Анатолий Гончаров - ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН НА ЛУБЯНКЕ

• Название: ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН НА ЛУБЯНКЕ
• Автор: Анатолий Гончаров
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Лев Рохлин за год объездил полстраны и нигде ни в чем не знал отказа. В него верили, как верят в надежду. Губернаторы, директора крупных заводов без колебаний обязались по первому сигналу предоставить транспорт для одновременной доставки в Москву до двадцати тысяч бойцов. Железнодорожники пообещали прицепить по паре лишних вагонов к пассажирским поездам, следующим в столицу: «Набьете народу, сколько сможете, остальное - наше дело». В укромных тупиках стояли подключенные к сети рефрижераторы с тушенкой и другими продуктами. Мэр города Волжского Евгений Ищенко закупил пять тысяч комплектов обмундирования для гражданских участников операции.

В деньгах тоже не испытывали недостатка. Крепко помогли предприятия военно-промышленного комплекса, лишившиеся госзаказа - выскребпи из сейфов последнее и отдали под лебединую песню Льва Рохлина, лишь бы она прозвучала. Руководители успешных фирм давали не только средства, но и наперед согласовывали с ним время и место массовых протестных акций, имевших цель не столько выразить свое отношение к политике кремлевской Семьи, сколько перекрыть в случае необходимости дороги прокремлёвским силам. Свою работу выполняли офицеры из Движения в поддержку армии.

Можно не говорить, но истины ради, стоит все же сказать негласная мощная поддержка шла и от президента Белоруссии Александра Лукашенко. Подробности неизвестны, кроме того, что в самом начале подготовки операции имела место тайная встреча председателя думского комитета по безопасности Льва Рохлина с Александром Лукашенко - где-то в лесу на границе с Белоруссией. На людях оба делали вид, что не знакомы друге другом, но встречались, судя по всему, не один раз.

Это уже высокая политика. А вот на самом низу дело порой доходило до анекдотичных ситуаций. Бывший заместитель командира 8-го корпуса полковник в отставке Николай Баталов пронес через ворота Спасской башни два чемодана с затворами для карабинов бойцов президентского полка, поскольку у них затворы были чисто декоративными, без бойков. Точно таким же путем доставили и чемоданы с боевыми патронами. А мы-то думали - мышь не проскочит.

Первый тревожный звоночек прозвучал в конце июня 1998-го, то есть почти за месяц до начала выступления. В Волгограде это случилось. Командиры собрались, чтобы обсудить последние детали операции. Встреча проходила в уютной баньке, снятой до утра. Лучшего места не придумать: собрались мужики попариться, пивка попить, отдохнуть душевно. Вот и попарились, порешали вопросы. Большинство разъехалось где-то к середине ночи, а в четыре утра все вокруг загудело, залязгало, крики послышались: «Выходи по одному! Руки за голову!» Баню блокировала бригада внутренних войск из Калача.

Лев Рохлин в те дни тоже был в Волгограде. Все понимали, если не поспеет он в Москву к началу заседания в Госдуме, некому будет прикрыть людей. Колесо завертится- не остановишь. А командный пункт управления всем ходом операции уже в поле, там же двадцать машин, оснащенных системами дальней связи. Это не просто улика, это провал. К счастью, калачевские овчарки не знали про КП и про все остальное. А так- какие претензии? Баня на Руси - святое дело.

Рохлина чудом успели доставить в Москву - прямо на Охотный рад. А в Думе к нему уже с вопросами. Рохлин спокойно: ничего, мол, не знаю, только что с дачи вернулся - где подмосковное Клоково и где Волгоград? Не знал он другого- Ельцин в Кремле уже рвал и метал: «Смести всех этих Рохлиных!» Не знал генерал и того, что в Кремле, вдоль внутренней стены- от Петровской до Первой Безымянной башни - стояли за пышно зеленеющим насыпным взгорком десять новеньких БТР-80А, оснащенных автоматическими пушками и спаренными с ними крупнокалиберными пулеметами с углом наведения в 360 градусов, что означало возможность стрелять вкруговую. Вопрос, куда именно стрелять, перед Кремлем уже не стоял. Крупнокалиберные пулеметы были установлены на башнях по всему периметру Кремлевской стены.

Ельцин в те дни пил по-черному. И страшно было - за край сознания, и мутная злоба выплескивалась за этот край. Он не забыл, как с похмельного великодушия повелел удостоить генерал-лейтенанта Рохлина звания Героя России за штурм Грозного, а этот генерал, понимаешь, заявил, что в гражданской войне ни героев, ни победителей не бывает. Бывают только жертвы с обеих сторон, а потому - какие награды?.. Не забыл гарант Конституции той оплеухи по глупой своей физиономии и с утра до вечера требовал «самых жестоких мер».

