Владимир Набоков - Из переписки Владимира Набокова и Эдмонда Уилсона

• Название: Из переписки Владимира Набокова и Эдмонда Уилсона
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010

---

Я умоляю Лафлина найти переводчика для моего «Дара». Пол ♂, по национальности американец, знание русского хорошее, запас слов richissime,[61] стиль свой. Лафлин обратился к Кнопфу,{59} и тот порекомендовал Ярмолинского, чей английский язык не лучше моего, а переводы из Пушкина (вместе с Бабеттой Д.) хуже моих.{60} Так что я по-прежнему ищу человека, который может перевести книгу в пятьсот страниц, а я бы только проследил за смыслом и нюансами. Я знаю человека, способного с этим справиться при условии, что я помогу ему разобраться с русским текстом. Я все хожу вокруг да около, понимая, что у Вас своих дел по горло, к тому же я не питаю никаких иллюзий относительно гонорара, который готов заплатить Лафлин, — исхожу из тех сумм, какие получал я; разве только другие получают больше.

31 августа я еду в Кембридж и с 1 сентября приступаю к своим обязанностям в Музее сравнительной зоологии. Мы уже сняли квартиру по адресу: Крейги-Серкл, 8. Забавно сознавать, что я сумел попасть в Гарвард исключительно благодаря бабочкам. Я много ловлю их здесь, в основном мотыльков. Это ни с чем не сравнимое удовольствие — в душную ночь широко распахнуть окно и смотреть, как они летят на свет. У каждой свои виды на лампу: одна тихо усядется на стену, предпочитая расслабиться перед тем, как сдаться в плен, другая будет биться об абажур, пока не рухнет на стол с обожженными глазами и подергивающимися крыльями, третья исползает весь потолок. Нужно иметь наготове несколько стаканов, на дно которых кладется ватка, смоченная углекислотой; стаканом накрывается насекомое. Когда оно затихнет, его перекладывают в другую посудину, чтобы затем приколоть булавкой. Сегодня ночью я приготовлю для них сладкую приманку: смешивается бутылка крепкого пива, два фунта коричневого сахара (или патоки) и немного рома (добавляется в последний момент). Перед наступлением сумерек берешь чистую кисть, намазываешь этой смесью десяток стволов (лучше всего старых, покрытых лишайником) и ждешь. Они появляются вдруг, невесть откуда, и, усевшись на поблескивающую кору, показывают свои малиновые подкрылья (особенно яркие в луче фонарика), и тут ты накрываешь их стаканом, начиная с нижних. Попробуйте сами, Братец Кролик. В мире нет благороднее спорта.

Огромный привет Мэри. Вера присоединяется. Черкните мне несколько (косых) строк.

Ваш

В. Набоков.

__________________________

Крейги-Серкл 8, квартира 35

Кембридж, Массачусетс

24 ноября 1942 г.[62]

Дорогой Братец Кролик,

в прошлую среду, вместо того чтобы оказаться в Виргинии, я оказался в постели с сильным гриппом. Дмитрий тоже. В России эту болезнь окрестили «испанкой» (испанская дама).

Вот Вам несколько редких особей из семейства гомо сапов и гомо сапиенс:{61}

1) Женщина, читающая курс драмы. Хобби: похожа на герцогиню Виндзорскую. И впрямь похожа. Стоит герцогине (судя по фотографиям в газетах) изменить прическу, как эта меняет свою (дабы остаться верной подлиннику, по примеру некоторых мимикрирующих бабочек). Классифицирует людей на а) тех, кто тотчас отмечает сходство; б) тех, кто не сразу обращает на это внимание; в) тех, кто может сказать о нем только третьему лицу; г) (избранные) тех, кто в ее присутствии непроизвольно начинает рассказывать о герцогине, не отдавая себе отчета в природе таких ассоциаций, и д) тех, кто игнорирует сходство… или его не видит. Она старая дева, имеющая в роду одного или двух «виндзоров», и это хобби наполняет смыслом ее жизнь.

2) Человечек с кроткими слезящимися глазами, чем-то напоминающий священника. Очень тихий, неразговорчивый, мелкие вставные зубы. Спросит вдруг какую-нибудь банальность («Вы давно в этой стране?») голосом чревовещателя и снова становится пугающе молчалив. Профессия: секретарь нескольких клубов. Холостяк. Сексуальная жизнь либо сводится к унылому короткому соло время от времени, либо вообще отсутствует. Привел меня к памятнику Линкольну. И неожиданно произошло чудо: он остановился как вкопанный, уставясь на флагшток. Глаза горят, ноздри трепещут, возбужден до крайности. Спрашивает у смотрителя: «Это у вас новый флагшток?» Интересуется (в голосе дрожь), какова его точная высота. «Да вроде 70 футов». Вздохнул с облегчением. Видите ли, флагштоки его страсть, и на днях он приобрел, чтобы установить у себя за домом, новый, 75-футовый флагшток (через год, по его признанию, он раздобудет 100-футовый). Обнял выкрашенную в серебристый цвет трубу и задрал кверху голову. Верно, около семидесяти. «А вы заметили, — говорю, — что макушка чуть-чуть отклонилась от оси?» Совершенно счастлив: действительно, вертикаль слегка нарушена, тогда как его флагшток встал по струнке. Человечек оживился и расцвел — по крайней мере на полчаса. А на следующий день я отметил про себя, как он на мгновение встрепенулся, стоило мне что-то сказать о поляках.[63] Готовый клиент для венского шамана,{62} который бы не преминул добавить, что «пол» по-русски значит «sex».

