Далия Трускиновская - Пьесы

• Название: Пьесы
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Ужасы и Мистика

Место действия этих пьес — закоулки и просторы. Закоулки старых подвалов и человеческих душ. Просторы Дальнего Космоса, Российской истории и... правильно, человеческих душ. Их герои — гадалка-самозванка и три русские царицы, скромный труженик ремонтно-заправочной станции в тысяче парсеков от Земли и ангел-хранитель, впервые в жизни принявший самостоятельное решение. Все они стоят перед выбором — и всем им выбор дается нелегко...

---

МАША. Пустите, я порчу на яйцо свела, его в унитаз надо!

Она исчезает в туалете, тут же возвращается и наконец понимает, что перед нею — что-то вроде бандита.

МАГИСТР. Порчу на яйца не сводят, а напускают. Это я хорошо помню.

МАША. Погодите, а вы откуда взялись?

БУРЫЙ. Интересно было, остался. Ну что, батя, как дырка?

МАША. Клиент, не уходите, сеанс еще не кончен, я вам обереги поставлю, потом карты раскину на прогноз лечения.

Дед молчит.

БУРЫЙ. Батя, ты чего? Подай голос!

Маша подбегает к деду, заглядывает ему в лицо, трогает щеку пальцем, шарахается.

МАША. Ой, мама дорогая! Он помер!

БУРЫЙ. Ты чего, сдурела?

Подходит к деду, изучает его, машет рукой перед его лицом, прислушивается к дыханию.

МАША. Ну, что?

БУРЫЙ. Да он вроде спит...

МАША. Как это — спит? Не может он спать!

БУРЫЙ. Да спит же!

МАША. Так разбудить надо!

БУРЫЙ. Ты усыпила — ты и буди.

МАША. А как? (кидается к столу на колесах, вытаскивает папки, копается в каких-то листках, тетрадках, и наконец замирает в полной растерянности) . Мы этого на курсах не проходили!..

Бурый подходит к ней и берет ее за плечи.

БУРЫЙ. Дурочка ты моя...

Маша прижимается к Бурому.

МАША. Сделай что-нибудь, я его боюсь, он совсем спятил, дырка, говорит, дырка...

БУРЫЙ. Да все будет хорошо, проснется и уберется, ну? Какая ты у меня дурочка...

Начинает целовать Машу, сперва — в лоб и висок, потом — в губы.

МАГИСТР. Тьфу. Глаза б мои не глядели! Надо же — роман у них! Чего доброго, сейчас и в постельку отправятся, на кушеточку... А кушеточка-то гикнулась! Так вам и надо!

Он визгливо хохочет, топает ногами, наконец запускает в стену сперва электрочайником, потом — настольной лампой, но это совершенно не мешает деду — спать, а Маше с Бурым — целоваться. Наконец ему это буйство надоедает.

МАГИСТР. Ну вас. Допросились. Я вам еще устрою!

конец первого действия

Действие второе

Тот же подвал, только вся мебель в салоне сдвинута в один угол. Лишь круглый столик поставлен впритык к стенке с Зодиаком, и на нем стоит фотография в рамке, рядом — стакан, накрытый куском хлеба. Из-за кресел торчат две ноги — это дед, которого так и не добудились, но по крайней мере уложили на пол. По салону слоняется Магистр, простукивает костяшками пальцев пол, стены, потолок и сердито бормочет.

МАГИСТР. Черт... Проклятый склероз... О, черт... Да что же это такое?.. (вдруг орет). Куда подевался мой парадный саван?!?

В ответ раздается треск в углу, и Магистр спешит туда.

МАГИСТР. Надо же! И от кого я его, спрашивается, прятал?..

Исчезает в углу. Входят Маша и Бурый с большой сумкой.

БУРЫЙ. Так, что еще?

МАША. Сорок свечек.

БУРЫЙ. Расставить, что ли?

Маша ищет в своих тетрадках указаний.

МАША. Не знаю, тут сказано просто зажечь.

БУРЫЙ. Так зажжем. Еще ты три метра черной ткани велела купить. Их куда?

МАША. Тут написано — закрыть тканью портрет покойного.

БУРЫЙ. Так он же формата девять на одиннадцать. В шесть слоев, что ли?

МАША. Ой, ну что я за дура! Нужно было его с самого начала закрывать! Я все перепутала!

БУРЫЙ. Не вопи. Ну, перепутала и перепутала.

МАША. Ничего у нас не выйдет. Дух не захочет приходить. Еще и этот!

Она показывает пальцем на дедовы ноги.

БУРЫЙ. Сказал же — ночью вынесу и положу на трамвайной остановке.

МАША. А если он и там не проснется?

БУРЫЙ. Значит, такая его судьба.

МАША. Ты его хоть в холл вытащи. А то нехорошо. При постороннем духов не вызывают.

БУРЫЙ. Так он же все равно спит...

МАША. Тебе трудно, что ли? А если мы об него споткнемся? И все — коту под хвост!

БУРЫЙ. Вот это — аргумент.

Подхватывает деда подмышки и, с помощью Маши, вытаскивает в холл. Маша бежит в конурку, где ждет Лиза, возвращается оттуда с покрывалом и укутывает деда.

БУРЫЙ. Умница. Теперь его даже не видно.

МАША. Нет, все не так, все не так! Все неправильно! Никакой дух не явится, зря ты все это затеял.

БУРЫЙ. Ни фига, выманим!

Он обнимает Машу и целует, Маша прижимается.

МАША. Может, не надо, а? Это же прямая дорога в дурдом.

