Владимир Королёв - Босфорская война

• Название: Босфорская война
• Автор: Владимир Королёв
• Издательство: Вече
• Жанр: Военная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-1087-5

Книга историка В.Н. Королёва является первым серьезным исследованием морской войны, которую в XVII веке вело казачество против Османской империи в ее центральном регионе, охватывавшем Босфор и Стамбул. Многие события этой войны освещаются впервые. В книге использованы разнообразные, в том числе редчайшие, отечественные и зарубежные источники.

---

Далеко не все казаки могли сравнительно быстро «окупиться» или бежать из плена. Иным приходилось находиться в рабстве по многу лет, а то и десятилетий.

Казак Конон Нестеров был схвачен турками в ходе Азовского осадного сидения 1641 г., на вылазке, привезен в Стамбул и состоял гребцом на галере «в Царегороде и по иным горадам турскова царя» до 1649 г., когда ему удалось бежать через Персию в русские земли.

Донца Степана Молинского захватили в плен в пятидневном морском бою в Керченском проливе после азовского взятия 1637 г. — казачья флотилия столкнулась там с шедшими к Азо-ву турецкими галерами и «мелкими судами». Казак «был в полону в Цареграде, живот свой мучил» долгое время, пока не смог в 1648 г. бежать «уходом» и через Мутьянскую и Волошскую земли и Польшу добраться до Путивля и затем Москвы.

Еще один казак Прохор Федоров Старого после двадцатилетней службы на Дону прибыл в Воронеж «Богу помолитца и юр-тишко (земельный участок. — Прим. ред.) принять», женился там, около 10 лет числился воронежским казаком, потом в 1636 или 1637 г. направился «на вечное житье служить в Козлов-город з донскими казаки», но по дороге встретился «с крымскими и с нагайскими людьми». «И меня, — писал казак, —… те… люди ранили и взяли в полон… с сынишком с Антипком, и привели в Крым, в город Кафу, а ис Кафы меня… продали во Царьгород, и в Царего-роде я… живот свой мучил адиннатцать лет. И как был… государев посол Степан Васильевич Телепнев во Царегороде… а сынишко мой Ивашко с тем послом был во Царегороде. И окобался (окабалился. — В.К.) сынишко мой свою голову великим кабальным долгом и меня… ис турской земли окупил. А окупу дал за меня… пятьдесят рублев. И вышел я… к Москве з греченином з Ываном Петровым». Произошло это в 1649 г.

Украинский казак из гетманского полка Иван Наумов Бакулин был захвачен в плен на Украине в 1660 г., продан в Стамбул на галеру, где и находился свыше 20 лет, до счастливого случая, о котором еще будет речь[307].

Больше всего конкретных сведений о пребывании казаков в плену содержится в документах 1630—1640-х гг., но это вовсе не означает, что подобных случаев было мало в более ранний период. И в 1610—1620-х гг. у казаков случались поражения, при которых десятки, а иногда и больше запорожцев и донцов оказывались в плену. Но тогда среди казаков еще не распространился обычай подавать челобитные о царском жалованье «за полонное терпение», из которых мы в основном и узнаем подробности плена. В наших примерах не фигурируют казаки, спасенные и вывезенные на родину в ходе босфорских и черноморских набегов, и в первую очередь именно потому, что эти бывшие пленники возвращались прямо в казачьи земли, а не через Москву, где и подавались челобитные.

Следует заметить, что все казаки, чье полонное местонахождение источники фиксируют в османской столице, были знакомы не только с нею, но и с Босфором, хотя бы уже потому, что пленники доставлялись в Стамбул на судах по этому проливу.

Английский современник писал, что «есть едина вещь жалостная видети множество шаек (шаик. — В.К.), которые приходят (из Крыма. — В.К.) по Фраческому (Фракийскому. — В.К.) Босфору, нагруженные бедными христианы мужеского и женского полу, неся кождый бастимент (корабль. — В.К.) на великой шогле (мачте. — В.К.)… знамя… для показания качества товару, которой приносит. Есть зело трудно познати число совершенное неводников… понеже иногда болшее, иногда меншее по щастию татар… в их войне; но толко по выписям таможни константинополской может знатися, что бывают приведены по всякой год болши дватцати тысящь, из которых болшая часть жен и младенцев…»

О том же свидетельствовал и доминиканский патер Арканджело Ламберта: «Почти каждый день можно видеть в Константинополе, что с Черного моря прибывает масса кораблей, нагруженных невольниками-христианами. По особенным флагам узнают, что на этих кораблях везут невольников».

Пленники, попадавшие гребцами на галеры, затем вместе со своими кораблями тем же Босфорским проливом весьма часто выходили в Черное море, а потом по Босфору возвращались в Стамбул.