3) Знаменитый негритянский ученый и организатор. Семьдесят лет, но выглядит на пятьдесят. Смуглое лицо, курчавые седые волосы, симпатичные морщины, большие уши — вылитый белогвардейский генерал в отставке, симпатично сыгранный Эмилем Дженнингсом.{63} Руки шоколадно-розовые. Блестящий рассказчик старого образца. Tres gentilhomme.[64] Курит особые турецкие сигары. Само обаяние, не говоря уже о других достоинствах. Рассказал мне, что, когда он плыл в Англию через Ла-Манш, на пароме его записали «полковником», так как в паспорте после его имени стояло «Col.».[65]

4) Мужчина без пиджака в отеле. Когда около десяти вечера я шел по коридору к себе, из номера высунулась розоватая лысина и пригласила меня поболтать перед сном. Не хотелось обижать его отказом. Мы уселись на его кровати и выпили виски. Он тут умирал от скуки и попытался выжать максимум из моего общества. Принялся рассказывать во всех подробностях о своем сахарном бизнесе во Флориде, о причинах, побудивших его приехать в Вальдосту (нанимает чернокожую рабсилу), и множество нелепых деталей о своем заводике. Я был весь один большой зевок. То и дело поглядывал на часы — еще десять минут, и я обращусь в бегство. Когда я нашаривал в кармане спички, оттуда выпала и покатилась по полу коробочка из-под таблеток, куда я складываю мотыльков с освещенных веранд. Он поднял коробочку со словами: «У меня такая же: я в нее складываю мотыльков». Выяснилось, что он энтомолог и даже одно время был связан с американским Музеем естественной истории, где я работал. Я уже не посматривал на часы. Второй раз я так обмишурился (первый — с профессором Форбсом{64} в бостонской подземке).

5) Высокий крупный мужчина, президент колледжа. Свое знакомство со студентами начал с удивительно тонких замечаний о стихотворениях Браунинга{65} «Последняя герцогиня» и «Орлиное перо». Предложил студентам называть его просто по имени. Меня называл МакНабом,{66} будучи не в состоянии правильно выговорить мою фамилию. Шокировал местную публику тем, что, имея шикарный «паккард», он привез миссис Рузвельт{67} со станции в страшненьком разбитом автомобильчике, которым он пользуется в обычные дни. Увлекательно рассказывал о своем деде, герое армии конфедератов, после чего дал мне прочесть свои записки — такие, знаешь, семейные мемуары, — и это было очень плохо. А в остальном колоритнейшая фигура, такой же эгоцентрик, как я.

6) Старик в «комнате отдыха» (читай: уборной) в пульмановском вагоне. Обрушил поток красноречия на двух предупредительных, вышколенных служителей с непроницаемыми лицами. Основные слова в этом потоке — «мать», «черт» и «сучий», затейливо переплетаемые в конце каждого предложения. Глаза дикие, ногти черные. Напомнил мне чем-то тип воинствующего русского черносотенца. Словно подслушав мои мысли, разразился злобной тирадой о евреях: «Вся эта жидовня с их обоссанными младенцами!» Он смачно плюнул в раковину и промахнулся сантиметров на десять.

——

В моей коллекции есть еще экземпляры, но пока хватит. Приятно писать в постели. Спасибо, что пригласили нас на День благодарения, но я чувствую себя истощенным — и финансы мои тоже истощились. Лекционное турне (которое я продолжу 3-12 декабря) было в высшей степени успешным с точки зрения восприимчивости аудитории и т. п., однако в материальном отношении оказалось убыточным, поскольку мой институт не оплачивает дорожных издержек.

Очень хочется увидеться. Вчера видел Уикса <…>, он собирается напечатать мой рассказ вместе со стихотворением в январском номере.{68}

Ваш

В.

1943

230 Ист-15-я стрит

Нью-Йорк

11 января 1943

Дорогой Владимир,

жаль, что мне не удалось задержаться в Кембридже и пришлось ехать прямо в Нью-Йорк. Сверху — мой адрес; наш телефон: Грэмерси 7-4579.