Екатерина Глаголева - Вашингтон

• Название: Вашингтон
• Автор: Екатерина Глаголева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03628-4

Джордж Вашингтон (1732–1799) вошел в американскую историю как «отец нации и спаситель Отечества». Герой Франко-индейской войны и американской революции, не очень удачливый плантатор, посредственный военачальник, не самый изощренный политик, он обладал качествами, редко встречающимися у государственных деятелей: был честен, бескорыстен и не властолюбив, чем снискал любовь народа, избравшего его своим первым президентом, и стал единственным главой США, избранным единогласно.

История жизни Вашингтона, изобилующая передрягами, победами и поражениями, разворачивается на фоне борьбы британских колоний за независимость и становления американской государственности, разоблачения шпионов и подготовки похищений, переплетения судеб выдающихся деятелей бурной эпохи, друзей и врагов главного героя. Томас Джефферсон, побывавший и тем и другим, признавал: «Можно сказать, не погрешив против истины, что никогда еще натура и фортуна не приходили в столь совершенное сочетание, чтобы сделать человека великим».

знак информационной продукции 16+

---

Между тем Хоу снова исчез со всем своим флотом, и это страшно нервировало Вашингтона: поведение врага становилось недоступно его пониманию. Армию приходилось перебрасывать по летней жаре то туда, то сюда, изнуряя долгими переходами. Джон Бургойн тоже не стоял на месте. Вашингтон приказал Израэлю Патнэму отправить 750 человек с Нью-Йоркских высот на подкрепление к Горацио Гейтсу (принявшему командование от Филипа Скайлера, который утратил доверие Конгресса после сдачи Тикондероги и дальнейшего отступления), расставшись даже с отборными частями — только что сформированным стрелковым корпусом полковника Даниеля Моргана из пятисот самых метких стрелков из Пенсильвании, Мэриленда и Виргинии. Армия Гейтса разрасталась и за счет ополченцев, присылаемых губернаторами северных штатов (сочувствие к британцам, если оно вообще было у тамошнего населения, улетучилось после жестокого убийства индейцами, выступившими на стороне Бургойна, невесты лоялиста Джейн Мак Кри).

Наконец, во второй половине августа Хоу показался в Чесапикском заливе: вместо того чтобы действовать с моря, он решил захватить Филадельфию с суши. Странно. Но дело в том, что британцы вновь пытались навязать американцам генеральное сражение. Теперь Вашингтон уже сам желал его всей душой: «Один мощный удар избавит страну от грабежа, разорения и пожара, а женскую невинность — от грубой похоти и насилия».

У него были основания для столь оптимистичных заявлений: британские планы окружения Новой Англии, казалось, провалились после неудачной осады форта Скайлера. Здесь тоже отличился неукротимый Арнольд, посланный Скайлером в начале месяца на выручку американского гарнизона под командованием полковника Петера Гансеворта. На стороне англичан и гессенцев, осаждавших форт, выступили могавки Джозефа Бранта[27]; Арнольд же заручился поддержкой племен онейда и тускарора. В его распоряжении было всего несколько сотен солдат, однако, захватив заложников, он сумел запустить «утку», будто на британский корпус Барри Сент-Леджера идут крупные силы вождя по имени Черный Орел. Индейцы сразу же ушли, и 22 августа Сент-Леджер был вынужден снять осаду и отступить к озеру Онейда, бросив часть обоза и отбиваясь от прежних союзников-краснокожих. Только там он узнал, что его провели, как мальчишку, помешав соединению с Джоном Бургойном.

Прежде чем выступить на защиту Филадельфии, Вашингтон решил устроить парад через весь город. Всё было продумано и срежиссировано до мелочей; солдатам приказали прикрепить к шляпам или волосам зеленые веточки — символ победы. 24 августа 1777 года 12 тысяч человек промаршировали вниз по Фронт-стрит и вверх по Честнат-стрит. Впереди на белом коне гарцевал главнокомандующий, рядом с ним — Лафайет, позади — Гамильтон и Лоренс. Поток солдат лился целых два часа; они были выстроены по 12 человек в ряд и шли, печатая шаг, под бой барабанов и ритмичную мелодию флейт. Вашингтон предупредил, что все должны идти в ногу, строго под музыку, не «танцевать», а маршировать. За нарушение грозило 39 плетей. Конечно, до идеала было далеко. «Наши солдаты еще не вполне похожи на солдат, — вздыхал Джон Адамс. — Они не шагают как один, не держат голову достаточно прямо и не тянут ногу, как полагается». Зато горожане, занявшие места у окон и на крышах домов, подбадривая проходивших воинов, были поражены превращением жалких оборванцев в настоящую армию, военную машину.

Наконец-то настанет решающий бой! Если британцев удастся разбить — войне конец. «Пришло время напрячь все силы», — призывал Вашингтон своих солдат в приказе по армии. Если кто побежит, будет застрелен на месте в назидание другим. Впрочем, он распорядился выдать всем по порции рома — для храбрости.

Сражение он решил дать на берегу Брандевин-Крик — быстрого ручья, служившего естественной защитой Филадельфии. Основные силы сосредоточил на лесистых холмах, где проходила главная дорога, а остальные растянул вдоль берега, изрезанного оврагами, вплоть до той черты, за которой форсировать ручей было уже невозможно.