Крайне небольшая часть казаков-невольников «басурманилась», переходя в ислам[308], но абсолютное их большинство стремилось вернуться на родину. Это стремление нашло яркое отражение в старинных казачьих песнях. Одна из них рассказывает о том, как «во Цареграде» в «белокаменных палатушках» перед султаном стоят трое невольников — поляк, прусак и донской казак, и последний просит владыку отпустить их на волю, домой. Другая песня повествует о тех же царьградских палатах, но здесь уже один донец сидит между турецкими «князьями», а стоящая рядом «девочка-турчаночка» уговаривает казака забыть тихий Дон, родителей и молодую жену и взять ее, турчанку, замуж. Пленник, плача, отказывается и замечает, что ее отец с него «хотел снять головушку»[309].

Возвращаясь на Дон и Днепр, пленники приносили с собой разнообразные знания о Турции, ее столице и Босфоре. Вполне понятно, что некоторые из таких казаков, будучи профессионалами мореходного дела, участниками морских походов, атаманами и грамотными людьми, делали и профессиональные наблюдения относительно течений и ветров в проливе, характера береговой линии, расположения и особенностей прибрежных населенных пунктов и укреплений, количества и качества местных воинских подразделений и т.п. Многие казаки еще до плена владели тюркскими наречиями, а иные осваивали разные языки в полону, и их знание, в особенности турецкого и греческого, разумеется, помогало приобретению важной информации о регионе. Казак И. Бакулин, оказавшись по возвращении из Турции в Москве, даже просил определить его толмачом в Посольский приказ на том основании, что знал турецкий, арабский, итальянский и греческий языки. Переводчики приказа провели соответствующие испытания и пришли к заключению, что И. Бакулину, действительно, «в Посолском приказе в толмачах быть… мочно».

Турецкие власти понимали, что освобожденные, бежавшие и отданные на выкуп и обмен казачьи «ясыри» располагали «вредной» информацией, но могли только усиливать строгости по части передвижения пленников, их изолированного содержания, охраны и т.п.

В Турции подозревали в сборе такой информации и последующей передаче ее казакам вообще всех «неверных», в том числе российских и польских дипломатов. В конце 1622 или начале 1623 г. на совещании у великого везира один из крупных сипахи гневно говорил о переговорах властей с польским послом К. Збараским: «…совещаетесь о мире и войне, а нас, которым кровь проливать придется, не спрашиваете!.. Какие гарантии есть у вас… что казаки не совершат набег в этом году?.. Если надеетесь на слово этого гяура, знайте, что он человек переменчивый, хитрый, посланный шпионить. Вы хотите его отпустить на свою голову, когда он все наши дела и беспорядки знает, разведал все важные места, под властью его и его брата (Е. Збараского. — В.К.) больше всего казаков».

В 1633 г. судно с русским послом Афанасием Прончищевым штормом прибило к Синопу, и его обитатели кричали, что жители всей анатолийской стороны идут в Стамбул жаловаться султану: от донских казаков в тех местах жить нельзя, нападают ежегодно, а из Москвы послы беспрестанно ходят в османскую столицу будто бы для доброго дела, в действительности же рассматривают всякие крепости и потом рассказывают казакам, и те потому и на море ходят.

Войско Донское и Войско Запорожское имели свою агентуру в Стамбуле, однако по условиям ее деятельности в источниках сохранились лишь намеки на этот счет. Приведем их.

Сын боярский Семен Мальцев был направлен московским царем к наследнику ногайского князя, но по дороге схвачен азовца-ми и враждебными Москве ногайцами, продан в рабство, в Кафе посажен гребцом на галеру, на которой участвовал в Астраханском походе 1569 г. По возвращении в Азов С. Мальцев, согласно его позднейшему докладу, уговорил перейти в будущем «на государьское имя» «Магмета-еныченина (янычара. — В.К.) и Микулу-грека (сказываетца митрополита сын Трепизонского)», которые «тайны дела многие… сказывали». Магмет затем поехал в Стамбул, где должен был собрать разведывательную информацию, а Микула намеревался зимовать в Кафе, а на весну быть в Азове, и предполагалось, что оба из этого города свяжутся с донскими казаками атамана Савостьяна Попа.

В 1642 г., когда в оставленный казаками Азов уже вошел передовой отряд татар, последние схватили нескольких русских «лазутчиков», прибывших из Стамбула с запоздалым предупреждением казакам о движении к Азову огромной османской армии. Всего таких лазутчиков в турецкой столице тогда насчитывалось будто бы 40 человек. Схваченные «шпионы» были доставлены к крымскому хану, допрошены, сознались, что специально «посланы в эту крепость», и подвергнуты казни.