Антон Ботев - Кот Шрёдингера

• Название: Кот Шрёдингера
• Автор: Антон Ботев
• Жанр: Разная фантастика
• Год: 2013

---

Эдичка! — писал мне де Селби. — Как и обещал, пишу тебе третье письмо о том, что небесполезно знать любому человеку, вступившему на стезю изучения квантовой физики. Это письмо будет посвящено третьему и четвертому аспектам, необходимым любому ученику. Аспекты эти следующие: 3) учитель (то есть я!:), приходящий на помощь борющейся душе, указывая ей путь, и 4) переворот в сознании, который уходит корнями в неизвестную область. Но сначала хочу тебе сказать, что ты выбрал для медитации очень хороший вопрос. Я чувствую, что совсем скоро он сможет раскрыть тебе врата квантовой механики, если, конечно, ты будешь упорен в своем стремлении.

3. Когда происходит раскрытие сознания, помощь научного руководителя оказывается полезной, потому что она вызывает конечный взрыв, к которому мы все и стремимся. Как Дэвиссон, который даже не знал, что спросить у Адамса, изучающий квантовую механику часто не знает, что ему делать дальше. Если он будет продолжать так жить, то умственная рассеянность может кончиться бедствием, либо его переживанию не будет суждено достичь конечной цели, так как оно может прекратиться у порога достижения стадии полной зрелости. Как часто случается, ученый удовлетворяется достижением промежуточной стадии, которую он по незнанию принимает за совершенство. Научный руководитель нужен не только для того, чтобы побуждать ученика к дальнейшему восхождению, но и для того, чтобы указать ему цель.

Что касается указания, то это вовсе не указание с точки зрения разума. Адамс устроил так, чтобы Дэвиссона уволили из телефонной компании Блумингтона; Макс Планк закурил, а Эйнштейн сказал Ричардсону, что ему следует увидеть облик, который был у вселенной еще до Большого взрыва. С точки зрения логики все эти указания не имеют смысла, они находятся за пределами рационального мышления. Мы можем сказать, что они являются чем-то потусторонним, так как не дают нам никакого ключа, указывающего, с чего мы можем начать наши рассуждения. Но поскольку постижение квантовой механики не имеет ничего общего с рациональностью, то указание не обязательно должно иметь обычный смысл. Пощечина, удар по плечу или какое-нибудь изречение, несомненно, исполнят роль указания, когда сознание ученика достигнет определенной стадии зрелости.

Поэтому зрелость, с одной стороны, и указание, с другой, должны быть своевременны, если один не созреет, а другой не укажет, то желаемый результат может никогда не быть достигнут (!) Когда цыпленок готов вылупиться из скорлупы, курица-мать чувствует это и проделывает клювом отверстие, и — о, чудо из чудес!!! — на свет появляется другое поколение куриной семьи.

В этой связи можно, вероятно, сказать, что это указание и руководство, наряду с предварительным физическим снаряжением ученого определяет содержание его опыта в квантовой механике и что, когда этот опыт достигает стадии полной зрелости, он неизбежно прорывается, принимая форму переживания, о котором мы говорим. В этом случае можно сказать, что само переживание, если мы можем его получить в его чистейшей и первоначальной форме, представляет собой нечто, совершенно лишенное какой-либо окраски — религиозной или научной. Таким образом, это переживание можно рассматривать всецело как психологический фактор, который не имеет ничего общего с кинематикой, термодинамикой или с каким-либо особым физическим учением. Но могло ли это переживание иметь место просто как факт сознания при отсутствии физической предыстории или духовного беспокойства?

Психологию ученого нельзя все-таки рассматривать в отрыве от физики, а также от определенных научных направлений. То, что переживание, о котором говорит квантовая механика, вообще как таковое имеет место и формируется, в конце концов, в виде системы интуитивных прозрений, в основном обусловлено научным руководством, каким бы загадочным оно ни казалось, так как без него само переживание невозможно.

Именно поэтому истинность понимания квантовой механики должна быть подтверждена научным руководителем, и именно поэтому история нашей дисциплины уделяет так много внимания ортодоксальной передаче истины. Тот, кто достиг такого понимания самостоятельно, без научного руководителя, принадлежит к натуралистической школе еретиков-самоучек. «Дэвиссон попросил: „Умоляю тебя, подтверди ты“, — однако Ричардсон ответил: „Мои слова имеют мало веса. В Чикагском университете сейчас пребывает сам Джеймс Джин, и люди, пришедшие отовсюду, толпами осаждают его, желая получить указания по квантовой механике. Давай пойдем к нему…“» Этот отрывок, правда, не встречается в автобиографии Дэвиссона, возможно, он был добавлен в более позднее время — но этот факт не умаляет силы аргумента, выдвинутого Ричардсоном.

4. Наконец, если раскрытие сознания в квантовой механике не кончается состоянием просветления, то можно сказать, что это раскрытие еще не достигло кульминационной точки, так как когда это происходит, то сознанию не остается ничего другого, как прийти к конечной развязке. Это как кончить. Если ты не кончил, то ты, считай, не потрахался. Без просветления нет квантовой механики. Но, к сожалению, этот вид просветления можно описать только в терминах квантовой механики. Когда ты его испытаешь, ты поймешь.

