Николай Романецкий - Убьем в себе Додолу

• Название: Убьем в себе Додолу
• Автор: Николай Романецкий
• Жанр: Фэнтези

---

— Что ж, — сказал он, — вы правы. Я действительно убил Барсука. И уж вы-то должны понимать, почему я это сделал. Ведь я спас этим убийством всю Колдовскую Дружину. Неужели вы думаете, что я мог бы позволить какому-нибудь ничтожеству с помощью какой-то там электроновой установки бороться с первоклассными чародеями? Это же всему конец!..

— Но закон…

— Закон! — Буня презрительно фыркнул. — Закон хорош во времена социального равновесия, а мы с вами присутствуем при окончании этих времен. В ближайшую эпоху определять нашу жизнь будет отнюдь не закон… И потому я надеюсь, что вы меня понимаете: ведь, защищая Колдовскую Дружину, я защищал и вас.

Свет вдруг заметил, что Вера вовсе не испугалась Буниного пистолета. Более того, она смотрела на опекуна министерства безопасности с явным интересом. А потом с неменьшим — если не большим — интересом посмотрела на Света. И Свет понял: все, что происходило с ним в последние дни, подчинялось отнюдь не Кудеснику. И не Буне. И не ему, Свету. Во всяком случае пистолет в руках чародея Лаптя для странной гостьи чародея Смороды угрозой не является. Да еще и Смирный за стеклянной стеной… Впрочем, о Смирном гостья не догадывается. Вернее, не должна бы догадываться… И тогда Свет решился:

— Я благодарен вам, брат Буня, за то, что вы защищали меня от ничтожеств, целящихся в мой Талант электроновыми установками. Однако моя благодарность не настолько велика, чтобы позволить вам уйти от закона.

— Что ж, — Буня вздохнул. — Значит, вы становитесь врагом всех волшебников планеты. А с врагами разговаривать гораздо проще, чем с друзьями. Раз вы знаете, что я убил человека, стало быть понимаете, что я способен и на повторное убийство. Но сначала вы мне скажете, кто видел меня на том перекрестке.

Свет помотал головой: ему стало интересно, в самом ли деле Буня способен его убить или блефует.

— Скажете, — повторил Буня и навел пистолет на Веру. — Скажете. Иначе ее смерть будет на вашей совести.

После сегодняшних событий Свет больше уже не сомневался, что его гостья — несмотря на все свои причуды — является волшебницей. Жаль только, он не знает ее возможностей. Уж двоим-то приличным волшебникам можно справиться и с пистолетом. Если действовать синхронно…

Как оказалось, Веру не интересовало, блефует Буня или он в самом деле способен ее убить. Не размышляла она и о возможностях Света: способен ли он в подобной ситуации на какое-либо заклинание? Ведь Серебряное Кольцо у него имелось… Впрочем, она не творила и своих заклинаний. Она попросту вскинула вверх десницу.

Но Буня после этого выронил пистолет.

Все дальнейшее для Света происходило словно во сне.

«Поднимите пистолет», — сказала Вера, и Свет поднял пистолет. «Пойдемте в кабинет», — сказала Вера, и Свет с Буней сопроводили ее в кабинет. «Давайте перо и бумагу», — сказала Вера, и Свет подал ей искомое. «Пишите», — сказала она Буне, и Буня принялся водить пером по бумаге. «Позовите своего второго гостя», — сказала Вера Свету, и Свет позвал такого же словно бы пребывающего во сне Буривоя Смирного. «Прочтите», — сказала она сыскнику, и тот прочел написанное своим начальником. «Мы с чародеем Светом вас проводим», — сказала она работникам министерства безопасности, и все четверо вышли из кабинета, спустились вниз по лестнице, проследовали мимо трапезной, откуда уже доносились праздничные песнопения. Тут Вера сказала Буне и Буривою: «Ступайте с миром!» — и они вышли на набережную, к ждущему Буню экипажу. А Свет с Верой вернулись в гостевую. И только тут Свет словно бы проснулся.

— Что мы наделали?! — воскликнул он. — Квалификация чародея Лаптя такова, что он без оружия справится и с сыскником, и с его пистолетом. Надо их догнать!

