Анатолий Гончаров - ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН НА ЛУБЯНКЕ

• Название: ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН НА ЛУБЯНКЕ
• Автор: Анатолий Гончаров
• Жанр: Прочая старинная литература

---

- Муж? - справившись с волнением, игриво спросил госта.

- О, нет!.. - натужно улыбнулась Анна Упелниеце. - Это... мой родной брат Александр Упелниньш. С 1920 года не имею никаких известий о его судьбе. Слышала, будто бы арестован в Петрограде... Наверное, расстреляли, иначе давно бы дал знать о себе. Господи, спаси и сохрани его душу!..

- У меня в Москве наладились недурные связи э-э... в сферах, - Якушев сделал неопределенный жест, сверкнув золотой запонкой на манжете. - Могу составить запрос, если имеются точные биографические сведения о вашем брате.

- Не трудитесь, господин Артамонов, прошу вас... - голос хозяйки завибрировал легким испугом. - Я уверена, что Александр... что его нет на свете. Не стоит обременять людей напрасными поисками... Вы когда рассчитываете вселиться? Я бы распорядилась насчет косметического ремонта...

- Сейчас я в Берлин, а недели через две встречайте...

Вернувшись из командировки после заезда в Париж, Якушев уже почти определенно знал, что Сиднея Рейли выдал ОГПУ Стауниц-Упелниньш. Он же Опперпут, он же Селянинов, он же еще и Касаткин. Сын зажиточного латышского землевладельца Александр Упелниньш окончил Рижский политехникум, затем поступил в Алексеевское военное училище. Выпущен подпоручиком, но в армии не служил, подав прошение о переводе в корпус жандармов, где и сделал карьеру на поприще политического сыска. В «Тресте» играл роль Азефа, провалив около сорока операций ОГПУ и не меньше диверсионных акций, предпринятых агентурой Кутепова и Врангеля. Это все было настолько скверно, что хуже и не бывает, но особенно непереносимым для Якушева стал факт провала капитана Рейли, поскольку тот являлся ключевым звеном в цепи Москва - Париж - Лондон. На том конце ее сходились все надежды Якушева. Сталина он боялся, в Троцкого верить перестал, а у Черчилля готов был служить камердинером.

В Москве выяснилось, что провалилась долго готовившаяся операция по взрыву общежития ответственных сотрудников ОГПУ на Малой Лубянке. Там был установлен замаскированный под водогрейный котел мощный меленитовый заряд, а под плинтусами заложены в большом количестве зажигательные бомбы. Подрыв должны были обеспечить Мария Захарченко-Шульц и боевик по фамилии Петерс в ночь с 9 на 10 июня 1927 года. Сгауниц указал террористам совсем другой дом, где ожидала чекистская засада. Они бежали, отстреливаясь. Загнанные погоней на военный полигон, застрелились.

В ту же ночь исчез Сгауниц. Якушев полагал, что он будет прорываться в Ригу, и ошибся. Казначей позвонил из Смоленска и сказал, что малейшая попытка преследовать его станет для Якушева роковой.

- Зачем мне преследовать вас, а вам от меня скрываться, если мы служим одному делу? - сказал Якушев. - Нам просто надо встретиться и обсудить ситуацию, одинаково угрожающую для нас обоих. Вы давно искали возможность установить связь с Интеллидженс Сервис, но Сидней Рейли отказал вам. По-другому он не мог поступить, потому что такого рода контакты осуществляются только через меня. Понимаю, вы не могли этого знать. Испугались провала и сыграли в другую игру. Ставку сделали на черное, а выигрыш решили получить с красного. Напрасно, Оскар Оттович. Англичане найдут вас и под землей. Рейли они вам не простят. Если, конечно, узнают от меня, кто повинен в его гибели. А я все еще раздумываю, как мне поступить. Потому и предлагаю обсудить мнения сторон. Что скажете? Заседание продолжается?..

- Приезжайте, - глухо произнес Стауниц. - Я вам все объясню. Когда вас ждать?

- Завтра к восьми вечера, раньше я не успею. А пока ответьте на один только вопрос. Зачем вам понадобилась моя санкция на перевод денег в Ригу? Чтобы привязать мое имя к резиденту германской разведки Анне Упелниеце и сообщить Артузову, что я завербован?..

- Ну, раз вы все знаете... Поговорим при встрече.

Люди Якушева прибыли в Смоленск на рассвете, имея адрес и строгий приказ живым Стауница не брать. «Дом заминирован, - пояснил начальник, - и при малейшем подозрении взлетит на воздух. Установите наблюдение, дождитесь, когда зверь покинет свое логово, и действуйте наверняка...»

