(Алексрома) Ромаданов - Звезды над нами

• Название: Звезды над нами
• Автор: (Алексрома) Ромаданов
• Жанр: Научная Фантастика

---

- На чем же ты меня "доставила" и откуда узнала мой адрес? - не отступал я.

- Твой адрес узнал Занзибаров через свой концерн - у него там есть круглосуточная информационная служба - и он же отвез тебя на своей "Ниве".

- А ты зачем с ним поехала? - задал я в лоб вопрос, не забывая о том, что Занзибарова кто-то ждал, пока он распивал чаи.

- Зачем-зачем, - смутилась Ольга, не ожидая от меня такой проницательности. - Просто я беспокоилась за тебя, хоть ты того и не стоишь. Понятно?

- Мне непонятно, зачем нужно было рассказывать Занзибарову про шахматный клуб, - развивал я наступление. - И вообще, я не понимаю, как мог "сам-Занзибаров" опуститься до такой мелкой лжи?!

- Он не опускался, - с улыбкой помотала головой Ольга, = просто я его просила представиться твоим напарником по шахматам, а он на самом деле оказался сопредседателем городского шахматного общества "Белый конь", представляешь!

Даже удостоверение показал... И я должна тебе сказать, что Занзибаров гораздо честнее и добрее, чем ты думаешь.

- Ого! - вырвалось у меня. - Теперь мне действительно все понятно: Занзибаров добрый и честный, а я злой и лживый. Он великий Мастер, а я - мессия-неудачник!

В запале я хотел было залпом осушить стакан горячего желудевого "кофе", но вовремя опомнился.

- Ты, кажется, не совсем еще протрезвел, - укоризненно сказала Ольга, поднимаясь из-за столика. - Не провожай меня.

- Просто я уже успел опохмелиться по милости Занзибарова! = крикнул я через весь зал вслед уходящей Ольге.

Нет, все же в одном Занзибаров прав: сдержаннее надо быть. Из-за своей проклятой несдержанности я не выпытал самого главного: что было потом, когда Занзибаров вышел из моей квартиры, в которой я спал мертвым сном, и сел за руль своей машины, в которой его ждала Ольга. Куда они поехали?.. Какой же я остолоп!

* * *

На следующий день, в понедельник, я окончательно протрезвел и твердо решил выйти изпартии: хватит с меня коммунистических экспериментов! Свой рабочий день я начал с того, что, не откладывая дела в долгий ящик, взял чистый лист бумаги и написал:

"Секретарю первичной

партийной организации

Чертилову В.И.

от члена КПСС с 1987 года

Сизова С.Б.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Прошу исключить меня из рядов КПСС в связи с тем, что я разуверился в коммунистических идеалах".

Получилось гладко и красиво, но... какие там к черту идеалы! В коммунизм я искренне верил до десяти лет, пока при приеме в пионеры меня не вырвало от торжественного волнения; в комсомол я вступил за компанию, только потому, что все вступали; а заявление о вступлении в партию подал три года назад, когда решался вопрос о моем назначении старшим экономистом: надо было прикрыть себе зад. Скомкав лист, я достал новый и написал: "Прошу исключить меня из рядов КПСС в связи с тем, что я в нее вступал по расчету, а теперь она мне ничего не приносит, кроме вреда". Поставив дату и подпись, я подошел с этим своим заявлением к Чертилову, сидевшему в соседней комнате. Чертилов молча прочитал, не меняя обычного для себя безучастного выражения лица, и жестом пригласил выйти в коридор, а потом - на лестничную площадку, подальше от посторонних уш.

- Ты что, старик, оп...енел?! - спросил он без особого выражения в голосе - все равно что "который час?", - прикуривая извлеченный из нагрудного кармана пиджака бычок.

- А что такое? - на самом деле не понял я. - Чай, не первый выхожу: полорганизации уже разбежалось.

- Нет, ты мне скажи, чего ты таким своим заявлением добиваешься? Честным хочешь быть? - Чертилов оглянулся в поисках пепельницы и, не найдя ее, стряхнул пепел в сложенную лодочкой ладонь. - А где твоя честность была, когда ты заявление на прием подавал?

- Так я ведь и пишу: "по расчету", - удивился я тупости своего "партагеноссе".

- Слушай, Сизов, мой тебе совет: не мути воду, - задушевно произнес Чертилов, делая резкую глубокую затяжку. - Порви ты свое заявление к ебеной матери, а если уж хочешь выйти, не плати взносы, и мы тебя через три месяца сами тихо-мирно исключим, без твоего даже участия. И деньги съэкономишь, и нервы.

- Нет, через три месяца поздно будет, - покачал я головой.

- Почему поздно? - спросил Чертилов с осторожным интересом.

- Боюсь, коммунистов уже завтра начнут вешать, = доверительно сообщил я, похлопывая его по плечу.

