Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король-консорт

• Название: Ричард Длинные Руки — король-консорт
• Автор: Гай Орловский
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-68894-4

Нефилимы, стоккимы и ширнаширы отступили под сокрушительными ударами доблестных крестоносных рыцарей Ричарда и Сигизмунда. Сделан первый шажок для победы в предстоящей схватке с Маркусом.

Однако для такой битвы нужны все силы. Как магов, колдунов, священников, так и героев всех близких королевств. А их еще нужно успеть собрать в один кулак.

---

— Так-то лучше, — сказал я нервно, — только передние конечности опусти, сперва поговорим, а эти обнимания и все прочее потом…

Она ускорила шаг и вдруг ринулась, спокойная и улыбающаяся, только ногти превратились в когти, да и сами пальцы покрылись блестящей чешуей, и эти когти были направлены прямо мне в лицо.

Я выставил меч перед собой, но ведьма за пару дюймов до него остановилась, словно ощутила некую незримую стену.

Ее лицо впервые исказилось в злобную гримасу, но через мгновение снова засияло ангельской красотой.

— Смирись, ведьма, — сказал я как можно более властно, — признай меня хозяином!.. А я постараюсь быть милосердным. Да и не до свар сейчас, над всем миром беда…

Не меняя выражения лица, она пошла по кругу, мне показалось, что все еще во сне, двигается как сомнамбула, это такие лунатики, а вытянутые вперед руки ощупывают тонкими белыми пальцами незримую стену, которую я точно не воздвигал.

Я следил за нею настороженно, все еще не меняет выражение лица, но движения становятся все быстрее и порывистее, а лицо то и дело дергается, словно старается поскорее пробудиться от тяжелого сковывающего сна.

Далеко на грани слышимости прокричал петух. Мертвая ведьма замерла в патетическом изумлении, но некая сила начала ее отодвигать от меня. Пальцы с острыми когтями, нацеленные в мое горло, медленно опустились.

Она отступила еще и еще, не отрывая от меня застывшего взгляда, и так, не поворачиваясь, пятилась до самого пьедестала с гробом, ударилась о него спиной, некая сила воздела ее на нужную высоту, и там улеглась в гроб, все еще не отрывая от меня немигающего взгляда, в котором наконец-то проступило сильнейшее изумление.

И лишь когда сложила руки на груди и закрыла глаза, я ощутил, как жутко все во мне трясется, сердце стучит с истерическими всхлипами, а легким недостает воздуха.

Глава 10

В коридоре молоденькая девушка в чистом белом чепчике сидит на корточках, упершись спиной в стену, но едва я появился в зоне видимости, торопливо поднялась, руки мнут фартушек, испуганно поклонилась.

Я спросил тупо:

— Ты чего здесь?

Она пролепетала:

— Господин управитель послал постелить вам постель, но там такая страшная собака…

— А-а-а, — сказал я и посмотрел внимательнее в ее чистые и еще почти детские глаза, — это хорошо, но ты иди спи к себе. Я тут в таком состоянии, что мне все равно, какое бревно будет со мной, я сам бревнее любого бревна…

Она ничего не поняла, беспомощно хлопала длинными ресницами.

— Ваше Высочество?

Я погладил ее по щеке.

— Йди-иди. На вот тебе за старание. Как-нибудь в другой раз, хорошо?

Она непонимающе посмотрела на золотую монету, наверняка впервые видит, я вложил ей в ладонь и сам загнул ей пальцы в крохотный розовый кулачок.

— Все, беги! А то не выспишься.

Она все еще не двигалась, пока я не развернул ее к себе спиной и не шлепнул по заднице, тугой и вызывающе приподнятой. Даже не проводив ее взглядом, я открыл дверь и ввалился в комнату.

Бобик приподнял голову, в сонных глазах неодобрение. Я выставил ладони в успокаивающем жесте, и он снова уронил тяжелую голову на пол.

Я рухнул на постель, в голове сумятица, все больше растет подозрение, что не сам решил ни с того ни с сего отправиться в склеп, а это мертвая или недомертвая колдунья сумела послать зов такой же нечисти, как и она сама, но откликнулся почему-то я.

То ли потому, что ближе, то ли я чем-то понятнее, то ли еще что-то вовсе неизвестное…

— Бред, — сказал я сам себе, — воображение у меня что надо. И что не надо тоже…

Утром слуги, посланные помочь мне одеться, изумились, застав меня уже в полной экипировке и борющимся на полу с Бобиком.

— Ваше Высочество…

— Что, — спросил я, — завтрак?

— Да, — ответили они хором, — если вы изволите, сейчас за вами зайдут…

— Пусть заходят, — разрешил я. — Бить не буду.

Они торопливо удалились, это бить не буду тех, кто придет звать на завтрак, а их могу еще как за опоздание.

Едва дверь за ними захлопнулась, почти сразу же явился управитель, торопливо поклонился.

— Ваше Высочество… с вами все в порядке?

Я спросил настороженно:

— А что во мне как бы не так?

