Елена Соковенина - Волшебная палочка госпожи Тендер, или Приключения дорогой редакции

• Название: Волшебная палочка госпожи Тендер, или Приключения дорогой редакции
• Автор: Елена Соковенина
• Жанр: Детская проза

Производственно-приключенческая повесть для детей про взрослых, издающих подростковый журнал.

Подходит читателям от 12 лет.

---

— Ладно, — говорю, — скажу правду. Про нарисованные глаза и пузыри мне уже потом в голову пришло. Просто в этом что-то было: иметь дома настоящий шприц. Жуткая штука. Кровь стынет в жилах, волосы дыбом — восторг. И ни одна душа не знает, что оно у тебя в столе лежит.

— А Машке он зачем был?

— Да низачем. За тем же, зачем и мне. Она его, пока мы медицинский кабинет летом убирали, из шкафа свистнула.

— Отлично. Пиши: «Полезай ко мне в карман!»

— Это что такое?

— Это про школьные кражи.

— А что писать будем?

— Будем объяснять, что есть, э-э, есть много случаев, когда дети воруют не потому, что воры. От делать нечего. От дурости.

— А руки у нас с тобой не коротки?

— А мы психолога для интервью добудем. Их у нашей Феи, как собак нерезаных.

— А вот ещё, — говорю, — помню, отдала пару роликов за японского пупса. Помнишь, такие, с выпученными глазами? Они ещё разного размера были.

— И что?

— И всё. Жалела, рыдала, но уже поздно было.

Медведь открывает рот, но я машу рукой: посиди, мол, минутку тихо.

Я нашла ещё одну тему.

«Подарки — не отдарки?»

— Вынос родительской собственности в неизвестном направлении! — догадывается Медведь. — Да, это тема. Ну-ка, признавайся, что из дома вынесла.

— Отдала бабушкины книги из папиной библиотеки.

— Представляю. А зачем, коллега, вы это сделали? Вы, небось, догадывались, что скажет ваш папа?

— Так это Машке! — обижаюсь я. — Понимаешь, Машка читать ненавидела. Я должна была помочь своей подруге исправить отметку по литературе или нет? Вот и взяла, что сама любила. Потому что нельзя впихнуть насильно то, что самому неинтересно. Ну да, Машка отвезла книги на дачу. Сказала, буду летом читать, а сама даже не открыла. Но откуда мне было знать, что так получится? Кстати, коллега, а чем вы-то менялись?

Медведь пожимает плечами со скучным видом.

— Да ничем особенным. Игрушками, книжками, фломастерами.

— И что же ваши родители?

— Да ничего. А что?

— Вот и пиши статьи с вас, нормальных, — бубню я.

Что за человек этот Медведь, никаких слов нет. Ничего, видите ли, особенного. Никаких скандалов, недоразумений и приключений!

Окидываю взглядом свой приличный костюм. Перевожу глаза на вызывающего Технического Редактора. Половина её волос выкрашена в рыжий, вторая — в чёрный. На руке перстень с жабой. Одета Технический в чёрные кожаные штаны, кеды и камуфляжную майку.

И у такого человека — ничего особенного? Здесь точно какой-то подвох.

— Так что, трудный подросток, — говорит этот подвох, держа руки в карманах, — у тебя всего один эпизод по теме, что ли?

— Нет, ты что. Как можно, коллега!

— Тогда рассказывай.

— Вот, помню, Ирка Бондаренко подарила мне трёх резиновых ежей. И клоОльга, который бегает по верёвочке. И мягкую сову. И ещё кучу какой-то мелочи. Просто так. Ей бабушка разрешила.

— Ну?

— Чего «ну»? Родители мои скандала испугались. Сказали: «Неси всё обратно и только попробуй что-нибудь спрятать!»

— Ну и правильно. От греха подальше.

— А может быть, если бы они сами не перепугались и не устроили конец света, может, никакого скандала и не было бы?

— А если бы родители твоей подруги оказались против?

— Вот тебе здрасьте. А бабушка? Бабушка-то разрешила.

— А это не у тебя в одной статье написано, что бабушки не всегда с родителями согласны? В хорошей, между прочим, статье.

— Так, отлично, — бормочу я, стуча по клавишам ноутбука. — Это отлично, коллега!

Медведь встаёт из-за компьютера и нависает надо мной. Читает через моё плечо.

— Да, это хорошо, — говорит. — Неплохая дискуссия. Но слушай, а может, это не тема? Вон, у нас одна ты весь вечер на арене. Может, и нет такой проблемы, а есть просто уникальный индивид?

— Нет, почему. Вот, например, в нашем классе было ещё два таких случая. В одной школе и в другой. По этому поводу даже собрания устраивали. Но самый большой скандал был в первом классе: когда некто Юлик обручился с Юлей. Прабабушкиным кольцом.

— Восторг. Тема. Быстро пиши: «Тили-тили-тесто!» Будем обсуждать ещё школьную влюблённость.

— Медведь, но это ужас, как банально!

