Ирина Эрбург - Лотарингская школа

• Название: Лотарингская школа
• Автор: Ирина Эрбург
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1935

Почти документальная повесть русской девушки о французской школе, друзьях и подругах, едином государственном экзамене, взрослении, Сорбонне и Париже.

---

Отсюда, чтобы попасть на улицу, где жили знакомые Жоржетт, нужно было пройти налево. Это были странные кварталы. Переулки и тупики с пышными названиями были грязны и пестры. Деревянные дома, бараки, цирковые фургоны, дети, играющие в лужах, висящее на веревках белье, маленькие огороды, разбитые перед домами. Тротуаров, конечно, нет. Страшная слякоть, по которой иногда проезжает такси, — здесь живет много шоферов.

После получасовой ходьбы мы, наконец, пришли. Это была семья в шесть человек — четверо детей. Отец — шофер. Мать — поденщица. Старшие дети тоже зарабатывают. Франсуазе 15 лет, но ей можно дать 10.

Когда мы пришли, взрослых не было. Они пошли в гости к соседям. Франсуаза возилась с маленьким братом. Ей не повезло: у матери родились близнецы.

В комнате было опрятно, но душно. Над столом висели фотографии — портрет отца, когда он был красивым и усатым, мать с первым ребенком.

Жоржетт встретили дружески. Клод предложил пойти нам к одному товарищу. «Сегодня его именины. Он ждет меня». Франсуаза осталась с детьми.

По дороге Клод рассказывает нам о своем друге.

— Вы знаете, какая у него странная мать! Она хочет сделать из него человека. А так он не человек, понимаете. Она отдала его в дорогую школу. Им приходится туго. Но они славные. Это — роскошный парень.

Придя, мы были поражены: это Молино.

— Как, вы знакомы?

— Да, мы учимся вместе.

Молино слегка смутился, увидев нас.

— Простите, мадемуазель, у нас немного тесно.

Мать Молино предложила нам чаю.

Она сидела в углу и шила. В комнате набилось человек десять гостей, товарищей Молино. Они не обратили на нас внимания и продолжали разговор, который велся до нас. Говорили, конечно, о спорте: о состязаниях, о футболе, о боксе, о радиоприемнике, который недавно смастерил для своей матери Молино. Мы с удивлением заметили, что молчаливый Молино, этот Розовый поросенок, был здесь необычайно разговорчив. Он говорил очень бойко и дельно. Жоржетт толкнула меня локтем.

— Поросенок здесь просто — душа общества.

Нам с Жоржетт было скучновато, вся эта молодежь была наших лет, но мы привыкли, что на наших собраниях танцуют, ухаживают. А здесь все было по-детски. Играли в мигалки. Кто-то рассказывал, как один его друг построил из железного лома автомобиль. Одна девочка рассказала какой-то анекдот, а потом высмеивались бой-скауты.

Молино поднял предостерегающе руку.

— Осторожно. Среди нас есть их сторонницы.

— Нет, Молино, мы больше не скаутки.

В разговоре часто упоминались какие-то «Маляры». Все хвалили их и даже спрашивали наше мнение, но мы не знали, что сказать.

Мы ушли раньше всех. Мы ведь горожанки, а остальные гости живут здесь же. Клод проводил нас до метро.

Он рассказывал по дороге о «Малярах».

Это — маленький художественный клуб ребят, организованный в одной рабочей лачуге. В нем двадцать членов. Они собираются по вечерам, и каждый делает, что хочет: рисуют, лепят, красят, иногда делают игрушки, шарфы, исполняют заказы, которые достает Женевьев — единственная девочка в компании. Все вырученные деньги идут на материал: на глину, на бумагу, краски, материи и на покупку мест в театр для членов клуба.

— Вы видите, вот окна Женевьев. Они живут ближе от метро, чем я. Ее сестра швея. Жаль, что у нас нет учителя. Молино придумывает много всяких вещей для клуба. Он — умный парень. Это — мой лучший товарищ. Я ему немного завидую. Он добьется того, что он хочет. Это он с Женевьев придумал «Маляров».

У метро мы простились с Клодом. Жоржетт поехала вместе со мной.

— Ну, как тебе понравилось?

— Не знаю, Клод славный.

— Нет, а Молино, ты подумай!

Глава 17

В марте я снова увидела Луизу на площади Обсерватории. Она толкала коляску с грудным ребенком и вела за руку маленькую девочку.

Ей не повезло. Старик, у которого она раньше служила, умер. Наследство досталось не ей. Нашлись какие-то родственники, которые вдобавок хотели ее засудить, утверждая, что она обворовывала хозяина.

Теперь Луиза служит в семье, где двое детей. Ей приходится трудно. Она должна убирать, готовить и ухаживать за детьми. Хозяева имеют лабораторию. Они изготовляют искусственные зубы. Луиза целый день занята, но платят ей мало. С мужчинами гулять некогда. Иногда удается завести знакомство, когда ходишь с детьми в сад, но это не то.

