Виталий Бианки - Клуб Колумбов

• Название: Клуб Колумбов
• Автор: Виталий Бианки
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1959

Спрашивается: какие могут быть колумбы-открыватели в нашей стране, когда она давным-давно открыта и всё в ней известно? Но ведь для ребят и старое всегда ново. И страна у нас такая, что, сколько её ни открывай, всё в ней каждый раз предстаёт в совершенно новом, чудесном свете. Для юных колумбов-первооткрывателей всегда найдётся много неизвестного, загадочного, что надо узнать, открыть, разгадать.

В «Клубе Колумбов» Виталий Валентинович Бианки рассказывает о ребятах, которые отправились в лесной край, жили там, открывали для себя новую страну природы родного края, учились наблюдать, разгадывали загадки, раскрывали маленькие тайны и узнавали много нового. Может быть, и вы, прочитав эту книгу, станете в своём родном краю юными естествоиспытателями, — юнестами, маленькими колумбами.

Для средней школы.

---

Но зверёк не давал о себе знать.

Ещё постучали. Никого! Тогда Вовк говорит:

— Слушай, Ми, — наверняка у тебя есть карманное зеркальце. Дай мне, — погляжу, где она там прячется, — глубоко ли дупло?

А Анд ему:

— Стой! Я всегда беру в лес зеркальце, насаженное на ручку. Это моё изобретение: глядеть, что в гнёздах у дуплогнездиков.

И он протянул Вовку маленькое круглое зеркальце на палочке.

Вовк убрал мешок и ввёл зеркальце в дупло.

— Никого! — смущённо сказал он. — Что за чертовщина! — И соскользнул на землю.

Анд расхохотался: уж очень был у Вовка глупый вид.

— Тоже мне!.. — разозлился Вовк. — А ты понимаешь, как она оттуда исчезла? Чтобы вылезти, она должна была вытолкнуть платок.

— Тонкая мысль! — насмешливо сказал Анд.

— А ты объясни, попробуй! — налетел на него Вовк и так сердито поглядел при этом на меня, будто я была виновата в том, что летяга исчезла.

— Очень просто: недомыслие, — спокойно сказал Анд. — Держи зеркальце и лезь опять к дуплу.

Вовк плюнул со злости, но послушал Анда.

— Ну? — спросил он, снова тщательно осмотрев дупло. — Никаких больше дырок в нём нет. Я ещё тогда осмотрел ствол кругом.

— А ты поверни зеркальце вверх, — сказал Анд.

Вовк повернул.

— Ах ты, штука какая! — удивился Вовк и стремительно прикатил вниз. — Кто ж его знал, что всё дерево внутри пустое!

— А как же бы иначе оно обломалось выше дупла? — сказал Анд. — Соображать надо, соображать, а не торопиться, друзья колумбы.

Пытливый глаз да ум бы нам, так, кажется, у Лава?

Знаменитый штапель Ми

Дремучий лес. Тропинка. По тропинке спокойно идёт хорошенькая Ми в своём знаменитом после происшествия с летягой зелёном штапельном платочке.

Откуда ни возьмись — большая серая птица.

С криком она налетает на Ми, срывает с её головы штапельный платок, поднимается с ним в воздух, запутывается в платке, падает на землю, как-то освобождается, взлетает с платком, висящим у неё на одном когте, задевает концом платка за ветку и исчезает за деревьями. А штапельный платок остаётся висеть высоко на дереве, и ветер раздувает его подобно вымпелу, поднятому на мачту.

Совершенно растерявшаяся Ми так и стоит на тропинке, глядя на свой штапельный платок, висящий на гладкоствольной сосне так высоко, что девочке и думать нечего долезть до него.

«Она бешеная!» — думает Ми.

Тут с отчаянным писком возвращается птица. Ми руками обхватывает голову, с криком бежит по тропинке, каждое мгновение ожидая получить удар в затылок, и вдруг натыкается на Анда и в изнеможении опускается на землю. Серая птица с писком уносится прочь.

— Что это? — спросила Ми. — Она бешеная?

— Видишь ли, — смущённо отвечает Анд. — Это ястребиха. Она подумала, что ты хочешь разорить её гнездо. У неё гнездо тут, рядом с тропкой, — не заметила? Час назад я залезал на дерево и взял из гнезда одного из её птенцов.

Анд полез за пазуху и извлёк из-под рубахи довольно большого, уже пухового птенца. В пуху блестели испуганные жёлтые глазёнки и крючковатый клюв. Длиннопалые когтистые лапы судорожно сжимались.

— Она и на меня налетела, но я отбился, чуть не зашиб её сучком. Позволь! А где же твой знаменитый штапель?

— Она повесила его на высокое дерево. Он там и развевается.

— Минутку! — И Анд быстро пошёл по тропе.

Ми, опасаясь возвращения ястребихи, забилась под густые лапы ели. Минут через пять Анд вернулся с платком. Но что это была за дырявая, жалкая тряпка! Ястребиха здорово поработала когтями и клювом, освобождаясь от неё.

— Вот упрямый! — сердито сказала Ми, незаметно вытирая слезинку. — То летягу ловил, то ястребиху. Возьми платочек себе вместо ловчей сети. Теперь он больше ни на что не годится.

Умирающее озеро

— Слушай, Пиф-паф! — сказал Анд, однажды утром собираясь в лес. — Ты совсем какой-то стал слабый до умеренного. Совсем закиснешь, если будешь сидеть дома. Ты уж и так поперёк себя шире. Как отец, тебе говорю: пошевеливайся давай! Идём-ка на Федушино — рыбачить. Давно у нас рыбки не было. Всех порадуем.

