Светлана Алешина - Одного поля ягодки (сборник)

• Название: Одного поля ягодки (сборник)
• Автор: Светлана Алешина
• Жанр: Детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-005302-9

Александра Данич, помощник детектива, почувствовала неладное сразу: клиентка что-то недоговаривала? Но отказать этой девушке в поиске ее старшей сестры Саша не могла. Она начинает расследование и вскоре обнаруживает труп любовника пропавшей. Чуть позже, встретившись с подругой исчезнувшей девушки и отчимом сестер, Александра приходит к выводу, что происшедшее теснейшим образом связано с трагедией, приключившейся пятнадцать лет назад. И разгадку следует искать именно там?

---

Да, он любит Вику. И Катю тоже…

— Вика живет все время с чувством вины, Саша, — тихо продолжал он. — Она как-то раз сказала мне, что, если бы она уследила, Илюша остался бы жив. Я попытался сказать ей, что здесь и моя вина, и Ритина. Но она сказала, что нас не было рядом, а она была. Просто так получилось. Я одного не могу понять, как у ребенка хватило сил нанести самому себе такие удары. Ведь от первого удара мог наступить болевой шок… Но все это — трагедия, к нынешним событиям имеющая только косвенное отношение. И никто бы об этом не вспомнил, если бы не этот медальон.

«Никто бы не вспомнил…» А если хотели именно этого — напомнить? Но почему — рядом с Салиловым? Он-то какое ко всему этому имеет отношение?

Неслышные шаги за спиной? Чьи они? Кого боялась Маргарита?

«Вот сколько информации для размышлений, — думала я, уходя из дома человека, которым явно пренебрегала жизнь. — Думайте, Александра Сергеевна! Что-то здесь не так… девушки носят страшную тайну о смерти своего брата».

История была настолько жуткая, что я на мгновение прикрыла глаза, таким ощутимым холодом повеяло на меня из потревоженного прошлого.

«Неслышные шаги за спиной», снова вспомнилось мне, и я тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение.

И словно в насмешку где-то невдалеке раздался детский плач, и тут же послышался женский успокаивающий и ласковый голос. Но — после рассказа Евгения Ильича он казался мне сейчас зловещим предзнаменованием.

* * *

Мои мысли упорно вертелись вокруг двухлетнего малыша, его трагической и страшной истории.

Я почти забыла и Вику, и Салилова.

На город опустился туман, разъедающий жалкий снег и мои жалкие мозги. Он обволакивал меня, погружая в себя, делая мое тело жидкой субстанцией, ничего не значащей и незащищенной. Как у ребенка, двухлетнего ребенка, играющего с ножницами.

Вообще-то сама по себе история, увы, типична — сколько детей у нас погибает по недосмотру или от жестокого обращения…

От жестокого обращения!

А если…

Я остановилась так резко, что на меня налетел со всего размаху представительный дяденька в дорогом обмундировании. Внешне дяденька был джентльменом. Но выразился по моему адресу с употреблением ненормативной лексики.

Впрочем, понять его было можно — нечего застывать посреди улицы, даже если тебя осеняют какие-то ужасные мысли.

А думала-то я вот о чем.

Каким образом получилось, что двухлетний ребенок играет с ножницами? Если еще можно предположить, что Катя, по малолетству своему, не усмотрела за малышом, то почему тогда Вика, которая была уже в совершенно сознательном возрасте, этот факт оставила без внимания? Ну предположим, что наша драгоценная Вика просто недосмотрела — хотя я бы, честно говоря, с ума сошла, случись что по моей вине!

То есть наверняка Вика должна была отвечать за происшедшее.

И почему наша Катенька так и не удосужилась рассказать нам об этом? Или она вообще решила принципиально умалчивать о каких-то моментах?

— Надо все-таки заглянуть к нашей малышке на место работы. Может быть, там я смогу узнать о ней побольше…

Уж очень она у нас загадочная, Катя!

* * *

Катя была очень загадочная! Я даже и не предполагала насколько…

Перед тем как продолжить свой «бег по пересеченной местности», я, как требовали обстоятельства, зашла в офис и позвонила Ванцову. В конце концов, раз я ему помогаю, должен и он мне помочь! Лично я никак не могу поверить, что смерть ребенка нигде не учитывалась и не вызвала интереса у родной милиции! Хотя на очень многое родная милиция глаза закрывает, но тут, простите, такой вопиющий факт, какие-то следы должны были остаться!

А мне эти самые следы покоя не дают, и совсем не потому, что я упряма как осел. Просто я так устроена, люблю копаться во всяких тайнах, а тут тайна была налицо.

Итак, я честно проделала снова трудный путь до офиса, миновала кучу препятствий, пробралась сквозь туман и теперь открывала дверь родного офиса.