— Да все так, — заверил он быстро, — просто слуги сообщили, в склепе был шум, завывания, словно сотни демонов пытались оттуда вырваться на волю… а еще сказали, что, как только вы оттуда вышли, все смолкло и совсем затихло.

— Никаких голосов не слышал, — ответил я твердо.

Он спросил шепотом:

— Но в склепе… были?

— А что, — спросил я в ответ, — запрещено? Да, был. Не привлекался, но участвовал. Я такой, интересующийся. Видел графиню. Интересная женщина. Как говорите, ее зовут? Карелла?

— Графиня Карелла, — прошептал он, — урожденная фон Кенигсегг-Аулендорф…

— Своеобразная, — заметил я, — и даже своеобычная женщина. Не часто таких встретишь. Во всяком случае, даже не каждый день.

Он замер, глаза его задергались в орбитах, обшаривая взглядом мое гордое и красивое лицо.

— Но как же… она что…

— Оживала, — сообщил я скромно, — не совсем так уж, но все же, хотя и не как женщина… ну, вы понимаете, а больше как человек вообще, в целом, обобщенно, если можно так сказать, хотя, как мне кажется, сказать можно все, чем мы и пользуемся во всю ширь и размах необъятной человеческой души.

Он несколько обалдел, я даже сам не успел понять, что я завернул так красиво, он спросил жалко:

— В смысле… в самом деле оживала?

— И даже вылезала, — гордо сказал я. — Хотя, точнее, нечто такое ее вылезало саму, а она как бы просто не противилась, а разрешала. Видимо, это служебная магия, как если бы вам слуги придвинули кресло…

— А… потом?

— Похоже, — проговорил я скромно, — я ее заинтересовал.

Он охнул, прижал ладонь ко рту, глаза выпучились.

— Ваше Высочество?

— Обратила на меня внимание, — пояснил я. — Знаете ли, я тоже заметил, в самом деле знатная дама и обучена была весьма… Такие манеры! Хотя и несколько устаревшие, но это так мило, так волнительно…

Он побледнел.

— Надеюсь, вы шутите?

Я изумился.

— Почему?

— Но ведь, — проговорил он, едва шевеля посиневшими губами, — это же кошмар! Это гибель!

Я подумал, пожал плечами.

— Возможно, в будущем. Пока что показалась весьма женственной, что значит больной и слабой.

Он прошептал:

— Господи… Но как только войдет в силу… А слабая потому, что проснулась раньше времени? Как вы это сделали?

Я ответил скромно:

— Надеюсь, моей жене не расскажете?.. Хотя это неважно, вы ведь тоже, как полагаю, мужчина… В общем, вылезла из гроба… нет, это вульгарное слово, она поднялась, даже нет, возделась весьма красиво обряди величественно, у нее каждый жест исполнен достоинства, величия и силы! Это весьма, я бы сказал, в ней чувствуется кровь древних правителей.

Он, уже бледный и с посиневшими губами, проговорил жалко:

— Ах, Ваше Высочество… ну зачем вы ее разбудили? Так бы, может быть, она проснулась бы лет через сто…

— Нехорошо, — сказал я с мягким укором, — перекладывать решение проблем на потомков.

Он посмотрел исподлобья.

— Почему нехорошо… если можно?

— Они же слабые, — пояснил я, — хилые, никчемные, вялые, изнеженные, демократичные, ничего не знают и не умеют, хотя уверены, что ого-го какие… Жаль, утро наступило и все испортило, как обычно и бывает! Мы с графиней только-только начали было взаимовыгодный диалог культур и, главное, полов. В общем, пойдемте завтракать, а то Бобик все пожрет!

По дороге в столовую я подумал о словах несчастного барона, что до столицы Бурнандов всего трое суток верхом, это для Зайчика совсем пустяк, можно заскочить к местному королю, пообщаться, все-таки соседи, вдруг да его тоже удастся уговорить подписать договор коллективной безопасности…

Но все-таки, как ни гнал от себя сентиментальную мысль, что надеюсь спасти жизнь юного романтика, она возвращалась снова и снова, напоминая, что не такой уж я и бесчувственный политик. И хотя да, народ — это статистика, но отдельные единицы этого народа вызывают горячую симпатию и желание как-то им помочь или хотя бы спасти.

Но, конечно, о бароне только вскользь, мельком, мы же правители, а главное — договоры, обсуждение стратегического положения в мире, геополитические расклады сил и влияний…

В трапезной комнате все уже снова за столом, но сейчас все еще печальнее и торжественнее, а я чуть не забыл, что после завтрака юный барон поспешит в столицу, чтобы успеть на собственную казнь.

Старый лорд за минувшую ночь осунулся, скулы выпирают острее, а щеки запали. В глазах болезненный блеск, но держит спину прямой, а плечи гордо разведенными в стороны. Честь рода не посрамлена, а это главное, ибо нет отдельных людей, а есть род, что идет из тьмы веков и должен пронести в будущее образцы чести, верности и достоинства.