Алессандро Пиперно - Ошибка Лео Понтекорво

• Название: Ошибка Лео Понтекорво
• Автор: Алессандро Пиперно
• Издательство: АСТ, Corpus
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-077989-5

Летний вечер. Роскошная вилла в предместьях Рима. Лео Понтекорво, его жена Рахиль и двое их сыновей садятся ужинать. Еще несколько мгновений, и чудовищные обвинения в адрес респектабельного главы семейства, которые произносит с экрана ведущий вечерних новостей, изменят их жизнь навсегда.

Выдающийся детский онколог, любимый студентами профессор, муж и отец, обожаемый своими близкими, не знавшими нужды ни в чем и никогда… Казалось бы, ничто не может помешать уверенному благополучию Лео Понтекорво.

Дорого ли пришлось ему заплатить за это счастье?

Иллюстрации Вертера Дель’ Эдера

Пиперно описывает нисхождение в ад… Сюжет в духе Жоржа Сименона исполнен с точностью Филиппа Рота. Длинными извилистыми фразами, внезапными ускорениями, мятежным юмором Пиперно создает портрет буржуа, которому показалось, что несчастье его не коснется…

Le Figaro Littéraire

Пиперно наделен поразительной способностью создавать «живых» героев, заставлять читателя разделять их страдания. Беспощадный и ироничный, он позволяет нам прикоснуться к ужасным разрушениям, которые может сотворить сошедшее с ума общество медиа, приглашая задуматься о хрупкости жизненного «успеха».

Marianne

---

Жена, Рита. Ее он любил больше всей математики и политических идей, отличающихся внешним прагматизмом и идеалистичных по сути. Высокая худая женщина с вьющимися волосами, угловатая, всегда на грани нервного срыва. Ее невероятная худоба совсем не вязалась с ее прожорливостью. Тонкие сигареты, которые она постоянно вертела в руках, казались продолжением ее острых и костлявых пальцев. Иногда она напоминала скелет, окутанный облаком сигаретного дыма. Иногда в лучах безжалостного неонового света кухни Понтекорво она вызывала в памяти одну из тех содержательниц притонов, которых писал Тулуз-Лотрек. Для Риты выйти замуж за Флавио было одной из самых рискованных выходок назло богатеньким родителям. И хотя она много лет не общалась со своей семьей — династией, владевшей огромными участками земли неподалеку от Рима и сделавшей на этом свое состояние, — казалось, она унаследовала от этих спекулянтов наглость и отсутствие такта. В отличие от мужа в своем вызывающем поведении она опиралась на предрассудки и стервозность. «Это все вагина! — думал иной раз Лео. — Вагина — самый капризный орган, созданный природой, которая к тому же наделила его даром речи».

Возмущение Риты по поводу неравенства стало для нее предлогом говорить гадости в резкой и надменной манере. Она не знала границ. Возможно оттого, что ей пришлось бороться со своим семейством, она потеряла контроль над собой. Возможно, именно это семейство своим примером научило ее несдержанности. В свое время Рита не без пользы училась на филологическом факультете. И все еще безнаказанно хвасталась тем, что выступила против одного профессора, спесивого зануды и книжного червя, который навязывал студентам программу по Монтале, буржуазному, реакционному и упадническому поэту.

Рита вспоминала такие вещи с желчью и обидой, которые полностью поглощали ее.

Рахиль, не будучи большим специалистом по части социологии, в отличие от рассказчика сей истории полагала, что истинная причина боли, терзавшей костлявое тело Риты, заключалась в ее неспособности иметь детей.

«Если бы у нее были дети, — не раз говорила Рахиль своему мужу, — она бы сейчас не рассказывала все эти дурацкие истории».

Да, дети. Дети, по крайней мере для Рахили, были объяснением всего. Именно поэтому она старалась, чтобы, когда Альбертацци приходили к ним в гости, Филиппо и Самуэль ни в коем случае не попадались им на глаза. Она не хотела расстраивать Риту. А тем более не желала видеть, как ее так называемая подруга скрывала собственные страдания, отпуская едкие замечания относительно полноты Филиппо или девчачьего увлечения Самуэля мюзиклами. Все выглядело так, будто Рахиль делала все из сострадания к этой женщине. Но это сострадание было способом унять раздражение, которое Рита вызывала в ней любым своим проявлением, а особенно тем, как она избавлялась от собственных дурных мыслей.

Рахили было сложно привыкнуть ко всем этим людям после того, как Лео оставил после себя выжженную землю. Ее коробило от их культурного снобизма и политического экстремизма. Отец Рахили, синьор Спиццикино, слишком много усилий приложил для обеспечения себе определенного положения в обществе, чтобы думать еще о политике. Для него на вопрос о том, что правильно, а что неправильно, отвечала религия. А Рахиль усвоила для себя истину, что всякий, кто много болтает об абстрактных идеях, смешон. Слово «коммунист» в доме Спиццикино едва ли не равнялось понятию фашист, и хотя коммунисты, по крайней мере в Италии, не преследовали евреев, отец Рахили все равно навязчиво валил их в одну кучу с Гитлером.

Из всех приятелей мужа предубеждения Рахили касались прежде всего Риты. Непоследовательный и сложный характер этой женщины раздражал простую и прямолинейную Рахиль. Часто она даже сердилась на Лео из-за его снисходительности, неспособности возмутиться некоторыми неприятными противоречиями в характере и поведении подруги.