Ларчик сидел чем-то до безобразия раздосадованный. Я даже не успела еще толком сообразить, чем это он так озабочен, как он вскочил со стула, чуть его не опрокинув, и, грозно сдвинув брови, направился ко мне с воплем:

— Ах вот и ты, наконец! Где тебя черти носят?

— Я думаю, что, если бы меня действительно носили черти, а не автобусы, я добралась бы сюда намного быстрее, — ответила я, ошарашенная таким бессовестным нападением. — Это первое. Второе мое замечание, достопочтенный сэр, касается вашего тона. Поскольку, несмотря на то, что я являюсь вашим помощником, я все-таки продолжаю оставаться дамой…

— Какая из тебя дама? — фыркнул бессовестный Лариков.

— Дамой, — продолжала я, проглатывая обиду. — Так вот, слово «черт», равно как и прочие ругательные слова, по отношению ко мне звучат неприлично! А носилась я, без всяких там чертей, по нашему славному городу Тарасову, дабы наконец-то попытаться найти следы Вики. Кстати, где у нас в данный момент находится ее сестрица?

— Так я и знал, что ты будешь на нее наезжать, — хмуро проговорил так изменившийся от любви босс, что мне захотелось немедленно уволиться. — Не зря она это предчувствовала!

— Она? Предчувствовала? — переспросила я, вытаращившись на него в безграничном изумлении. — Тогда зачем она сюда обратилась, чтобы именно я разыскивала ее сестрицу, если у нее были такие нехорошие предчувствия относительно моей персоны?

— Ну… — задумался Ларчик.

— Ладно, милый, замнем для ясности, — пожала я плечами. — В конце концов, как справедливо заметил Вийон в «Истинах наоборот», «лишь влюбленный мыслит здраво». Продолжай мыслить в том же духе, и мы посмотрим, кто из нас прав. Охотно могу допустить, что не права, но твоя прекрасная Инезилья имеет камни за пазухой и никому не собирается их показывать, из чего я могу заключить, что за пазухой у нее совсем не бриллианты, а простые и вульгарные булыжники.

С этими словами я хладнокровно села и пододвинула к себе телефонный аппарат. Набрав номер, я сначала слушала длинные гудки, а потом голос восхитительно-трезвого, не испытывающего никаких сердечных потрясений Ванцова:

— Ванцов слушает.

— Лешенька, — протянула я. — Это Александра. Какие новости?

— По предварительным данным, смерть наступила двое суток назад. От удара тяжелым предметом. Вряд ли Салилов был к этому готов. Удар был нанесен сзади, но вход в комнату прямо перед глазами Салилова, если судить по положению тела. Из этого у нас что получается?

— Не экзаменуй меня, — попросила я. — И так жить тошно. То есть он знал убийцу… И настолько хорошо, что и не подумал одеться или изменить позу. Более того, такой подлости он явно не ожидал.

— Сашка, ты не хочешь перейти к нам? Твой босс тебе все равно не увеличит зарплату. А твоя головка соображает так здорово, что нуждается в соответствующей оплате!

— Скажи это ему. Мне нужна от тебя кое-какая помощь, Лешенька!

— Материальная? — оживился Ванцов.

— Нет, — разочаровала его я. — Узнать некоторые подробности об одном деле пятнадцатилетней давности. Сможешь?

— Попробую. Давай подробности.

Я начала рассказывать ему историю маленького брата Вики и Кати, старательно не обращая внимания на округлившиеся глаза моего драгоценного Ларчика. Пускай думает, что я ничего не делаю и, что самое главное, делать ничего и не намереваюсь!

Оба они меня выслушали с предельным вниманием, после чего толковый Ванцов пообещал к концу дня постараться выяснить что-нибудь в архиве, а бестолковый Ларчик простонал: «Бедная девочка», и я не была настолько глупой, чтобы отнести последнее замечание на свой счет.

Нет, нет — такие ласковые словечки были, вне всякого сомнения, адресованы Катюше!

Черт возьми, до чего же мне хотелось в порыве откровенности сообщить «пламенному идальго», в каком, простите, хлеву работает его Дульсинея Тобосская!

Но с мужской глупостью и сражаться глупо. Если уж господь не мог ничего поделать с трусливеньким, спрятавшимся в кустики Адамом, то уж куда мне тягаться с этим недоразумением?

Нет в жизни совершенства, увы!

* * *

— Значит, вот какие дела…

Первым наше затянувшееся молчание не смог выдержать Ларчик. Я-то преспокойно курила, дожидаясь момента, когда настанет вечер и я смогу сделать два дела, которые, увы, можно сделать только после восемнадцати ноль-ноль. Как известно, порок любит темноту. А мне надо было посетить сразу два гнездилища порока.

— Значит, вот такие, — кивнула я.

— И ты подозреваешь Екатерину в том, что это она взяла ножницы и укокошила невинного младенца?

Его глаза сверкали праведным негодованием.

— Почему укокошила? — невинно улыбнулась я. — Может быть, протянула ножницы и наблюдала, как ребенок корчится в крови…