Утро 11 сентября выдалось хмурым и неприветливым. Едва рассвело, послышались барабанная дробь, звуки флейт, и гессенцы Кнюпхаузена стройными рядами, с развевающимися знаменами, выступили из тумана на другом берегу ручья и подкатили поближе свои орудия. Завязалась оживленная перестрелка. Вашингтон, как обычно, был на передовой и не кланялся пулям и ядрам, даже когда одному из пушкарей на батарее оторвало голову. По легенде, английский майор Патрик Фергюсон взял на мушку высокую фигуру офицера (Вашингтона), но не выстрелил, поскольку тот повернулся к нему спиной, а стрелять человеку в спину противоречило его нравственным убеждениям. Лафайет не отставал от генерала. Вашингтон скакал вдоль всей линии войск, подбадривая людей и слыша их приветственные возгласы. Всё шло просто замечательно; бригадный генерал Уильям Максвелл подъехал доложить, что его стрелки выбили не меньше трех сотен британских солдат. Тем не менее даже в пылу сражения Вашингтон не утратил способности мыслить трезво и заметил, что имеет дело не со всеми силами британцев, более того, перед ним лишь малая часть войск Хоу. Где же остальные? Что еще затевает его лютый враг?

Около полудня к нему подскакал подполковник Джеймс Росс из Пенсильвании и сообщил, что высланные им разведчики наткнулись на пять тысяч британцев к западу от Брандевин-Крик, на Грейт-Вэлли-роуд; похоже, их ведет сам генерал Хоу. Что за черт! Откуда они там взялись? Ведь просил же разведать как следует все броды через ручей! Еще не хватало, чтобы англичане оказались лучшими знатоками их собственной территории! Вашингтон послал за генералом Салливаном, который удерживал правый фланг на Бирмингем-Хилле; тот доложил, что только что был на Грейт-Вэлли-роуд и никаких британцев там нет. Час от часу не легче! Куда же они подевались?

В час с четвертью сообщили, что две британские бригады приближаются с севера, поднимаясь на Бирмингем-Хилл. Так и есть, Хоу снова сумел зайти ему в тыл, как в Бруклине! Вашингтон пришпорил коня и стрелой полетел к Бирмингем-Хиллу.

Но эти две бригады были только передовым отрядом, высланным Хоу, который шел позади с главными силами. Под покровом густого тумана они переправились через ручей по грудь в воде, сами поражаясь тому, что на противоположном берегу нет ни одного вражеского патруля.

Около четырех часов под звуки барабанов три колонны немцев и англичан вступили в бой под плотным огнем американской артиллерии. Поле сражения окуталось пороховым дымом, с деревьев сшибало ветки и листья. Несмотря на свист картечи, британцы пробили широкую брешь в линии обороны и, дав несколько ружейных залпов, перешли в штыковую атаку. Крики раненых и умирающих сливались со звуками выстрелов и грохотом разрывающихся снарядов. Американцы дрогнули. А тут еще Кнюпхаузен, увлекая солдат за собой, повел их в атаку через ручей, и вода в нем окрасилась кровью.

В пять часов Вашингтон продиктовал донесение Конгрессу: «В половине пятого неприятель атаковал генерала Салливана, пройдя через брод выше по течению, и с тех пор идет ожесточенный бой. Там же началась сильная канонада, и я полагаю, что нам предстоит очень жаркий вечер».

К тому времени три американские дивизии уже бежали, не разбирая дороги; только Грин со своими частями достойно прикрывал отступление. Решив, что час его славы пробил, Лафайет устремился в самую гущу драки, пытаясь повести солдат за собой. Он был ранен в мякоть левой ноги ниже колена, но не обращал на рану никакого внимания, пока сапог не наполнился кровью, а у него самого не закружилась голова. Его вынесли с поля боя; теряя сознание, он еще увидел над собой встревоженное лицо Вашингтона и услышал его слова, сказанные хирургу: «Позаботьтесь о нем, ведь он мне как сын».

Повозка, на которую его положили, влилась в бурлящий поток отступавших солдат, увлекавший уцелевшие орудия, телеги и прочий военный скарб. До самой ночи разгромленные американцы отходили на восток, к лагерю в Честере, совсем рядом с Филадельфией, бросив на поле боя несколько сотен истекающих кровью товарищей (Хоу потом даже просил Вашингтона прислать докторов для ухода за ранеными).

Около полуночи Вашингтон отправил из Честера донесение, извещавшее Конгресс о поражении. Черновик письма, составленный Тимоти Пикерингом, показался ему чересчур удручающим, и он добавил несколько «ободряющих слов». Ни в коем случае не падать духом! Начать лучше так: «Сэр, с прискорбием сообщаю, что в нынешнем бою мы были вынуждены оставить поле боя за неприятелем», — а закончить словами: «Убежден, что наши потери в людях не слишком существенны, полагаю, что они меньше, чем у неприятеля (на деле американцы потеряли примерно 200 человек убитыми, 500 ранеными и 400 пленными, а британцы — только 90 убитыми и 500 ранеными. — Е. Г.)… Несмотря на сегодняшнюю неудачу, я рад, что настроение в войсках боевое, и надеюсь, что в следующий раз мы сможем компенсировать понесенные сегодня потери».