Алексей Вязовский - Эпоха Воюющих провинций

• Название: Эпоха Воюющих провинций
• Автор: Алексей Вязовский
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9922-1314-0

Сильнейшее землетрясение в Токио оказалось роковым для российского студента, работавшего по контракту в японском банке. После удара по голове его сознание перемещается в 1538 год, в тело сына японского дайме (князя). Главный герой с самого начала угодил в безвыходную ситуацию: отец убит самураями конкурирующего клана, дядя собирается захватить власть в провинциях, принадлежащих дому Сатоми, на границах домена стоят вражеские войска, иезуиты плетут интриги, в свите наследника действует знаменитый шпион-синоби по имени Хандзо… Что будет с простым русским парнем в Стране восходящего солнца, цветущей сакуры и коварных ниндзя? Выживет ли изнеженный и избалованный «белый воротничок» в жестокую эпоху Воюющих провинций?

---

Ах, мистер Афанасьев, вы — финансовый гений, ваше место — на экономическом Олимпе, и этот Олимп находится вовсе не в Греции, а недалеко от горы Фудзи. А конкретнее — сорок второй этаж небоскреба в Токио. Полное обеспечение, все за наш счет, только пишите ваши замечательные программы.

Кто же знал, что от перемены мест слагаемых меняется результат? Сам я из Челябинска, в Москве в общаге не сказать чтобы шиковал. Подрабатывал по вечерам в брокерской компании, встречался с девчонкой-коллегой, жил от зарплаты до стипендии. Но какая-то жилка в моей жизни билась, рождались новые идеи, общался с интересными людьми. Думал, Япония и «Мицубиши» — вообще закинут меня в космос. В двадцать четыре года стану новым Соросом или Баффетом.[6] Мне главное — рычаг получить или, выражаясь на финансовом слэнге, плечо. Ага, держи карман шире. Никто тут плечо мне подставлять не собирался. Япония — очень закрытая страна. Стать своим — сделай себе хоть пластическую операцию на узкоглазие — невозможно. А мир чистогана накладывал еще один неприятный отпечаток. В дилинге работали не коллеги, а конкуренты. Каждый сотрудник замотивирован на индивидуальный финансовый результат. Командной работы нет и быть не может. Увести клиента у соседа — святое дело. Подставить со сделкой и впарить мусорные облигации? Ничего проще. Леша, ты хотел космоса? Получай равнодушный вакуум человеческих отношений, презрительные взгляды в спину (еще один гайдзин[7] как приедет, так и уедет ни с чем) и одиночество огромного города.

Смотрю на часы. Их у нас в дилинге пять штук — японское время, московское, Франкфурт, Лондон, Нью-Йорк — четверть одиннадцатого, за окном уже ночь. Дилинг полупустой — осталась дежурная смена да еще пара человек. Все заняты, головы уткнулись в мониторы, никто балду не пинает, в «Энгри бёрдс» не играет. Нация трудоголиков. Мне же пора домой. Правда, домом мое место жительства назвать сложно — маленькая квартирка в двадцать два квадратных метра в районе префектуры Осима, без отдельной кухни, без отопления (в Японии вообще нет центрального отопления).

Потянувшись, я выключаю компьютер, и тут меня охватывает паника. Воздух в комнате замирает, звуки из приоткрытого окна пропадают, волосы на теле встают дыбом. Я задыхаюсь, а снизу, через все здание идет волна дрожи, сопровождаемая гулом сирен и грохотом разрушений. В дилинге поднимается паника, банкиры ныряют под столы, а комната качается все быстрее и сильнее. Мониторы падают на пол, со стены рушится Доска почета.

Землетрясение! Да еще какое сильное. Я вслед за японцами кидаюсь под стол. От потолка начинает отваливаться плитка, срабатывает пожарная сигнализация, и на нас льется вода. За окном слышны хлопки и взрывы, страшный грохот и душераздирающие крики. Тряска немного затихает, после чего возобновляется с новой силой. Я с ужасом гляжу на стену, на которой висели портреты членов правления банка. По ней змеится натуральная трещина. Испугавшись, вскакиваю и на негнущихся ногах, балансируя руками, пытаюсь идти к лестнице. Коллеги вслед мне кричат:

— Теиши![8]

Какое тут стой! Тряска кидает меня на пол, и я, обсыпанный строительной пылью, на четвереньках ползу к открытой двери. Еще мощный удар, с потолка отлетает кусок плитки и бьет мне прямо в висок. Вспышка, темнота.

Ах какая пытка! Правый висок просто разрывается от пульсирующей боли. Я с трудом разлепляю глаза. Все тело ломит, во рту вкус крови. Я лежу в большой комнате с высокими потолками в виде перекрещивающихся стропил. На дворе день, солнце светит, птички поют. Скосил глаза вправо — каменная стена, обшитая материей с живописной вышивкой. Красные цветы, зеленый дракон, обвивающий гору. А что у нас слева? Окна в форме бойниц, стекол нет — лишь распахнутые деревянные ставни. Впереди традиционная японская раздвижная стена из бамбука и бумаги — сёдзи. Я потрогал пол — и тут все «без сюрпризов». Классическое татами из рисовой соломы. Пора переходить к личному осмотру. Вернее, к ощупыванию. Так, голова у меня перевязана, потрогать раненый висок не удается, а вот выше рука натыкается на обритый лоб. В чем дело?! Мне делали трепанацию? А почему я тогда не на больничной койке, а лежу на полу, укрытый шелковым одеялом? Рука идет дальше и… натыкается на косичку. В жизни хвостов из волос не вязал. Что-то явно не так. Меня начинает бить легкая дрожь. Я откидываю одеяло — и тут меня конкретно накрывает. Тело не мое. Ну то есть совсем ни разу не мое — желтоватая кожа, безволосое, мускулистое. Я оттягиваю край фундоси — набедренной повязки, похожей на стринги. Слава богам, это тело мужчины, японского, но мужчины — все признаки на месте. Однако паника не унимается, дрожь продолжает бить мое новое пристанище. Я точно помню, что буквально совсем недавно был двадцати трех лет от роду, молодым белым парнем. Русский, европеоид, не состоял, не служил, не привлекался. Потом землетрясение в Токио. Дальше какой-то провал в памяти. И вот я тут — непонятно где, непонятно в ком.