— Ты это школьнику скажи. Скажи-скажи. Мол, ваши чувства, девушка, ужас, какая банальность, тьфу. Или: как вы неоригинальны, юноша, ай-ай.

— Всё, убедила. Но, э-э, что же мы напишем?

Медведь смотрит в окно. Закусывает дужку очков.

— Напишем мы, — говорит она, — напишем мы вот что: представьте, дорогие наши взрослые читатели, что это вы влюбились. И что ваш шеф на работе созвал по этому поводу собрание. На собрании обсуждают: имели ли вы право на такой поступок, и что теперь с вами делать. Теперь представьте, что ваши (взрослых) собственные родители, без всякого спроса написали об этом в интернете. И по вечерам ведут со знакомыми и незнакомыми людьми увлекательную дискуссию. Сообщают им новые и новые подробности вашей личной жизни. Звонят родителям человека, который вам нравится: шутят, веселятся, строят планы на будущее. А вас не спрашивают. Ну, как?

Глаза Технического Редактора полыхают, двухцветная шевелюра грозно шевелится.

— Очень, — говорю. — Главное — добавить: Дети! Не обручайтесь прабабкиными бриллиантами. А то всё-таки придётся обсуждать деликатную тему со взрослыми.

— Да, это очень важно, — Медведь остывает и приобретает свой обычный вид. — Теперь добавь тему: «Безнадёжная любовь. Что делать?»

Я молчу.

— Ну? — напирает Медведь.

— А что делать? — спрашиваю. — Ты что, можешь сказать, что делать в таких случаях?

— А это твоя, между прочим, работа: рассказывать, показывать, советовать. Вот и советуй.

И с этими словами моя коллега возвращается за свой компьютер. Она страшно занята: делает обложку очередного номера.

А я мучаюсь. Пью в ужасающих количествах кофе и хожу из угла в угол. Пока не вспоминаю одну историю.

— …И что? — спрашивает внимательно слушавший Медведь.

— И тогда я решила, что жить больше незачем.

— Ну, и я так же думала.

— А что ты сделала?

— Да ничего. Что тут можно сделать? Пережила. Отревела.

— Гм. А я вот излечилась. Не поверишь — за один вечер.

— …?

— Ну, то есть, сначала я решила, что жить больше незачем. Даже рылась в родительской аптечке.

— Могу себе представить. Аспирин, активированный уголь, слабительное, смешать, но не взбалтывать?

— Что-то вроде. Там ещё хлористый кальций был. Помнишь?

— Спрашиваешь!

— Горький!

— Солёный!

— Едкий! От него дым из горла, по-моему.

— Ну, не преувеличивай. Обычная страшная гадость общеукрепляющего действия. Умереть от него нельзя. Но вот пытать им можно!

Некоторое время стоит тишина. Пытка хлористым кальцием — интересная мысль.

— А по вкусу можно подумать, что и смерть не за горами, — продолжаю. — Но перед тем, как свести счёты с жизнью я решила позвонить. Ему.

— Позвонила?

— Да.

— А Он что?

— А Он, знаешь, взял трубку — а сам жуёт. Громко так жуёт. Я растерялась и спрашиваю: «Что ты ешь?» Он говорит: «Яичницу». Голос довольный такой. Представляешь? Я на краю могилы, а он яичницу лопает, да ещё и есть прилично не приучен — чавкает, как поросятина! Тут мне как-то и полегчало.

«Врун несчастный»

— Га-га-га! — веселится Медведь, увидев такое название темы. — Ха-ха! Хи-хи-! Ху-ху! Ой!

И лезет за платком вытереть выступившие слезы.

— Лена Фёдоровна! — восклицает она. — Борец за правду! Честная мать! Посмотри мне в глаза и скажи, что никогда не врала.

— Ещё чего.

— Ты никогда не врала своему ребёнку?

— Молчи, ведьма. Я старалась.

— Знаем мы, как вы старались. Сами такие же. Ну, и что ты теперь писать собираешься?

Я молчу. Думаю.

— Ты, — продолжает Медведь, — думаешь, твой сын не слышит, как ты плетёшь своей маме, что ела её варенье и пила её лекарство?

— Э, — говорю. — Гм. Ну, я же не виновата, что не люблю варенье. И лекарство сомнительное. А она от всего сердца!

— Или ты веришь, что Саша впадает в гипнотическое состояние, когда ты врёшь по телефону о том, что застряла в пробке, а сама проспала? И ты вот этими руками собралась писать, что врать — плохо?

— А ты предлагаешь вот этими руками написать, что врать — хорошо?

Медведь молчит. Думает.

— Ну, излагай, — говорит.

Я прокашливаюсь. Отодвигаю чашку с кофе, чтобы не мешала.

— Гм, — говорю. — С чего бы начать?

— С середины, дорогая. Лучше всего начинать с середины.

— Тогда очень просто. Меня заставили написать страшную клятву: «Мама и папа! Я больше никогда не буду обманывать». Я чуть с ума не сошла.

— Как я понимаю твоих родителей.