Гари Штейнгарт - Абсурдистан

• Название: Абсурдистан
• Автор: Гари Штейнгарт
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00594-3

Книга американского писателя Гари Штейнгарта «Абсурдистан» — роман-сатира об иммигрантах и постсоветских реалиях. Главный герой, Михаил Вайнберг, американец русского происхождения, приезжает к отцу в Россию, а в результате оказывается в одной из бывших советских республик, всеми силами пытаясь вернуться обратно в Америку.

---

Рядом с Ватиканом Сево была эспланада, спускавшаяся к маленькому контейнерному порту, а дальше располагался главный бизнес города. И вот тут становилось очевидно, что этот город — всего лишь сноска к тому, что на самом деле превратило этих сево и свани сначала в советскую республику, а затем в неуживчивое современное государство. Абсурдистан — это Каспийское море, а Каспий — это нефть, которой в нем полным-полно. Нефтяные вышки начинались там, где кончались приметы человеческого жилья. Нефть отказывала городу даже в краткой передышке; она не давала жителям ни малейшего шанса взглянуть на воду и увидеть свое отражение. Смиренные вышки советской конструкции, похожие на дешевые ржавые ведра в измученном море, быстро сменялись чудовищными западными нефтяными платформами, которые по высоте соперничали с небоскребами Интернациональной Террасы. Город Свани с тремя своими террасами устремлялся к Каспийскому морю, а оно отвергало его, ударяя волнами, пропахшими нефтью.

— Не смотрите так долго на нефтяной промысел, — посоветовал мне Сакха, заметив направление моего взгляда. — Взгляните на город. Попытайтесь вообразить море, в котором совсем нет нефти, и город, гордо возвышающийся над ним.

Я перевел взгляд с нефтяных вышек на Террасы Сево и Свани подо мной. При этом я мурлыкал песню Джона Леннона «Вообрази». Я вообразил, как пролетаю над городом на вертолете, любуясь его архитектурными красотами, но вертолет упорно летел в северо-западном направлении, пока не добрался до южной оконечности острова Манхэттен, и тень его упала на асфальт деловой части, а потом показались коньки крыш и окна мансард «Дакота Апартментс» у Центрального парка Нью-Йорка, где когда-то жил и умер мистер Леннон.

А потом я очутился в поезде метро, направлявшемся в Бронкс, на Ист-Тремонт-авеню. Была зима, отопление уже включили, и я чувствовал, как пот скапливается между второй и третьей складками моей шеи. Я чувствовал, как холодная вода струится по моей груди и орошает курчавые волосы в паху. Мне было и жарко, и холодно, я был взволнован и влюблен. Горожане в поездах, направлявшихся в дальние районы Нью-Йорка, были весьма упитанные толстяки, одетые в плотные куртки, которые могли бы спасти астронавта от удушья в космосе. Прислонившись к дверям для равновесия, они обгладывали куриные крылышки, выплевывая косточки в полиэтиленовые сумки. Кем были эти атланты Амстердам-авеню? Эти Калигулы Сайпресс-Хиллз? Если б я так не боялся испачкать руки, то присоединился бы к их трапезе.

А девушки! О, как они меня волновали! В каждой было что-то от моей Руанны — плюшевый нос, подбритая бровь, полная нижняя губа, — и все они перекрикивались и пересмеивались со своими подружками на местном наречии Бронкса, которое я только начинал понимать. Был февраль, и хотя на этих юных леди были теплые куртки, они каким-то образом ухитрялись в то же время быть полураздетыми. И время от времени, как бы в ответ на мои мечтания, они демонстрировали свои подмышки со следами выбритых волос — дело в том, что я принадлежу к той школе, которая связывает волосы под мышкой с необузданной сексуальностью.

У Третьей авеню — остановка «149-я улица» — я уже вижу проблеск зимнего солнца, его лучи скользят вниз, по лестницам станции. Через секунду мы вырываемся из туннеля, и вот уже вокруг нас Бронкс, и вагон метро весь залит солнечным светом.

Я с волнением смотрю на прямоугольные дымоходы, увенчанные круглыми цистернами для воды; на высокие здания жилмассивов: на странные дома в стиле поздней английской готики, словно перенесенные сюда из английских пригородов; на старика в солнечных очках и наушниках, который стоит на Фримен-стрит и поет (главным образом ради собственного удовольствия): «Нет никакого смысла. / Ничего не поделаешь»; на мусульманских девушек в переливчатых желтых юбках и серых шарфах на голове, которые сбились кучкой из соображений безопасности возле будки кондуктора; на жизнь тысяч людей, квартиры которых находятся на уровне проезжающего поезда метро: на социального работника, который безрадостно листает учебник под названием «Но все они возвращаются: проблемы, связанные с возвращением заключенных из тюрьмы»: на свежевыкрашенные лазурные пожарные лестницы, выделяющиеся на фоне кирпичной кладки; на женщину весом в 350 фунтов (моя давно утраченная половина), которая входит на станции «149-я улица»; на любознательного ребенка (он никак не может оторвать взгляд от книжки у меня на коленях: Уильям Дин Хоуэлле, «Превратности погони за богатством»[7], который спрашивает меня: «Что это ты читаешь?»

