Сергей Петренко - Апрель. Книга первая

• Название: Апрель. Книга первая
• Автор: Сергей Петренко
• Жанр: Фэнтези

Какой мальчишка в Королевстве не хотел бы отправиться в путешествие на воздушном корабле?! Эти творения заморских мастеров появились на материке давным-давно — говорят, двести лет назад принес их из-за океана ураган — на гребне чудовищной Волны. Говорят, чудесными кораблями управляют особенные маги — Ветряные. Кружится карусель времён, открывая тайны бесстрашным. Оказывается, были в древности и сказочные Острова, народ которых создал воздушные корабли, были маги, умевшие летать без всяких кораблей, играючи подчинявшие ветра. Но были и другие маги — и тайны их куда опаснее беззаботных полётов мальчишек-ветров. Чем дальше в глубь веков уходим по тропинкам времени — тем мрачнее истории открываются нам, и тот, кто доберётся до истоков, узнает, что замыслы древних магов воплотились в настоящем самым причудливым образом…

---

Я молчал. Пересохло во рту, да и не знал я, что нужно сказать.

— Если бы ты не был так напряжён, напуган — я показал бы тебе сад, башню, город… Город с башни так прекрасен, ты… Ах, да; ты наверняка уже поднимался выше самых высоких шпилей!.. Но, если захочешь — если тебе будет грустно, одиноко, если захочется спросить о чём-то важном, а рядом не окажется человека, способного выслушать и тем более понять… Приходи сюда в любое время. Тебе откроют. Или прилетай. Ты любишь читать? У меня прекрасная библиотека, сам я букв различить не могу, приходится приглашать чтеца… Ты мог бы брать книги из башни домой. В удобное для тебя время… Ты так стиснул губы, Аль… Ты, наверное, охрип, выпей воды. Я хочу услышать от тебя хоть слово — наверняка твой голос мне понравится…

Это было невыносимо глупо — но я не мог говорить. Чем больше слов произносил старик, тем сильнее сжимались, словно сведённые судорогой, мои губы. Я кивнул, понимая, что Мастер этого не видит. Надо было сказать: до свидания, мне пора идти. Но как?! И уходить молча… невозможно.

Он замолчал, прислушиваясь к чему-то. И кивнул:

— Ничего-ничего. Это всё неважно. Приходи… — Взгляд Мастера, сковывавший меня, изменился. Я понял, что позади кто-то есть. Повернулся, обмирая… — Нимо! Прошу тебя, проводи… нашего гостя. Его зовут Аль.

Солнце ударило всей июньской силой — и сияли у дорожки кусты неведомого растения золотистыми и белыми соцветиями и блестящими, будто мокрыми, листьями; слепили дрожащие блики в пруду; и пронзительно синело небо. А среди всего этого стоял он. Нимо.

На нём была одежда… я не знаю, как назвать этот цвет. Сперва показалось, что она белая, но когда Нимо чуть шевельнулся, я понял, что золотистый оттенок — не от солнечного света, а на самом деле. Но он лёгкий, исчезающий… Я вспомнил словосочетание «белое золото». Никогда не видел такое; а может, видел, но не знал, что это — оно. Но слова эти были лучше всего.

Нимо, тонкий и лёгкий, как наваждение, взмахом руки позвал за собой. Раздвинулись кусты; время растворилось, как на границе сна — и я уже стоял за оградой. День потускнел, как будто погасили половину светильников. Улицы были пусты. Мысли кристально чистые и какие-то хрупкие, точно корочки наста над пустотой растаявших сугробов… Откуда эта снежная фантазия?.. Я опять подумал о Нимо и понял, что не знаю, мальчик он или девочка? Он нереальный, как призрак, и вместе — может быть, больше настоящий, чем весь мир. Когда он открыл для меня двери и отодвинулся, пропуская — и сад, и тропинка, и небо, и ограда сделались зыбкими, далёкими, неясными.

* * *

Ветер налетел — свежий и незнакомый. Брэндли привык к запахам болот. Привык узнавать, откуда дует ветер, по запаху — морскому, солёному, или пахнущему снегом с гор. Этот ветер был другим. Он ворвался, как будто распахнули дверь в душной комнате. Он, ветер, и сам удивился — куда это я попал? Пах смолистыми деревьями, хватал с земли мелкий, летучий мусор — матросы ругались, кому-то запорошило глаза.

Ругался боцман — на команду, на морских чертей: корабль оказался недостаточно готов, и непонятно было, что делать — поднимать паруса или ждать, пока ветер не станет ровным.

— Вертится, как юла, — смеялся Аль. — Как щенок у ног.

Брэндли таращился на Аля. Волосы мальчишки плескались, словно невидимые чертенята плясали у него на голове. Аль вытянул губы «трубочкой»; водяник подобрался, ожидая свиста — но звука не было. Аль обеими руками обхватил себя за плечи, чуть покачиваясь из стороны в сторону. И тогда протянулся тихий и непрерывный свист — откликнулся ветер: сверху, откуда-то от самых трюм-рей. Сперва Брэндли решил, что тон звука не меняется. Но он медленно-медленно дошёл до такого низкого, что водяник изумился — как может ветер рычать, словно дракон?

— Мы отправляемся немедленно, — объявил водянику Ба Цзинь. — Такой ветер, мы не можем сомневаться.