Убили Стауница в подворотне тремя выстрелами в спину. Промахнулись, как позже выяснилось, в другом. Не он выдал Сиднея Рейли, а некий «Иван Иванович», служивший проводником на границе для гостей оттуда и принимавший их в корчме на белорусской стороне. Он и опознал британского разведчика, которого Стауниц, как ему думалось, надежно спрятал потом на даче под Ленинградом. Именно Стауниц, чтобы отвлечь внимание ОГПУ, провалил операцию по взрыву чекистского общежития на Малой Лубянке, направив свою любовницу Марию Захарченко-Шульц по ложному адресу, где ждала засада. На верную смерть послал - так дорожил безопасностью Рейли. И все потому, что по той же цепи устремлялись в будущее его надежды: Москва - Париж - Лондон. Каждый, кто живет не там, где нужно, вреден окружающей среде.

Комментарий к несущественному

Сам Господь, наверно, изумился такому изощренному коварству. Быть может, даже плакал человеческими слезами, когда увидел дикую картину: женщина редкой, но уже увядающей красоты приставила револьвер к виску и спустила курок. Ради чего? Во имя каких таких идеалов, когда сама - почти идеал?

Она, несчастная, думала, что умирает за Россию, а получилось - за рыжего Стауница, которого, чего уж там, полюбила поздней своей любовью.

Тоже и Господь, должно быть, любил Россию, но полагал там всех рыжими и коварными, вот и неслись во все пределы - не то звоны, не то стоны, стоны-звоны, звоны-сны...

Рыцари кинжала и доллара

Хоронили сотрудника контрразведывательного отдела ОГПУ Оскара Опперпута-Стауница не без ритуальных стенаний и революционных клятв покарать «наймитов мирового империализма», однако вся процедура гражданской панихиды прошла скомканно и завершилась быстро. Из начальства казенно скорбели лица второго плана, а также Якушев, как ближайший соратник павшего товарища, представший в данном случае в ипостаси чекиста Федорова. Начальство скупо роняло слова, похожие на комья сырой глины. Якушеву-Федорову тоже предложили «выступить и сказать». Он выступил, глядя в разверстую яму, и он сказал:

- Я хочу сказать тем, кто спускал курок, и тем, кто платил им деньги из кошельков белоэмигрантского отребья: мы отомстим за тебя, товарищ...

Тут он запнулся, словно не знал, какое из пяти имен товарища выбрать, и решил обезличить обращение:

- Мы отомстим за тебя, дорогой товарищ! Спи спокойно, мы найдем их, отыщем и достанем из-под земли. Сейчас или позже, немедленно или со временем, но мы найдем каждого из них. Мы не оставляем им выбора. Или мы, или они!..

Кто были «мы», кто «они»? Задаваться этим бессмысленным вопросом могли разве что исполнители заказа на отстрел клиента, но их предусмотрительно отправили на Ставрополье, откуда вернуться уже не суждено было. Так что отчасти Якушев говорил искренне, зная, что холодные кинжалы горских абреков крупного местного либерала Сулгана-Гирея достанут их «сейчас или позже, немедленно или со временем».

Ровно 70 лет спустя, 18 августа 1997 года, те же слова произнес, глядя в разверстую яму, Анатолий Чубайс, прибывший с гайдаровской командой в Петербург на похороны председателя Комитета по управлению городским имуществом 36-летнего Михаила Маневича:

- Я хочу сказать тем, кто нажимал курок (вообще-то его спускают), и тем, кто платил свои грязные воровские деньги: мы достанем. Мы достанем всех и каждого. Сейчас или со временем, но мы достанем каждого из них. Или мы - или они!..

Они действительно достали. Даже помощи спецслужб не потребовалось. Всю страну достал бизнес-клан Чубайса, и что там тройка обреченных киллеров, которых сами же и нанимали! Беда Михаила Маневича, распоряжавшегося городской недвижимостью Петербурга, включая исторические и архитектурные памятники федерального значения, заключалась в том, что он тормознул уже согласованную продажу «по остаточной стоимости» сорока уникальных питерских особняков и прочих объектов коммерческой фирме «Союзконтракт». Сделку предполагалось провести через ремонтно-эксплуатационное объединение «Нежилой фонд», для этой цели и созданное. Но Маневич вдруг отдал предпочтение другим клиентам, заплатившим ему миллион 600 тысяч долларов наличными. Его заместитель Герман Греф оперативно заблокировал маневр шефа, и дело застопорилось. Чубайс нервничал, звонил в Питер, гневался, а Маневич вяло оправдывался тем, что уж больно чревата сделка с «Союзконтрактом» в плане... ну, хотя бы историческом.

- Толян, они же хотят почти даром получить Петропавловку, Апраксин двор, Таврический дворец... По полмиллиона баксов за каждый объект, который даже по балансовой стоимости в десять раз дороже. С меня башку снимут.

- Продай и забудь! - отчеканил Чубайс. - Мы подводим серьезных людей.

- Я-то забуду, они помнить будут. Ты же знаешь наш народ, его душевную ширь... Первая в истории России дума заседала в Таврическом дворце - и вдруг супермаркет, торгующий «ножками Буша». Начнется такой разгул общественного мнения!.. Меня уже предупредили, что у прокуратуры будут вопросы. Что я отвечу? Так фишка легла?..