Пасти заговорщиков начали задолго до циркового аттракциона с проносом контрабандных чемоданов через ворота Спасской башни. Собственно, потому и удалась эта авантюра, что ей позволили состояться. За Рохлиным и его ближайшими соратниками были установлены тотальная слежка и прослушивание. Писали разговоры даже там, куда не ступала нога ФСБ. Мятежные генералы, казалось, вольны были высказываться без опасений быть услышанными чужими ушами. И они высказывались от души. И все это фиксировалось бездушными микропередатчиками: «Да что там Москва! Мы ее раздавим, народ поднимется! Дивизии все с нами, авиация поддержит...»

Без предательства тут не обошлось, конечно. Кому-то из полковников были обещаны погоны генерал-лейтенанта, кто-то по неопытности подставился сам, выбалтывая то, о чем и заикаться-то нельзя было. Как сезонный грипп, распространилась безоглядная уверенность в успехе переворота: такая за нами силища -кто и что помешать может?..

Сам генерал Рохлин, будучи никаким конспиратором, развил такую бурную деятельность, что это порой смущало даже соратников вроде многоопытного генерал-полковника Ачалова. На многочисленных встречах в регионах выступал с жесткими заявлениями, какие и сегодня услышать немыслимо. В стране царил бардак, это факт, но госбезопасность умела делать свою работу при любом бардаке. И Рохлин существенно облегчал ФСБ эту работу, открыто заявляя о необходимости силового захвата власти: «Вот сюда, в центр Волгограда, на площадь Павших Борцов и площадь Возрождения, мы выведем основные силы 8-го гвардейского корпуса. Отсюда начнется возрождение России!..»

Возрождение началось не оттуда, но генерал Рохлин стал первый павшим борцом за новую Россию.

В Кремле понимали, что громкий арест боевого генерала и всей верхушки заговора может повлечь за собой стихийные выступления армии. Бойцы, прошедшие Афган и Чечню, плюнут на всех и все и пойдут выручать своего батю - кто их остановит? Какой трибунал рискнет осудить любимца армии, которого еще надо лишить депутатской неприкосновенности? А это чревато. Защищаясь, депутат Рохлин получит трибуну и скажет на весь мир то, о чем говорил где-нибудь в Саранске или в том же Волгограде. Крупнокалиберные пулеметы тут бессильны.

Кумира нельзя арестовывать. Кумира можно убить. Тихо, незаметно, чужими руками. Пока разберутся, чьи это были руки, страсти поулягутся. Главное для Кремля - сделать вид, что ничего не происходит, потому что ничего и не происходило. Вот ведь и дела такого нет в Генпрокуратуре. Есть другое, возбужденное по факту убийства Льва Рохлина его несчастной женой Тамарой Павловной. Трудно вообразить себе, до чего порой доводят семейные ссоры...

Трудно вообразить другое - неистощимое коварство и беспредельную жестокость, замешанную на цинизме, с каким была задумана расправа над Рохлиным. Охрана дачи была подкуплена. Трое исполнителей вошли в дом и спрятались на чердаке. Ночью спустились и ввели спящей Тамаре какой-то препарат, после чего она перестала реально воспринимать окружающую действительность, а позже не могла вспомнить - сон это был или явь. Откуда на пистолете ее отпечатки пальцев, объяснить не могла: «Неужели это я своего Левушку?!.»

Потом еще три месяца Рохлину «долечивали» в психиатрической больнице, а уж затем был следственный изолятор, где ее держали так долго, как только могли, пока не вмешался Европейский суд по правам человека, отметив ничем не обоснованную шестилетнюю задержку судебного процесса.

За решеткой держали ее не потому, что дело чересчур сложное. Из потрясенной памяти Тамары Павловны должны были окончательно выветриться любые детали того страшного сна, который на самом деле был явью.

Комментарий к несущественному

Репрессии в той или иной степени коснулись всех командиров заговора. Под косвенными предлогами сняли с работы гражданских руководителей и глав администраций, поддерживавших Льва Рохлина. Кого-то, как мэра города Волжский Евгения Ищенко, посадили. Не пострадал лишь непосредственный участник мятежного «проекта» московский мэр Юрий Лужков. Ни прямо, ни косвенно. Никак.

На 3 июля, день убийства генерала, была запланирована на 11 утра встреча Рохлина с Лужковым. К этому времени мэр должен был отдать распоряжения об ограничении движения общественного транспорта, определить места стоянок военной техники, позаботиться о размещении тысяч вооруженных людей и еще о многом другом, включая больничные палаты. Лужков не сделал жчего. На З июля назначил необязательное совещание по градостроительной политике с выездом на объекты. Заранее знал, что встречи с генералом Рохлиным не будет. И что не будет ее уже никогда.