— Я все еще надеюсь, что я буду счастлива, мадемуазель. Только бы мне не удавить одного из этих змеенышей. Я их ненавижу.

Мне Луиза показалась подавленной, выглядела она изможденной, у нее испортилась кожа, но она еще очень красива.

Она мечтает о браке. Пожалуй, она бы вышла замуж за рабочего. Вы знаете, мадемуазель, так легко потерять красоту. У меня уже начались какие-то болезни. И надоело слоняться по чужим семействам.

— Я хорошо готовлю и шью. Вы понимаете, какой я клад для мужчины. Но я никому не достанусь. Пусть грызут себе локти.

Она была со мной менее откровенна, чем обычно. У нее был раздраженный голос.

— Конечно, у вас есть какие-то планы. Вы кончаете школу. Ну, посмотрим, что из вас выйдет.

Разговор не клеился. Я пожелала Луизе хорошего мужа.

На этом мы расстались.

Вечером я рассказала об этой встрече Габи. Она очень заинтересовалась.

— Ах, ты знаешь, я очень жалею этих женщин. Ты видела кинокартину «Предместье». Они не могут жить в своей среде. Там ужасно. Дома из фанеры. И старьевщики там устраивают свои склады. И голодные дети. И хулиганы хватают женщин, идущих на рассвете на работу. И вот они стараются устроить свое счастье. Но это невозможно. Ты понимаешь, женщина, которая бедствует и у которой нет туалетов, не может рассчитывать на серьезное отношение. Ах, я так счастлива, что не родилась в «предместьи». Ты увидишь, как я развернусь, когда мы кончим школу. Я уже теперь стала совсем другой.

И Габи, растрогавшись, дала мне тетради своего нового дневника.

Глава 18

Через шесть недель после истории с Пиоро из нашего класса неожиданно взяли учителя Дюрана и пригласили какого-то слепого, хромого и глухого старикашку, который считает, что вершина поэзии — это Расин.

Девочки нашего класса очень огорчились появлением нового учителя. Особенно Жоржетт и Жанна. Во-первых, им очень нравился Дюран. Они, кажется, даже влюблены в него. Во-вторых, с этим стариком они боятся не сдать на баккалавра. Не одного же Расина надо знать.

Классу непонятен его метод преподавания. Все привыкли, что учитель диктует биографию писателя и разбор его вещей, а новый учитель вздумал завести какие-то диспуты. Это было бы еще ничего. Но темы диспутов бывают такие: «Чувство долга у Расина». Лучше уж зубрежка конспектов.

Все были оскорблены тем, что, по его словам, Корнель — дрянь, а Расин — лирический гений. Мы этого не можем сказать на экзамене. Мы должны сказать: «Корнель рисует жизнь такой, какова она должна быть, а Расин — такой как она есть».

Жоржетт пошла к Тюленю и стала его умолять, чтобы он позволил ей на французский ходить в параллельную группу. Он сперва не соглашался, но когда она расплакалась, он испугался и сказал:

— Ладно, ладно, только ты теперь смотри, не провались.

Жоржетт счастлива.

— Да, я счастлива. Целый месяц я видела Дюрана только на переменах. А теперь я могу часами смотреть на него и слушать. Жаль, что его зовут Фернан. Глупое имя. У него большие черные глаза, высокий лоб, толстые губы и маленькие кокетливые усики. Он носит длинные волосы и зачесывает их назад. Одевается он очень элегантно. У него есть два костюма. Темно-фиолетовый и другой черный с белой полоской. Самое красивое в нем — это глаза.

Он, кажется, заметил, что нравится ученицам и в классе держится подчеркнуто строго. Но однажды, встретив Жоржетт на улице, он сам предложил ей проводить его до дому.

Жоржетт уже знала, где он живет. Сколько раз она стояла напротив его дома и старалась угадать его окно.

— Почему вы такая грустная, моя маленькая Жоржетт?

— Не знаю. Нет, знаю, только не могу вам сказать.

Он взял ее под руку и нежно посмотрел ей в глаза.

От его взгляда у нее выступили слезы.

— Мне вы можете все рассказать. Вы влюблены в кого-нибудь?

Жоржетт уже не могла отвечать. Слезы катились по щекам и по носу, она только утвердительно кивнула.

— Ну, я буду называть имена. И вы мне скажете, когда будет правильно. Только не надо плакать. Нас может кто-нибудь увидеть.

Он еще крепче сжал ее руку.

— Я…

Тут она не могла больше выдержать и разрыдалась, закрыв лицо платком.

— Но почему вы плачете? Ведь я вас тоже люблю. Мы будем очень дружны. Вы будете ко мне приходить заниматься. Мы будем очень дружны. Вам ведь нужно подготовиться по литературе. Я вам буду давать частные уроки, а теперь вытрите глаза. И больше не плачьте. Можно кого-нибудь встретить.