Тина Шамрай - Заговор обезьян

• Название: Заговор обезьян
• Автор: Тина Шамрай
• Издательство: VT — World Communication Agency
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-97119-0-8

Человека можно преследовать годами, и он готов вытерпеть все до конца. Но конца не видно. Стае гонителей мало изводить узника тюремным режимом, бессмысленным следствием и бесконечными судами, с ним хотят покончить раз и навсегда. Осталось только загнать в ловушку.

И тогда узник решается на отчаянный шаг — побег. Хотя и понимает — это совершенно безнадёжная и бессмысленная затея: он, заклеймённый и ославленный, не может рассчитывать ни на помощь, ни на сочувствие. Но он ошибался. Одни люди, встретившиеся на его пути, видели в нем только человека, другие — еще и человека. А это, оказывается, немало…

---

Но не успел он вынести таз со скрученными в спираль вещичками, не успел взяться за почерневшие прищепки, как боковым зрением уловил: по тропинке к бане несется человек и, не поворачивая головы, понял — Анатолий. Притормозив у берёз, приезжий с минуту рассматривал квартиранта, и тому большим трудом давался независимый вид. Кое-как прищепив мокрую футболку, он встряхнул джинсы и перебросил на веревку.

— Ну, и кто так вешает, а? Дай, покажу, — и длинными руками друг Доры стянул джинсы и ловко закрепил края брючин прищепками. — Так быстрей высохнут! Значит, говоришь, заблудился? И долго ты, Коля, блукал?

— Как оказалось, долго, — нагнулся над тазиком Коля.

— И где тут можно заблудиться? Ты ж, говорят, инженер, — недоумевал Анатолий.

— Ну, это дело нехитрое, — заверил инженер.

— Так откуда мы шли, говоришь? — наседал долговязый.

— Мы шли от станции, — делая паузы после каждого слова, давал пояснения инженер.

— От какой это станции? — всё допытывался друг Доры.

— Это имеет значение? Не помню, как она называется… А вам зачем это знать? — глядя прямо в глаза, пошёл в наступление уже не инженер, а беглец. Теперь и он в упор рассматривал шофёра. У того были светлые волосы, красноватый загар, приличные джинсы и настоящий кожаный Serpentor. А ещё эти золотые побрякушки: часы, цепочка, кольцо… Этот друг был, что называется, выставочным экземпляром, чувствуется, привык производить впечатление. Откуда здесь такой? И что ему надо? Он еле стоит на ногах, а этот впился, как клещ.

— …Как зачем? Я приезжаю, а у моей бабы в доме какой-то хмырь. От шоб ты сам делал? Наверно ж, прежде чем накостылять, поинтересовался б, откуда этот мужик взялся? Так? Ну, и как ты у Дорки оказался? Ты шо, её раньше знал?

— Вошёл в село и постучал в крайний дом, Анна Яковлевна и пустила. Ни её, ни Дору никогда прежде не видел.

— Ну, ладно, кончай эту бодягу и айда до дому, — неожиданно и мирно завершил допрос Анатолий. — Выпить хочу, а бабы, сам знаешь, в этом деле не компаньоны.

— А накостылять что же? — стал зачем-то нарываться инженер.

— Ну, это от тебя зависит… Как вести себя будешь, — усмехнулся Анатолий и, развернувшись, припустил на длинных ногах обратно к дому. Он давно скрылся, а у беглеца всё ещё подрагивали руки, и падали прищепки. Он всё призывал себя успокоиться: мол, этот долговязый всего лишь ревнивый недалекий павиан, и ничего больше. И что у него за акцент — заблудився, блукав. Поляк? На украинца не похож. Но приезжий — это тебе не простодушные Дора и Анна Яковлевна. Как мужчина он анализирует всё равно лучше любой женщины. Всё так! Но зачем этому Анатолию анализировать? Он приехал к женщине…

Краем глаза он видел, как там, у дома, мелькало уже не жёлтое, а красное Дорино платье, а её друг играл с собакой, и собака радостно прыгала и носилась по двору и огороду, там была нормальная человеческая жизнь… Нет, в дом он не пойдёт, он здесь погуляет. И, натянув куртку, уселся на каком-то обрубке за поленницей. И сделал это вовремя. Через несколько минут приезжий и Дора прошмыгнули в баню, и стены там тряслись от их голосов и смеха. Они чем-то там всё гремели, а потом всё стихло. Ушли? А он гулял дальше, и всё удивлялся, как сильно затягивает нормальная жизнь и как тяжело от неё оторваться, даже если смотришь на неё со стороны. И вот уже человеку кажется: и он, он тоже живет обычной жизнью, где есть жалостливые старушки, картошка со сковородки, кошки, собаки, с пылу жару пирожки с капустой, лукавые женщины и много чего другого, совершенно недоступного… И он, прикрывшись чужим именем, пытается выдать себя за нормального человека. И уже нисколько не тревожит, что кто-то увидит его здесь, у поленницы. Машина у двора — это и его защита, может, и он на ней приехал.