— А где это Федушино?

— Да всего каких-нибудь три километра.

— Ещё поймаем ли что? За десять вёрст киселя хлебать! Тоже мне! Не пойду.

Но силач Анд вынул толстяка из кровати, как куль муки из ларя, поставил на ноги и строго сказал:

— Одевайся! Довольно бездельничать.

По дороге, стараясь заинтересовать Пафа, Анд рассказал ему, что колумбам удалось узнать о лесном озерке Федушине. «Образовалось оно из старицы когда-то протекавшей здесь рек». Древняя река пересохла, перестала существовать. Вода осталась только в ямах, куда сбегались роднички. Но их становилась все меньше, и озеро уменьшалось, берега его заросли травой. Уменьшается каждый год оно и сейчас. Пройдёт ещё несколько десятков лет — и озеро совсем зарастёт, превратится в велье, как говорят новгородцы, — окончательно заросшее озёрко. А пока, говорят, в нём развелось столько рыбы, что прямо хоть вёдрами таскай.

Последнее сообщение Анда расшевелило Пафа, и, когда они дошли, до озера, толстяк с необычайной для него живостью начал разматывать принесённые с собой удочки и насаживать на них червей.

— Ну вот, — сказал довольный Анд, — закидывай удочки, а я пойду жерлицы поставлю. Назад пойдём, — проверим, может, и попадётся какой щурёнок: тут их много. Наживку я ещё с вечера наловил в реке… Клёв тебе на уду! — И Анд, забрав жерлицы, отправился расставлять их по тому берегу, которым они только что пришли.

Заняло это у него немногим больше получаса. А когда он вернулся, Пафа он на месте не застал. Обе его удочки были воткнуты в землю, а сам рыболов исчез.

— Пошёл по своим ботаническим делам, — решил Анд, развернул свои удочки и стал ловить на все четыре.

Клёв был замечательным: Анд едва успевал вытаскивать попавшую то на один, то на другой крючок рыбу. К удивлению Анда, всё это были окуни, одни окуни.

Анд пошёл вокруг озера. Время от времени он останавливался и закидывал свои удочки. Так он обошёл пол-озера и, когда вернулся назад, в его улове было больше десятка рыб, — но опять-таки одни окуни. Пафа всё ещё не было, но Анд даже не встревожился: другое было в голове. Он сел на пенёк и глубоко задумался.

Думал он об умирающем озере Федушине и его жильцах — рыбах.

Ясно представился ему кусок реки, ставший озером. Всё рыбное население его попалось в ловушку: выхода из озера не было. Но горевать не приходилось: еды в озере было даже больше, чем в реке. В зарастающем травой и водорослями замкнутом бассейне плодились во множестве рачки, насекомые и другая мелочь — лакомство для плотиц, подлещиков и другой рыбёшки. А она, в свою очередь, служила пищей хищным рыбам — окуням и щукам.

Озеро всё уменьшалось. Хищникам было всё удобнее ловить мирных рыб. Прошло время, когда они поели всех других рыб. Остались одни окуни да щуки. Анд и раньше слыхал, что в этом озере живут только эти две породы рыб, но как-то не обратил на это внимания.

Теперь положение этих лютых хищников представилось ему во всём его безобразном ужасе. Очевидно, кто-то из них должен побеждать в страшной борьбе за существование. Или щуки поедят всех окуней, либо окуни — щук. И тогда начнётся настоящее самоедство: победители должны будут пожирать самих себя: щуки щук или окуни окуней. Взрослые, сильные рыбы начнут истреблять свою же молодь. И очень скоро хищный род сам себя истребит. Таков естественный конец всех хищников на земле: сначала — других, потом — себя. Анд содрогнулся от пришедшей ему в голову мысли.

И в этот момент он услыхал странный, жуткий звук: какой-то хрип и прерывающийся свист, точно кто-то кого-то душил, и дыхание с хрипом и свистом вырывалось из сдавленного горла.

Андрей не был трусом. Он поспешил на звуки.

За кустами лежал, раскинувшись на своём плаще, Паф. Он мирно спал, издавая горлом хрипящие звуки и свистя во все «носовые завёртки».

Андрей провёл рукой по лбу и волосам, как бы прогоняя сон, наклонился и невежливо встряхнул Пафа за плечо.

— А? Ты чего? — спросонья возмутился толстяк.

— Ничего, — жёстко сказал Анд. — Вставай. Пошли обедать.

И больше не стал с ним разговаривать, как Паф перед ним ни оправдывался.

По дороге назад Анд одну за другой снимал подвешенные к нижним веткам кустов жерлицы. На жерлицы ему ничего не попалось. Только на последней ходила порядочная — больше полуметра длиной — щука. Анд вытащил её из воды и тут же оглушил обушком своего охотничьего топорика.

— Дай мне понести, — умильно попросил Паф. — Пожалуйста!

— Сделай одолжение, — равнодушно разрешил Анд, передёрнув плечами.

И, когда они стали подходить к деревне, Паф затеял разговор о том, что сегодня он не выспался, Анд слишком рано поднял его на рыбалку, что он любит удить, но сегодня так вышло, что он проспал в кустах и что его засмеют девочки, если Анд расскажет об этом, — так нельзя ли ему сказать, что щуку поймал он?…