Чертилов хотел сбросить мою руку с плеча и высыпал из ладони на свой черный пиджак седую горстку пепла - прямо-таки шитый серебряным позументом эполет! Скривившись по поводу своей промашки, он собрался было стряхнуть пепел с плеча, но тут же опомнился: заложил руку за лацкан пиджака и застыл, не теряя собственного достоинства, в позе опального полководца. "Да-а, = посмеялся я про себя, - кто бы мог подумать, глядя со стороны, что Чертилов состоит в одной партиис Занзибаровым - уж и сокол!".

* * *

Не к добру я помянул в мыслях Занзибарова: вечером того же дня он вновь напомнил о своем существовании, и опять не сам, а через тещу.

- Сегодня я видела в редакции Занзибарова, - сказала она за ужином. - Он просил вас зайти к нему.

- Обоих? - задал я уточняющий вопрос, памятуя о том, что теща избегает употреблять в обращении ко мне местоимения второго лица: ни "ты", ни "вы".

Алена тут же лягнула меня ногой под столом.

- Лично вас, - поморщилась теща, делая вид, что обожгла язык горячим чаем.

- С вещами? - продолжал я уточнять, не обращая внимания на аленины подстольные взбрыкивания.

- Он хочет предложить вам работу.

- За харчи, надеюсь...

- Прекратите паясничать! Когда вы посерьезнеете? Тридцать лет, а все детство в жопе играет! - перешла наконец-то теща на свой привычный язык. - Я спать пошла, - она многозначительно глянула на Алену, округляя для выразительности глаза: мол, я ухожу, а ты потолкуй со своим муженьком, выправь крен в мозгах.

- Ты тоже хочешь отправить меня на "занзи-барщину", как какого-то крепостного крестьянина? - прямо спросил я принявшую серьезный вид Алену, когда мы остались на кухне одни.

- Не в этом дело, мон шер ами, - задумчиво проговорила она.

- А в чем? В том, что у меня детство... играет?

- Нет, - посмотрела она на меня грустными глазами.

- Тогда не понимаю... И вообще, может, продолжим разговор в более удобной обстановке? -предложил я, зевая.

- Нет, Серж, - не согласилась Алена на постельный исход переговоров. - Я хочу серьезно поговорить с тобой.

- О чем? - искренне удивился я проникновенному тону жены.

- Не о чем, а о ком... О тебе, - посмотрела она на меня в упор.

- Ты уверена, что мне будет интересно? - засмеялся я, с трудом выдерживая ее пристальный взгляд.

- Я понимаю, что тебе неприятен этот разговор, но я должна сказать...

- Что именно?

- Ты очень изменился за последнее время, и не в лучшую сторону. Иногда мне даже кажется, что тебя подменил кто-то злой. Я ведь помню, каким ты был, когда мы только поженились: ты был веселым, жизнерадостным, постоянно шутил... А теперь ты становишься все более циничным и... эти твои похабные шуточки! Нет, я тебя не обвиняю, я ведь понимаю, как тебе тяжело. Жизнь становится все жестче и жестче, и ты ожесточаешься вместе с ней, но тебе претит эта жестокость - ты добрый, я знаю - и тебе ничего не остается делать, как ершиться и выставлять колючки, чтобы защититься от агрессивности внешнего мира.

- Пожалуй, ты права, - согласился я не без некоторого смущения, - но... причем тут, черт побери, Занзибаров со своей работой?! Думаешь, он меня перевоспитает?

- Ты все прекрасно понимаешь, Серж, - ответила Алена с легкой укоризной в голосе. - Ты сам не заметил, как у тебя развилась плохая привычка представляться глупее, чем ты есть на самом деле. Ты ведь умный, ты умнее меня и не можешь не понимать, что все наши проблемы происходят от хронической бедности, которая с повышением цен грозит перейти в нищету.

- Но мы и раньше были бедны, однако это не мешало нам быть "веселыми и жизнерадостными", -заметил я, тут же с досадой отмечая про себя, что Алена была права насчет плохой привычки.

- Тогда мы воспринимали свою бедность как временное явление, - резонно возразила она. - Мы оба были полны молодого оптимизма и верили в наступление лучших времен. И потом, тогда можно было хоть что-то купить в магазине: то же мясо, яйца, молоко, хлеб... А теперь приходится либо унижаться, стоя в километровой очереди с талончиком в кулаке, либо идти на рынок, а там, сам знаешь, кило мяса - 30 рэ. Мы фактически стали еще беднее, а не сегодня-завтра, как говорят, - отмена госдотаций и повышение цен в два-три раза... Никакого просвета!

Человек может переносить свою нищету без ущерба для психики год, два, три... но когда это длиться всю жизнь и нет никакой надежды на лучшее, он просто звереет!

"Слова Занзибарова!" - воскликнул я про себя. - Воздух просто заражен его идеями".

- Теперь до меня дошло, - сказал я, открывая форточку. = Занзибаров озолотит нас, и мы сразу воспрянем духом. Только кто тебе сказал, что он намерен положить мне министерский оклад?