Брэндли кивнул — зачарованно и грустно. Он уже двинулся к трапу, но поискал глазами Дзынь. И не увидел бы её, но ведьмучка запела — хрипло, как будто скрипело дерево. Дзынь взобралась до фор-стеньги и висела там, как-то по-звериному зацепившись ногой и рукой, другую руку и ногу отставила в сторону. Брэндли стало страшно, только непонятно — отчего. Дзынь полетит на «Лунной бабочке»…

Водяник отодвинулся, прислонившись спиною к фальной лебёдке. Ему хотелось съёжиться, быть крошечным и незаметным, на какое-то время просто исчезнуть, чтобы всё случилось помимо его воли. Он не виноват, он ничего не решал — просто так вышло.

…Ближе к ночи небо очистилось от облаков, только далеко над скалами висела обширная туча. Сизым брюхом она касалась трёх пиков, и всё это вместе было как чудовищный треножник демонов, под которым вот-вот должен разгореться огонь. Брэндли пожалел, что солнце не садится на востоке — тогда бы оно, оказавшись между тучей и скалами, устроило грандиозную феерию пламени…

Ведьмучка, подкравшись неслышно, пихнула его в бок:

— У тебя на носу сопля! — и расхохоталась. Брэндли дёрнул локтем… ох, нет; конечно, это опять её дурацкая шутка! Третий или четвертый раз за день. Водяник уже почти привык. И даже не злился — у Дзынь была манера вот так шутить наедине. Человековские дети, насколько он их знал, разыгрывают друг друга в компании, чтобы над одним посмеялось побольше народу. Дзынь делала всё наоборот. Это было… странно.

…На рассвете «Лунная бабочка» оказалась по ту сторону гор.

В каюте воздух застоялся. Когда Брэндли вышел на палубу, что-то показалось неправильным, и, как нарочно, водяник глубоко вдохнул… и выпучил глаза от ужаса — подумав, что всё внутри сейчас разрежут крохотные льдинки! Чудилось, будто воздух превратился в поток острых, как лезвия, льдинок.

«Бабочка» плыла неимоверно высоко.

Водяник никогда не видел, чтобы корабли поднимались в такую высь.

Белые сверкающие гроздья кристаллов — скалы во льду, — остались далеко позади и внизу. Они замерли неподвижно. Они виделись отсюда совсем не такими, как с болот. Там горные хребты были мягкого тёмного цвета — от укрывших подножия лесов, а вершины — угрюмо-мглистые. Здесь — царство контраста, сверкание льда и чёрные трещины до самой сердцевины тьмы. И воздух был таким же.

Водяник в смятении закрыл глаза. Что там, впереди? Дымка облаков и просыпающееся солнце, больше Брэндли не рассмотрел. Так высоко… и так неподвижно. Весь мир — словно громадный хрустальный шар, а в самой серединке на ниточке подвешен корабль со съёжившейся пылинкой — малюсеньким водяником, вцепившимся пальчиками в леер у самой границы бездны… Леер-струна чуть-чуть гудит, звенит, и Брэндли страшно — порвётся в любой миг. Но оторвать от него пальцы и сделать шаг назад — никак.

Палуба стала наклоняться… Темнота.

…Брэндли понял, что его перенесли в каюту. Кто-то сухо шуршал, зажурчала вода — кипяток, понял по звуку водяник. Звякнула чашка. Долгий, умиротворённый вдох. Выдох.

Легче пуха конёк
Сел на ветерок.
Красный сок
По травам тёк.
Стрёкот, цокот,
Острова
Видно
Летят

Что за дурацкие стишки? — подумал Брэндли. Потом голос Аля продолжал что-то декламировать, но слова стали совсем уже непонятные, и водяник успокоился. Наверное, стишков таких и не было, это из бессмысленных звуков в голове сложились несуразные слова.

Распахни окно!
Блеск небес
Даль летит
На тебя
Звон сквозь сон
Проведёт
Нас вдвоём
На Острова

Ему и правда приснился мгновенный сон — будто он смотрит на окно, закрытое шторами. И тут откуда-то вбегает в комнату кто-то, раздёргивает эти занавесы — тяжёлые, золотые, будто налитые мёдом соты… и в комнату врывается свет, и плывут в этом сиянии далёкие, зелёные холмы — всё выше и всё дальше, а над ними, прямо на Брэндли, скользит огромный, пылающий парусами корабль.

Водяник вздрогнул; сильно, как будто пихнули. Сел на постели, вытаращил глаза:

— Что это?!

— Книга Бродяг. — Аль и правда держал в руках книгу. В тёмно-жёлтом, потрескавшемся кожаном переплёте.

— Ты её читал?! — изумился Брэндли. И тут же ахнул про себя — какой же он идиот!

— Я читал её… давно. Сейчас я вспоминал… На самом деле она на чужом языке. Нимо успел мне рассказать из неё немного, но даже из этого я помню только обрывки. Я помню, как звучали эти стихи, но точные слова не даются мне.

Водянику ужасно захотелось выспросить Аля обо всём. Кто такой Нимо? Что это за книга такая? Куда они летят? И самое главное — услышать историю самого ветряного мага! Но он боялся… кто знает, каким-нибудь неловким вопросом не испортит ли он всё?

— А где Дзынь?

— Она ушла. Ночью ушла.

— Как?! — растерялся Брэндли. — Прямо… с корабля ушла? Зачем?