Но поторопись! Я вижу, ты очень обеспокоен грядущим концом света и т. д. Я верю, что ты достигнешь просветления до того, как я открою банку с D.M.P. Когда ты в полной мере постигнешь квантовую механику, ты не будешь так сильно расстроен. К чему огорчаться? Ведь ты познал Истину. В том же случае, если квантовой механики ты постичь не успеешь, исчезновение всего кислорода в атмосфере тебя, несомненно, удручит — но исключительно от незрелости твоего ума. Мне бы не хотелось, чтобы было так — но если так случится, я, как ты понимаешь, не расстроюсь. Ведь я квантовую механику понимаю. Еще раз, хотя это и излишне, напоминаю о конфиденциальности и прочая. Обнимаю тебя с нежностью.

Прочтя это письмо, я понял, что время не ждет. Поэтому, потрахавшись опять после ужина с Ниной, я усиленно принялся размышлять над своим вопросом: СКОЛЬКО НУЖНО ИМЕТЬ ПРОЦЕНТОВ ТЕЛА, ЧТОБЫ В НЕМ БЫЛА ДУША? Пока я размышлял, Нина опять стала ходить голышом и приговаривать: ну, теперича нам здесь преотлично! ежели мы теперича даже совсем разденемся, так и тут никто ничего нам сказать не может! За этим действием меня (нас) застали сотрудники администрации. Ура| сказали они. Мы, наконец, нашли вам место для жизни не в четырех стенах темницы, а на воле. Завтра с утра вы переезжаете. Я хотел возразить, что вовсе не хочу жить на воле, меня устраивают стены темницы, раз здесь есть интернет, кормят и в любое время выпускают гулять, но по пустым глазам и жестко сжатым губам представителей администрации понял, что решение они приняли окончательное, далось оно им нелегко, менять они его не будут; а раз так, то зачем зря ссориться? Не стал я спрашивать и о нашем статусе, и когда и куда нам можно будет уйти; поднимать эту тему было пока рано, а если здесь тайное убежище букмекеров, как я понял из слов Ивана, то нужно было сделать все возможное, чтоб узнать судьбу Эйнштейна или Вовы. Я сказал себе: лучше сделать и раскаяться, чем не сделать и пожалеть, помни, Эдик, конец цитаты. Поэтому я просто выторговал себе: 1) право приходить сюда работать на компьютере с Господином Интернетом; 2) чтобы в наше новое жилище в поселении нам приносили еду из столовой; 3) чтобы, если что-то понадобится, я всегда мог встретиться с кем-нибудь из администрации, в любое время дня и ночи. Администрация пошла на мои условия с видимым облегчением. Кажется, они меня опасались, но почему опасались — остается для меня непонятным до сих пор. Возможно, потому, что я умел работать в Интернете.

С утра мы перенесли свои пожитки. Поселили нас в самом центре. Я сразу же принялся за поиски, в первую очередь, конечно, исследовать на предмет Эйнштейна местное питейное заведение. Проблема была в том, что во всем поселке не было питейного заведения! Тут было-то всего несколько улиц, я быстро прошел по центру, но из кандидатов на питейное заведение увидел только продовольственный магазин. Тогда я стал ходить по поселению концентрическими кругами, постепенно расширяя круги, подобно спирографу. Это было довольно скучно. Улицы были пустые, только попадется иногда баба с ведром или человек в белом плаще и с портфелем под мышкой. На одной из улиц мне попался священник, обычный священник, только почему-то с донельзя расцарапанным лицом. Он пристально посмотрел на меня, а когда мы разминулись, вдруг сказал: Эстрагон! Я обернулся. Он смотрел на меня. Видимо, это меня он имел в виду. Я привык к тому, что здесь я Блади, поэтому в целях сохранения инкогнито и конспирации, о которой заклинал де Селби, развернулся и пошел дальше. Эстрагоон! снова позвал меня священник. Это вы мне, спросил я. Кажется, вы ошиблись. Как это ошибся, всполошился он. Разве ты не узнаешь меня, Эрвина? Как я могу вас помнить, сказал я, когда вы старше меня раза в два? Да как же ты меня не узнаешь? Я знавал твоего папу, видимо, Савву! Тебе был годик, когда я пришел к нему прощаться, как раз уезжал в сей приход. Я еще поднял тебя к лампе и стал смеяться, и ты тоже стал смеяться, и нафурил мне прямо в рот! Вот это было меткое попадание! И ты сейчас как две капли на него похож, я даже подумал: если кого я тут и вижу, так сына Саввы Никитича, похож на него как две капли воды. Неужели не помнишь? Вы ошиблись, сказал я, изображая сердечнось, меня зовут Блади, а батеньку моего зовут Спиридон. Он, правда, Никитич, и, говорил, у него есть брат — может, это и есть Савва? Я могу быть на него похожим, то есть, на его сына похожим, на вашего Эстрагона. Священник посмотрел на меня недоверчиво. Может, и так, пробормотал он, может, и так, и снова оживился: в любом случае, приглашаю отведать у меня, чем бог послал! Если вы племянник Саввы — вы мой друг навеки. И он объяснил мне, где живет — церковь и поповский дом располагались в конце улицы. Я обещал, что приду тотчас же, схожу только за женой, и мы разошлись. Мне было не по себе. На самом деле я Эстрагон Саввич, для друзей Эдик, и очень похож на отца.