И дорога — вот она, рядом, и, всматриваясь, он стал зачем-то считать машины, и получалось, что называется, в час по чайной ложке… Хорошо, про местное автомобильное движение он кое-что понял, но что делать дальше? Ночевать в бане, как он собирался, теперь было бы странным. Приезжий может чёрт знает что вообразить. Нет, квартирант, так квартирант! Должна же быть у него своя койка! Надо только подождать, наверняка, Анатолий скоро напьётся, а Дора найдёт, чем его занять. Надо только подождать…

Глухо шумели кроны деревьев, роем носило над головой жёлтые листья, мотало на верёвке джинсы. И сверху опустились сумерки, сиреневые и стылые. Холодными были и оранжевая заря, и толстая синяя туча, она, как стёганое ватное одеяло, разлеглась прямо посредине неба, и потемневшие скалы рядом. Холод уже забрался под куртку, но он всё тянул и тянул время, и вдруг поймал себя на мысли: а собственно, в дом его никто и не зовет. И он может прямо сейчас уйти, никто и не заметит. Ну, так давай, вперед! Что, задницу морозить не хочется? Не хочется. Надо же, стоило кому-то пригреть и вот уже он вцепился в протянутую руку, оторваться не может…

Но ведь, и правда, если он сейчас уйдёт, то даже Дора догадается, что за инженера они с бабушкой приютили в доме. И без эмоций, без эмоций! В дом его не зовут! Что за детские обиды! Не зовут, но идти надо. И совсем не обязательно в доме с кем-то общаться. Пусть только укажут койко-место — и всё! Да он сам попросится в чуланчик. И когда уже в полутьме он подошёл к крыльцу, на верхней ступеньке увидел всё того же Анатолия. Приезжий курил, вытянув длинные ноги, рядом в красной куртке ворковала Дора: Толичек, Толичек… Увидев квартиранта, Толичек будто заждался именно его, отбросил сигарету и радостно выкрикнул:

— Ну, наконец! Шо можно там, в бане, делать, а? — и сразу стало понятно: шофёр уже порядочно набрался, а то откуда такое радушие? И точно, поднявшись со ступенек, тот покачнулся, но, схватившись за перила, бодро выкрикнул: «Айда до хаты! Водка стынет!»

В доме остро пахло едой, но как садиться с этим за один стол, да ещё с пьяным? Он вполне может обойтись и без ужина, он ведь сегодня уже ел. И что бы ещё надумал беглец, но тут Анна Яковлевна поднялась со своего места и стала приглашать к столу: а мы тебя, Коля, ждем, ждем!

Он хотел ответить: «Не беспокойтесь, я сыт…», но мешала галдящая парочка. Дора и её друг шумно усаживались за стол, громко смеялись, а тут ещё в распахнутую дверь чистой половины был виден работающий телевизор, и на экране под музыку мелькали лица, машины, дома. И беглец машинально глянул на ходики: совсем скоро начнутся новости. Нет, пусть будет, что будет, но нельзя пропустить этот выпуск, топтался он у стола и всё не мог определиться, с какой стороны сесть: сбоку или спиной к телевизору.

— Ну, шо стоишь, садись, квартирант! — стал хозяином приглашать и Анатолий. Он возвышался над всеми, и в комнате и от его самого, и от его голоса было тесно. И пришлось, пересилив неприязнь, отодвинуть табуретку.

«Не загораживаю?» — спросил квартирант, но его уже не слышали, никому было неинтересно, что он там бормочет. И замечательно! У него тоже нашлось занятие, на колени прыгнула кошка, будто искала защиту. И тут, будто сами собой, перед ним появились и тарелка с картошкой, и зелёная граненая рюмка. Собственно, весь стол был уставлен тарелками и мисками, в одной такой, большой и синей, высилась горка красных яблок. А вот рюмка — это совершено лишнее. Он не пил спиртного несколько лет… Так, может, и правда, выпить? С ума сошёл! И пока он сомневался: пить или не пить, Анатолий качнулся в его сторону.

— Ну, давай за знакомство, квартирант! Имя токо забыл…

— Извините, не пью.

— А шо так? Больной или вера не позволяет?

— Хворый он, хворый, — заступилась Анна Яковлевна, она, кутаясь в шаль, сидела на своей канапельке.

— Ну, как знаешь, — не стал настаивать приезжий, и его тут же каким-то вопросом отвлекла Дора. А квартирант, стараясь не вслушиваться в чужой семейный разговор, что, судя по всему, велся с перерывами, заставками и разными отвлечениями на постороннее уже давно, пытался спиной ловить телевизионные звуки. Но близкий и громкий голос заглушал эти звуки сильней любой глушилки.

— Думаю, заеду, посмотрю, как у вас дела, а вы, бачу, токо-токо начали бебехи собирать… Шо-то вы не спешите! Или передумали?

— Так, батюшко, картошки ещё не копаны, — недовольно поясняла Анна Яковлевна.

— Ба, я же говорю, в городе негде эту картошку хранить, а ты…

— Пока картошки не выкопаю, никуды не поеду! А вы как хотите!

— Да ведь у меня отпуск заканчивается!

— А вы Николая попросите, он вам выкопает, — хмыкнул Анатолий.

— Да чегой ты, батюшко, всё не уймёсси? Тебе ж сказано: он токо два дня у нас, да и то лежал, перемогался, — отчего-то сердилась Анна Яковлевна.

— Больной, говорите? Ну, тогда надо выпить за здоровье, — взялся за бутылку Анатолий. «Нет, нет!» — поспешил накрыть рюмку квартирант. Но Анатолий на его независимость и не покушался. Он налил себе полстакана водки и, повернувшись к своей подруге, что-то там такое сказал, и сам первый громко рассмеялся, а за ним и Дора рассыпалась смехом.