БУРЫЙ. Да что ты заладила — дурдом, дурдом! Не получится — значит, не судьба. Девчонку жалко! Знаешь, как это — когда не простилась? Вот у нас Наташка такая была, мужа убили, без нее похоронили, она рассказывала — во-первых, кошмары снились, во-вторых, муж во сне ругался, а она еще перед тем как-то по-глупому налево сходила...

МАША. Ну так кто ж ей виноват?

БУРЫЙ. Я же говорю — по-глупому. Подружка стерва попалась, подпоила и к одному козлу в постель уложила. Стрелять таких подружек. Так Наташка ночью на кладбище бегала, мы за ней ездили, по всему кладбищу ловили. Прикинь — ночь, кресты торчат, на дорожке — два джипа, меж крестами фонари скачут, люди бегают, ор, мат... Ты что, хочешь, чтобы эта Лизка повадилась ночью на кладбище шастать? Там знаешь сколько всякой сволочи водится?

МАША. Не хочу, и в дурдом тоже не хочу.

БУРЫЙ. А то еще история была. У нас одного убили, знаешь, совсем по-глупому, в тире, дурака валяли, инструктору в ухо заехали, устроили пальбу, ну, бухие все были... А у него батя с норовом, повадился каждый день на кладбище ходить. Дело было уже в декабре, темнеет рано. Вот он возвращается — а он не через главные ворота ходил, а через дырку в заборе, так к троллейбусной остановке ближе, — и слышит прямо из под земли — у-у, у-у!!!

МАША. Да ну тебя!

Она пытается высвободиться, но Бурый не пускает.

БУРЫЙ. А он мужик норовистый — пошел смотреть, кто там под землей воет. И что оказалось? Алкаши повадились на кладбище оттягиваться, там же лавочки, даже на многих могилках столики. И вот один свалился в свежую могилу и в ней заснул. Там эти, гробокопатели, придумали заранее могилы рыть, с осени, пока земля не такая мерзлая. Ну, проснулся, а вылезть не может, темно, холодно, жуть. Тот мужик ему шарф спустил, вытащил. Представляешь, если Лизка на кладбище такое у-у услышит?

МАША. Да ну тебя! И так жуть берет, а тут еще ты со своими глупостями.

БУРЫЙ. Почему с глупостями?

МАША. Потому что! Ну, как ты не понимаешь? Вот вы с Лизкой меня уговорили, а я ведь посвящение — и то еле-еле прошла. Мне в лучшем случае карты раскидывать можно или там венец безбрачия снимать, или какую-нибудь порчу, не очень сложную, а вы хотите, чтобы я зазыв на мертвый дух выполнила!

БУРЫЙ. Так диплом же!

МАША. А что — диплом?! Наша фабрика — тю-тю, зарплату полгода не платили, товаром выдавали, нас уже с базаров гонять стали — прикинь, ряд баб, и у всех в руках желтые эмалированные кастрюли! Кому мы на фиг нужны?! В дилеры идти — вложиться надо, вон подружка тыщу гринов в косметику вложила, а эта косметика вообще польская оказалась! В косметический салон звали массажисткой, я пришла — а он никакой не косметический, блин! Это только так называется, а массаж — эротический! Потом продавцом предложили. Мы с подружкой пошли — и в первый же месяц на нее недостачи шесть тысяч повесили, а зарплата — три тысячи! Ну, думаю, следующая недостача моя будет, и — деру.

БУРЫЙ. Так в бизнес идти надо. Вон моя хозяйка видишь как раскрутилась.

МАША. У меня характер не тот. Я пробовала, у нас с подружкой фирма была, так еле от нее избавились.

БУРЫЙ. А чем торговали?

МАША. Автоприцепами.

БУРЫЙ. Чем-чем?!

МАША. Ну, у нее свекровь на заводе работает, автоприцепном, или как он там называется. Мы думали, раз свекровь, то должно получиться... Да чего вспоминать! Я вот курсы окончила и очень довольна. Гадаю, порчу снимаю, мне только сложную работу делать нельзя. Меня вон даже в салон «Кассандра» ясновидящей звали, не пошла. И еще я биоэнергетикой занимаюсь, и карму почистить могу...

Из комнатки, где стоит массажная кушетка, выходит босиком Лиза. На ней длинная рубаха, волосы распущены, в руке — свеча.

МАША. Ты чего? А ну, обратно — и молчи, слышишь! Молчи, как рыба об лед!

Лиза показывает на запястье левой руки.

МАША. Ну, потерпи немного, пусть как следует стемнеет. Скоро уже, скоро. Иди, ложись, думай о нем, думай самое хорошее. Поняла?

Лиза кивает и уходит.

МАША. Ей ни есть, ни пить, ни говорить перед зазывом нельзя. Вообще-то и мне тоже... Но иначе не получается...

БУРЫЙ. Да зря ты дергаешься. Все у вас получится.

МАША. Так ведь еще неизвестно, кто явится. Нас предупреждали — может явиться сам дух покойника, а может какая-нибудь нечистая сила — и будет врать, а потом от нее не отцепишься... Или сразу за собой утащит, или привяжется, понимаешь? А у меня опыта мало, я первый год работаю, и еще та девчонка, Евдокимова, что ли... Она для себя зазыв с того света делала, одна была, в той самой бане, где мы посвящение проходили. Мы рядом у бабки в доме спали, а она на всю ночь в бане заперлась. Утром нет ее и нет! Мы дверь ломали, она там на полу, голая, ползает, вся исцарапанная, и руками вот так делает, вот так...