Николай Губернаторов - Скрытые лики войны. Документы, воспоминания, дневники

• Название: Скрытые лики войны. Документы, воспоминания, дневники
• Автор: Николай Губернаторов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-203-01934-7

В сборник вошли документы, воспоминания, дневники, которые ранее не публиковались по идеологическим, этическим и иным соображениям. Ветеран войны генерал КГБ Н. В. Губернаторов знакомит с архивными документами о борьбе военной контрразведки с германским абвером, об особой команде «Гемфурт», состоявшей из мальчишек, подготовленных для диверсий в тылу советских войск. Ни один из них не оказался предателем. О своей фронтовой юности вспоминает дочь полка Любовь Аветисян, в 14 лет ставшая связисткой; офицер В. Г. Пугаев рассказывает, как и за что его лишили звания и наград. Завершается сборник «Солдатским дневником» разведчика Г. Т. Лобаса. Книга проникнута пафосом патриотизма и верности Родине.

---

Ребята молчали и лишь несколько бойких голосов ответили:

— Вопросов нет, все понятно!

— Значит, готовы к выполнению задания? — повысив голос, спросил Больц.

— Готовы, готовы, — недружным хором заверили ребята.

— Тогда инструктаж закончим, пообедаете, отдохнете, и начнем вас снаряжать на задание.

Ребят накормили обедом с водкой и отправили отдыхать. А Больц, я, офицеры абверкоманды и штабов армий собрались на совещание для выбора районов заброски и объектов диверсии. Офицер штаба 9-й армии настаивал, чтобы первых 10 диверсантов десантировать в тылы Западного и Калининского фронтов русских, так как они давят на Смоленск так сильно, что вермахт еле-еле сдерживает их натиск. Поэтому вывод из строя железнодорожных коммуникаций путем подрыва паровозов на станциях может нарушить снабжение войск этих фронтов и затормозить их наступление. Войска 9-й армии измотаны оборонительными боями и нуждаются в помощи. Ему, офицеру 9-й армии, возражал офицер штаба группы армий «Центр», заявляя, что положение других армий не легче. Русские перешли в наступление на всех направлениях, взяли Орел, Брянск, Речицу. Коммуникации их войск растянулись, они подбрасывают подкрепления и боеприпасы в основном из района Москвы. Отсюда следует, что если не в первую, то во вторую и третью очередь удар надо нанести по таким железнодорожным станциям, как Тула, Плавск, Можайск, Курск и другие.

Снова заговорил офицер штаба 9-й армии:

— Господа, я настаиваю на своей просьбе и считаю, что если мы не поможем войскам 9-й армии, то Смоленск придется сдавать, а это значит, что мы открываем противнику ворота в Белоруссию, Литву и Пруссию. Фюрер этого нам не простит. И еще один аргумент, — продолжал офицер, — «Буссард» и его особая команда «Гемфурт» по приказу должны поддерживать войска 9-й армии. Приказы надо выполнять точно!

Наконец дискуссия штабистов закончилась решением приоритет отдать 9-й армии, первую группу — 10 подростков-диверсантов — забросить в ночь на 29 августа в район железнодорожных станций Вязьма, Гжатск, Торжок, Ржев, Калинин. Офицеры вызвали летчика и штурмана, приказав разработать маршрут, время и место десантирования, а к наступлению темноты подготовить самолет и пассажиров к вылету. Затем Больц повел всю компанию в офицерскую столовую угощать коньяком.

Вечером Больц наметил первых 10 человек и приказал готовить их к вылету. Шимик пришел к ребятам и зачитал фамилии: Комальдин, Вихорев, Хатистов, Тузов, Езин, Мухамедов, Румянцев, Сидоров, Селиверстов, Семенов. Затем привел ребят в отдельную комнату и вместе с Таболиным и Василием Бойко стал экипировать, сняв с них немецкую форму, отобрав солдатские книжки и выдав каждому пароль-пропуск на немецком языке для обратного перехода линии фронта. Ребят переодели в старую, поношенную красноармейскую одежду, частично в стандартные детдомовские рубашки и брюки из разграбленных в свое время детских домов. И только ботинки выдали одинаковые — старые немецкие, пошитые из яловой кожи. Пароль-пропуск, отпечатанный на пишущей машинке был свернут в трубочку и заправлен в резиновую оболочку. Его Бойко засовывал в пояс брюк каждому подростку. Всем надели на голову красноармейские пилотки без звездочек, а на шею повесили сумку от противогаза, в которую были вложены мины — три куска каменного угля и еще полбуханки черного хлеба, пачка маргарина, коробка спичек, пачка махорки и кусок советской газеты на закрутку цигарки.

Ребята весь этот спектакль переносили безропотно и молча, изредка переговариваясь между собой по поводу плохих ботинок. Я смотрел на эту фантасмагорию с омерзением и невольно думал, как могла хваленая немецкая разведка дойти до такой авантюрно-примитивной низости.

