземпляры, превышающие среднюю цифру на несколько футов, но уж во всяком случае не вдвое. Пока нет иных доказательств, я склонен считать предельной длиной двадцать восемь футов…»

Правда, в недавно вышедшей книге Джемс Оливер, куратор отдела рептилий Нью-Йоркского зоологического общества, ссылаясь на достоверные источники, приводит цифру тридцать семь футов. Тогда сетчатый питон, которого до сих пор считали самой большой змеёй на свете, занимает только второе место: ведь он достигает тридцати трёх футов.

Президент Теодор Рузвельт обещал в своё время пять тысяч долларов тому, кто доставит ему анаконду больше тридцати футов. Никто не пришёл за наградой. Я и сам (правда, мне щедрые жесты не по карману) пытался найти рекордистов, о которых сообщала молва, но не преуспел. На реке Напо в Эквадоре один владелец гасиенды рассказал мне, что он убил двадцатиметровую анаконду и отдал её кожу швейцарскому геологу, служащему компании «Шелл». Может быть, двадцатифутовую, переспросил я. Но он стоял на своём. Так или иначе, речь шла о на редкость крупном экземпляре, и я решил исследовать этот вопрос. Швейцарец уже уехал на родину, однако я узнал его адрес и написал в Швейцарию. Ответ пришёл с Новой Гвинеи. Геолог сообщал, что, к сожалению, кожа пропала, когда он возвращался в Европу. Он её так и не измерил, но, во всяком случае, она была не длиннее шести-семи метров.

В другой раз я услышал от одного католического миссионера в Колумбии, будто его коллега на реке Путумайо убил анаконду длиной больше двадцати метров. Если я не верю, могу написать и спросить. У коллеги есть даже фотография чудовища. Я тотчас написал и пообещал солидное вознаграждение, если мне пришлют данные обмена, описание и фото. Увы, ответа не последовало. Скорее всего, рассказчик накинул метров десять-пятнадцать…

Во время киноэкспедиции в Амазонас, когда снимался документальный фильм «Анаконда», мы на реке Путумайо попали к эквадорским пограничникам. Нам говорили, будто у начальника заставы есть кожа анаконды длиной больше десяти метров. Я спросил его, верно ли это.

— Конечно, верно, — ответил он. — Двенадцать метров.

И командир велел солдату принести кожу. Я приготовился к сенсации. Мы расстелили кожу на полу, и я измерил её шагами. Шесть метров — вдвое меньше того, что говорил начальник заставы.

— Ну, знаете! — воскликнул я. — В ней всего шесть метров.

— Правда? — сказал он и рассмеялся. — А я-то думал — двенадцать. И ведь любой, кто посмотрит, то же самое скажет!

Похоже, что преувеличения в рассказах о змеях так же обычны, как у рыболовов, когда они описывают свой улов. Вряд ли это сознательная ложь, скорее, самообман. Характерно, что авторы очень солидных книг — Фосетт, Уп де Графф и другие, — когда дело доходит до удавов, весьма вольно обращаются с истиной.

Первая анаконда, которую поймала наша киноэкспедиция, была не так уж и велика, всего 4,5 метра; но как мы переволновались, сражаясь с ней!

Мы увидели её на нависшем над водой стволе, когда спускались вниз по реке Кагуан. Несколько дней шёл холодный проливной дождь, но тут выглянуло солнце, и змея явно решила погреться. Она казалась гораздо длиннее, чем была в действительности; может быть, из-за большой толщины. Как её поймать? Очень она неудобно лежит… Если бросится в реку, ставь крест. А впрочем, мы ведь можем растянуть сеть под стволом! (У нас были с собой две сети для охоты на удавов.) Весь вопрос, как это сделать.

Мы тихо приблизились на пироге. Змея не обращала на нас внимания. Такой крупной анаконде не приходится опасаться врагов — разве что крокодилов, — и она явно решила, что мы ей не угроза. Ошиблась, голубушка!

Подойдя к стволу, мы привязали пирогу за ветку, чтобы не снесло течением. Муньос и Торгни Андерберг навели на анаконду свои двустволки, а Хорхе Санклементе и я прыгнули в воду и выбрались на берег. За собой мы тянули сеть, которую нам после изрядной возни удалось растянуть между берегом и лодкой, как раз под змеёй. Но самое трудное ещё предстояло: набросить на змею петли.

Медленно подходим к змее, приготовив арканы. По-прежнему никакой реакции, только язык скользит взад-вперёд да пристально изучают нас холодные глаза. Предельно осторожно мы накинули петлю на заднюю часть тела змеи и ствол. Я сжимаю в руках конец верёвки, готовый, когда настанет пора, тянуть изо всех сил. Держа в зубах кинжал, Хорхе идёт вдоль ствола, чтобы надеть на змею вторую петлю. Ему мешают ветви и листья. Он начинает срезать их. Змея поднимает голову. Хорхе замирает. Страшное напряжение, секунды кажутся минутами… Анаконда опускает голову. Хорхе заводит петлю вокруг ствола и змеи и бросает конец верёвки сидящему в лодке Торгни.

Теперь — главное: надеть ей петлю на голову. Хорхе кидает лассо, но промахивается. А змея уже зашевелилась и поползла вперёд. Больше ждать нельзя!

— Тяните что есть мочи! — кричит Хорхе.

Мы затягиваем петли. Тянем так, что верёвка врезается в ладони. Что за силища у анаконды! Хотя я всем телом повис на своей верёвке, змея вырывается из задней петли! Пытаюсь удержать её за хвост — куда там!

Похоже, всё пропало… Она отчаянно бьётся — то напрягается, то расслабляется, и сантиметр за сантиметром выползает из второй петли. Разинутая шипящая пасть мечется в разные стороны, пытается укусить Хорхе.

Торгни орёт:

— Накиньте ей петлю на голову! На голову!

А как это сделать, когда анаконда никого близко не подпускает!

Но Хорхе бесстрашно идёт к ней и снова кидает лассо. Есть! Накинул на голову. Он дёргает за верёвку, в ту же секунду анаконда выскальзывает из второй петли, которая прижимала её к дереву, и валится в реку. А течение отнесло в сторону сеть — что же это такое! Хорхе не выпускает лассо. Я спешу к нему на помощь, и мы тащим строптивую добычу к берегу. Анаконда бешено извивается, вода бурлит от её ударов. Муньос и Торгни тоже прыгнули в реку и бегут к нам. Вместе мы вытаскиваем анаконду на сушу. Она сворачивается в клубок. Должно быть, петля больно стянула ей шею, вот она и прячет голову, защищаясь…

Мы вылавливаем из реки сеть, расстилаем её на берегу, закатываем на неё живой клубок и обматываем его сетью. Ножом разрезаем верёвку. Анаконда опять бьётся, пытаясь вырваться из заточения. Но сеть достаточно прочна.

Вторую анаконду Хорхе Санклементе поймал один.

В это время мы гостили у кофанов на реке Сан-Мигель, притоке Путумайо. Провиант был на исходе, поэтому Хорхе решил отправиться с двумя индейцами за продуктами в деревню Пуэрто-Оспина.