Я выпал из моих грез о Нью-Йорке так же быстро, как когда-то впал в «погоню за богатством» Любимого Папы. Сакха все еще пространно разглагольствовал и жестикулировал. Я попытался следовать за ходом его мыслей, вернуться в окружающий меня мир, установить связь со страной, в которой сейчас находился и не мог дождаться, когда покину. Я ощутил необходимость сказать что-то умное, как это часто бывает, когда находишься в обществе интеллектуалов.

— Значит, сево живут на Террасе Сево, а свани — на своей собственной террасе? — спросил я.

— Первоначально так и было. Из-за географического положения города мы были разделены во время Трехсотлетней войны из-за Раскола Креста, и благодаря этой же географии нас не могли захватить турецкие, персидские и русские завоеватели. Но последние два столетия люди живут, где им нравится. В советские времена половина населения заключала браки с представителями другой народности. Сейчас различия между нами практически стерлись.

— А вы живете на Террасе Сево? — задал я вопрос. Вообще-то мысли мои все еще были там, в нью-йоркской подземке, с той толстухой.

— О, нет, — рассмеялся Сакха. — Я очень бедный демократ. Я не могу себе позволить селиться на террасах. Я живу в Горбиграде. — Он сделал жест в сторону оранжевой скалы, видневшейся вдали, — я полагал, что она не населена. Цвет этой скалы напомнил мне о широко известном Большом каньоне в Аризоне.

— Вы живете на голой скале? — удивился я.

— Присмотритесь повнимательнее, — посоветовал Сакха. Я прищурился и, заслонив лицо от солнца, различил муравейник, состоявший из тысяч домов с «хрущобами». — Это Горбиград, — пояснил Сакха. — Здесь живет свыше половины населения города. Горбиград назван в честь Горбачева — местные жители все еще обвиняют этого человека во всем, что случилось.

— Погодите-ка, значит, это не богатая страна? — спросил я. — А как же насчет всей этой нефти?

— Согласно данным ООН, мы занимаем следующее место после Бангладеш. Что касается детской смертности…

— Ах вы, бедный народ! — воскликнул я. — Я понятия не имел.

— Добро пожаловать в каспийскую Норвегию.

— Мне бы хотелось открыть здесь аванпост «Мишиных детей», мистер Сакха. Хотелось бы мне иметь больше денег и времени.

— Вы очень добрый человек, — сказал Сакха. — Вам с Джошем Вайнером дали действительно бесценное образование в Эксидентал-колледже.

— «Вы думаете, что один человек может изменить мир?» — произнес я по-английски. — «Мы тоже так думаем».

— Что это такое?

— Девиз фонда «Мишины дети».

— Хотелось бы мне, чтобы это было и моим девизом, — вздохнул Сакха. Неожиданно он подбоченился. — Я не могу пожаловаться, мистер Вайнберг, — сказал он. — Американцы нам действительно помогают. Ксероксы, бесплатное пользование факсом после девяти часов вечера, майонез «Хеллман» со скидкой с американского склада продовольствия, пять тысяч бесплатных экземпляров «Американской жизни» Рональда Рейгана. Мы знаем, что такое демократия. Читали о ней. Мы были в «Веке 21». Но как же нам сделать, чтобы и у нас была демократия? Здесь? Потому что, честно говоря, мистер Вайнберг, как только иссякнет нефть, кого в мире будет интересовать, существуем ли мы еще?

Я чуть не сказал ему, что в любом случае никого не интересует, существуют ли они, но счел это бестактным.

— Может быть, вам стоит отправить дочерей в Бельгию, — предложил я. — Я заплачу за их билеты на самолет.

— Вы такой внимательный и искренний, — расчувствовался Сакха и, в нарушение всех правил поведения мужественного кавказца, отвернулся и всхлипнул.

— Мы же не выбираем, где родиться, — заметил я и тотчас же почувствовал, что ляпнул глупость.

Сакха перевел взгляд с горизонта, пестревшего нефтяными вышками, на мою изнемогавшую от зноя тушу.

— Вам жарко, мистер Вайнберг? — спросил он, положив руку на мое потное плечо. — Давайте вернемся в машину. Месье Лефевр ждет нас возле «Макдоналдса».

Я кивнул в знак согласия. Но когда мы повернули к машине, Сакха снова оглянулся на город, лежавший у нас под ногами.

— Я упоминал, что Ватикан Сево был первоначально покрыт шестиугольными плитками из золота, которые отдал нам в качестве дани бухарский хан? А также что мотив шестиугольника отображает шесть великих городов древнего периода сево?