Экипировка заканчивалась демонстрацией каждого подростка Больцу и офицеру абверкоманды. Шимик вводил ребят в отдельную комнату, где сидели Больц и офицер. Те внимательно осматривали каждого и выдавали по 400–500 рублей. После этой процедуры ребятам было приказано сходить в туалет, и затем их повели к самолету. Там у трапа уже лежали парашюты, которые пилот, штурман и Фролов надевали и прилаживали на спину каждому подростку. Наблюдавшие Больц и офицеры абверкоманды обошли построенных в шеренгу ребят, пожелали удачи и дали команду грузиться. Пилот доложил о готовности к вылету, и с наступлением темноты самолет поднялся в воздух и взял курс на северо-восток.

Заброска второй и третьей групп подростков проходила аналогично первой, с той же методичной немецкой пунктуальностью. Вторая и третья группы были выброшены в ночь на 1 сентября в районы Орловской, Курской, Воронежской, Московской и Тульской областей. Как докладывали офицеры абверкоманды, находившиеся в самолетах, операция прошла четко, без помех со стороны противовоздушной обороны русских. Они поздравляли Больца и заверяли, что об успешной операции будут докладывать в Берлин.

Перед отъездом в Смоленск, в лагерь МТС, у меня состоялся разговор с Таболиным.

— Юрий Васильевич, я сделал все, что мог, и даже с Семеновым передал записку с адресом матери. Задание он выполнять не будет. Думаю, что и у остальных ребят такое же настроение. Я их подготовил. И все-таки я обязан продублировать, как-то сообщить нашим об этой операции. Но как? Пока не подумал. Что вы посоветуете?

— Ваня, ты прав, операция для Красной Армии опасна, и сообщить о ней надо. Но у нас с тобой практически никаких возможностей нет, главное, нет связи.

— Да, вы правы, — с сожалением согласился Таболин, а затем добавил: — Но я буду думать и искать возможности.

Затем он обратился ко мне с просьбой вернуть ему пистолет, который числится за ним. Я возвратил ему оружие, предупредив, чтоб завтра, когда мы вернемся в Смоленск, он сдал его на склад боепитания.

Засунув пистолет в карман, Таболин обрадовался и заговорщицки проговорил:

— Теперь мы оба вооружены. Юрий Васильевич, давайте ночью рванем к партизанам, по рации партизан сообщим о подростках и дело по расстрелу портрета фюрера закроем.

— Ваня, — отговаривал его я, — это слишком неоправданный риск. При той концентрации немецких войск, когда они очищают свои тылы от партизан, нам с тобой не пробиться, а вслепую я рисковать не буду. А ты — как решишь.

Мы расстались, не договорившись конкретно ни о чем.

Утром выяснилось, что Таболина нет и с ночи его никто не видел, в бараке он не ночевал. Больц высказал предположение, что Таболин мог уехать в Смоленск с офицерами штаба абверкоманды. Но в Смоленске его не оказалось. Я понял, что Иван исчез, имея оружие, ушел в лес к партизанам или решил перейти линию фронта и сообщить о немецкой диверсионной операции с подростками.

Выписки из архивных документов

Специальная телефонограмма из Главного штаба партизанского движения в Главное управление контрразведки «Смерш» от 6 сентября 1943 года:

«Ночью 5 сентября с. г. командир партизанского отряда, действующего под Оршей, шифрованной связью передал по рации в Главный штаб в Москву о заброске немцами с Оршанского аэродрома 29 парашютистов-подростков для совершения диверсий на железнодорожных станциях Калининской, Московской, Тульской, Курской и Воронежской областей путем подбрасывания мин в виде каменного угля в склады с углем. Фамилии подростков ваш разведчик Таболин сообщит дополнительно».

Эта информация была ценной, хотя и запоздалой, так как органы государственной безопасности Калининской области уже утром 30 августа узнали о заброске в ночь на 30 августа первой группы подростков-диверсантов, о чем проинформировали в следующем спецсообщении:

«Начальнику Главного управления контрразведки «Смерш» комиссару Госбезопасности 2-го ранга тов. Абакумову

Начальнику 3-го Управления НКГБ СССР комиссару Госбезопасности 3-го ранга тов. Мильштейну

Нач. Упр. войск НКВД СССР по охр. тыла действующей Красной Армии комиссару Госбезопасности тов. Леонтьеву

Начальнику УН КГБ Московской обл. комиссару Госбезопасности тов. Блинову

30 августа 1943 года в УНКГБ Калининской обл. явился с повинной германский агент Хатистов Е. А., 1928 года рождения, который на допросе показал, что 29.VIII с. г. он вместе с 9 другими диверсантами вылетел на немецком самолете с Оршанского аэродрома.

Диверсанты выброшены в следующих пунктах: два — в районе Вязьмы, два — в районе Сычевки, четыре — в районе Ржева и один — в Кировском районе Калининской области.

Кроме того, 30 августа с. г. должны быть выброшены еще 10 человек и 31 августа с. г. — 9 человек.

Все диверсанты в возрасте 14–17 лет, окончили месячные диверсионные курсы под гор. Касселем (Германия). Одеты в старые штатские костюмы, немецкие или красноармейские брюки и гимнастерки, красноармейские пилотки без звездочек.

Имеют задание совершать диверсии на железнодорожном транспорте путем подбрасывания взрывчатого вещества в штабели угля на складах топлива с расчетом вызвать взрывы топок паровозов. В этих целях каждый диверсант имеет в вещевых сумках несколько кусков каменного угля, в которые вделаны капсюль-детонатор и взрывчатые вещества.