Рахиль вспоминала не раз, как Рита устроила сцену в ресторане из-за того, что какой-то тип вошел туда с собакой. В то время Рита ненавидела собак, точнее — боялась их. А потому закатила истерику: это было неприлично, но ничего нельзя было поделать. Все вышло весьма неприятно, включая агрессивную реакцию господина с собакой. Рахиль не выносила публичных скандалов. Она была застенчивой и скромной женщиной. Даже когда по отношению к ней поступали несправедливо, от нее трудно было ждать шумного возмущения или выражения какого-либо неудовольствия. С ней обошлись невежливо в ресторане? Что ж, она больше ногой туда не ступит. Она не прощала невоспитанности. Если вдруг ее муж по ошибке возвращался в место, занесенное ею в черный список, Рахиль могла закатить ему сцену, только чтобы туда не ходить. Такова была ее принципиальность и даже злопамятность.

В остальном она готова была терпеть любой произвол официантов, клиентов или владельцев ресторана. Она спокойно переносила опоздания или пренебрежение в обслуживании. Запредельную сумму в счете. Упаси боже устроить скандал или ввязаться в спор, заставить почувствовать другого человека негодяем.

Слишком еще живо было воспоминание об отце, который сидел в ресторане, надвинув на нос свои очки лавочника, и комментировал каждый пункт в счете. Не говоря уже о тех случаях, когда, обнаружив ошибку, он звал владельца и достаточно грубо заявлял ему об этом. С тех пор Рахиль поклялась себе — никогда в жизни! Никогда в жизни я больше не буду свидетельницей таких сцен! Ни за что в жизни не испытаю больше подобного унижения. Никогда не буду унижена и никого не буду унижать.

Она верно соблюдала данную клятву до тех пор, пока в ее жизни не появилась Рита. Настоящая скандалистка. Она не упускала ни малейшей возможности поругаться с кем-нибудь. Всегда замечала чужую оплошность. Как с тем господином с собакой.

«Как такое возможно?! — сказала громко Рита. — Вам кажется нормальным подобное хамство? Пустить в ресторан человека с собакой! Хорошенькое воспитание! Уму непостижимо! И никто ему так ничего и не скажет? — После того как ее слова остались без внимания, недовольная Рита увеличила на несколько децибел громкость и добавила: — Советую всем здесь присутствующим больше не приходить в этот ресторан!»

Проблема заключалась в том, что на этот раз Рита столкнулась со своим «двойником» (там, снаружи, таких людей полно), которому не понравились ее слова: «Вместо того чтобы устраивать эту сцену, вы не могли просто вежливо попросить меня вывести собаку?»

«Вы полагаете, что я с вами разговариваю? Мне так не кажется. Я разговаривала с друзьями. Но раз вы ко мне обратились, знайте, что вы просто невоспитанный человек. Невежа. К счастью, среди моих знакомых подобных людей немного!»

Флавио и Лео попытались вмешаться, чтобы исправить положение.

Все вышло как обычно.

По иронии судьбы, спустя несколько лет после случая в ресторане Рита (осужденная на бесплодие) получила в подарок от своей сестры щенка-бобтейля. Сначала она растерялась, но по прошествии нескольких дней вынужденного совместного проживания с милой зверушкой всей душой привязалась к этому созданию. Ей очень быстро удалось преодолеть старые страхи перед животными и особенно перед собаками. С тех пор Рита и Джорджия (так звали собаку) стали неразлучны. Рита заботилась о корме Джорджии, о благополучии Джорджии, о здоровье Джорджии больше, чем Рахиль — о своих сыновьях. Болезненная привязанность Риты дошла до того, что она таскала за собой собаку повсюду. Она не могла доверить ее никому и носила ее с собой, могла даже привести в ресторан.

Обычно люди относились к ней с бо́льшим пониманием, чем она к людям, но однажды Рите попалась синьора с аллергией на собачью шерсть. Она попросила официанта передать Рите, чтобы та вывела Джорджию.

Действие происходило в одном из ресторанчиков Ольджаты. На улице лил проливной дождь. Рита потеряла контроль над собой. Она принялась возмущаться, придав своему голосу патетический тон: «Я спрашиваю себя, как люди могут быть такими жестокими. Я бы выставила некоторых из них в ливень на улицу! Какая бесчеловечность!»

Джорджия уже несколько минут была на улице, она устроилась на террасе ресторана и смотрела на хозяйку, которая сидела за окном. А хозяйка не прекращала громким голосом комментировать наглость, с которой та женщина осмелилась требовать, чтобы ее Джорджию — самое удивительное, доброе, нежное, чистое («в сто раз чище этого вонючего ресторана») создание — изгнали «как еврея».

«Но почему эта женщина всегда ведет себя так?! — взорвалась Рахиль в тот же вечер, оставшись наедине с Лео, пока тот раздевался, не без тщеславия поглядывая на себя в зеркало в маленькой гардеробной напротив спальни. — Еще пару лет назад она нападала на каждого, кто позволял себе привести собаку в ресторан. Помнишь, какую сцену она устроила? Теперь же виноват тот, кто ей не позволяет притащить собаку. И только потому, что собака-то ее. И где логика?»