Так, стоп, даю команду себе. Воспользуемся японским методом успокоения. Беру дыхание под контроль — глубокий вдох с выпячиванием живота. Задержка, глубокий выдох. И еще раз. Через минуту прихожу в себя. Опираюсь на татами, пошатываясь, встаю. Накатывает тошнота, как при контузии или сотрясении мозга, но еще несколько правильных вдохов и выдохов — меня окончательно отпускает. Ноги сами несут мое новое тело к окну. И что я вижу?

Цензурно не выразиться. И не надо. Ругаюсь родным русским матом.

Передо мной открывается вид из окна замка. Натурального, средневекового. Каменные стены, донжон в виде пагоды, черепичные крыши, какие-то постройки внутри двора, садик, в котором ходят маленькие фигурки. Я прищурился — точно, японцы. Кимоно и выбритые лбы с косичками можно различить даже сверху. А еще заткнутые за пояс мечи. Да что происходит-то?! Кино, что ли, снимают? Я двинулся к другому окну.

Тут тоже был еще тот видок. Террасы рисовых полей, залитых водой, в которых копошатся раздетые крестьяне. Поля разделены напополам дорогой, которая упирается в ворота замка. По дороге скачет отряд человек сорок на лошадях. За каждым всадником закреплен прямоугольный флажок фиолетового цвета. Реконструкторы, наверное. Просто японцы выехали на природу пожить жизнью предков. Да, именно, очень натуральная реконструкция под старину.

Голова пошла кругом, в ногах появилась слабость. Я навалился грудью на подоконник, но продолжал вглядываться в окрестный пейзаж. Электрических столбов нет, машин нет. Асфальт на дороге? Нет, обыкновенная грунтовка. А что у нас в небе? Пусто. Ни летящих самолетов, ни белых инверсионных следов. Это что же происходит-то?!

Мозг отчаянно искал объяснения, но не находил.

Я вернулся на свое место — и только сейчас заметил у торцевой стены небольшой помост, на котором лежало несколько подушек и стояло какое-то чучело. Приглядевшись, я понял, что это не чучело, а средневековые доспехи. Шлем с рогами и демонической личиной, наплечниками, панцирь, наручи, поножи, что-то вроде бронированной юбки. В середине панциря искусно выгравирован круг с двумя параллельными прямыми внутри. Рядом с доспехами на специальной подставке лежали два меча. Длинный, сантиметров девяносто, в черных, украшенных серебром ножнах — классический японский катана. Маленький, сантиметров сорок — вакидзаси.

Руки прямо зачесались, и, несмотря на шум в голове и пульсирующую боль в виске, я зашел на помост. После чего с некоторой робостью взял длинный меч, вытащил его из ножен… и тут меня опять переклинило. Откуда только взялись силы? Тело само сделало шаг вперед, еще один, обе руки обхватывают рукоять, локти разведены, делаю прямой рубящий удар сверху вниз, быстрый шаг назад левой ногой диагонально влево, клинок огибает траекторию, напоминающую букву «V». Кончик меча оказывается на уровне солнечного сплетения, с шагом правой ноги вперед наношу прямой укол в воображаемый корпус противника. Все это неожиданно для меня сопровождается громким криком «То!».

За сёдзи раздается ответный крик «Фуан!»,[9] и в комнату врываются четыре самурая в фиолетовых кимоно, с обнаженными мечами. Я чувствую нереальность происходящего, сила, наполнявшая организм, пропадает, новый взрыв боли под черепом, роняю меч — и мое новое тело валится с помоста вниз головой.

Глава 2 БЕЗ МЕНЯ МЕНЯ ЖЕНИЛИ

В случае победы — правительственные войска, в случае поражения — мятежники.

Японская пословица

Медленно и долго я выплываю из темноты обратно. Первым очнулось обоняние. Мой нос чует запах корицы, мяты и еще каких-то лекарственных трав. Вторым проснулось осязание. Руки-ноги на месте, голова болит, но умеренно. В районе виска чувствую ноющую рану. Наконец прорезался слух. Слышу тихую японскую речь у себя в изголовье. Слова вроде бы знакомые, но узнаются с трудом. Такое ощущение, что я учил упрощенный, «народный» японский, а сейчас попал в аристократическую среду с архаичными местоимениями, учтиво-вежливыми выражениями. Все эти «ватакуси», «аноката», «доната» перемешиваются у меня в голове, создавая какую-то какофонию. Но постепенно все устаканивается, и потихоньку я начинаю понимать местный язык. Беседуют три человека. Двое мужчин и одна женщина. Один голос явно принадлежит пожилому человеку, второй — судя по терминологии, врачу.