— Не надо, — мягко возразила Вера и улыбнулась.

Села на кушетку, закинула ногу на ногу и уже знакомым всепрощающим взглядом посмотрела на Света. Тогда он бросился в кресло. И сказал:

— А теперь я жду от вас объяснений.

Вера вновь улыбнулась, и Свет поймал себя на том, что уже привык к ее улыбкам. Словно бы улыбающаяся волшебница не представляет из себя ничего особенного…

— Все очень просто, чародей, — с улыбкой сказала не представляющая из себя ничего особенного волшебница. — Дело в том, что я — Додола.

Забава сидела за праздничным столом равнодушная, как снежная баба в лютом. Водки она не пила, но пьяное оживление празднующих домашних не вызывало у нее ни удивления, ни осуждения. Она видела, как дядя Берендей то входил, то выходил из трапезной, но ей и в голову не приходило, что в доме происходит что-то неожиданное. Даже если чародей сейчас в гостевой у Веры, так ли это неожиданно? И почему это должно волновать ее, Забаву?

Однажды, правда, ее сердца коснулась некая тревожная тень, и она встрепенулась. Но, кроме хозяина и гостьи, все остальные сидели за столом. Даже дядя Берендей. Да и тревога тут же исчезла, словно растаяла под лучами праздничного солнца. И Забава вновь впала в оцепенение.

Если гостья рассчитывала, что хозяин после ее сообщения вывалится из кресла, то она катастрофически ошиблась. Свет из кресла не вывалился. Но не потому, что крепко держался за подлокотники, а потому, что не поверил.

— Да-да, — сказала Вера. — Вы не ослышались. Я — Додола, богиня семьи, добродетельная супруга воинственного Перуна. — Слово «добродетельная» она произнесла со странной интонацией. Как будто не понимала его смысла.

Свет поджал губы:

— Извините, моя сударыня, но вашему покорному слуге хотелось бы иметь доказательства.

Карие глаза гостьи запламенели неудовольствием.

— По-моему, происшедшие несколько минут назад события явно доказывают мою правдивость. Вряд ли кому-либо, помимо богов, удастся превратить трех жестоких мужчин, к тому же владеющих основами колдовства, в послушных овечек!

Основами колдовства!.. Свет крякнул. Если эта девица и не богиня, то в нахальстве ей не откажешь. Ишь высказалась — основами колдовства!.. И это про двоих чародеев высшей квалификации, один из которых сумел сделаться блестяще-бесследным убийцей, а другой с неменьшим блеском сумел разобраться в преступлении первого!

Впрочем, Свету ничего не оставалось как согласиться — определенная правда в ее словах была. И пусть сидящая перед ним девица не была богиней, но уж колдуньей-то — причем уровня, которым стоило бы восхититься и Кудеснику, — являлась точно.

— По-прежнему вижу недоверие в глазах ваших, чародей, — сказала певучим голосом гостья. — Как вы все похожи на вашего господина! Я имею в виду своего братца Семаргла. Воистину яблочко от яблоньки… Вы хотите, чтобы в доказательство своей правдивости я разрушила полгорода?

— Не хочу, — сказал Свет.

— Так может, в качестве доказательства вы воспримете смерть?

— Если мою, то это бессмысленно, — сказал Свет. — Некому будет сделать вывод о вашей правдивости.

Вера снова сверкнула глазами. В голосе ее зазвучала привычная хрипотца:

— Вы полагаете, я нуждаюсь в ваших выводах?

— Полагаю, не нуждаетесь. Зато в них нуждаюсь я. — Свет развел руками. — Вы не обижайтесь. Вы поставьте себя на мое место. О богах я слышал лишь в былинах да проповедях волхвов. Согласитесь, моему привыкшему к логике уму непросто поверить в их существование.

Гостья некоторое время смотрела на хозяина в упор, потом вдруг улыбнулась:

— Ну хорошо, обратимся к вашей любимой логике. Скажите-ка мне… Вам не кажется, что в общении со мной вы вели себя не слишком обычно? С любой женщиной вы бы себя так не вели.

— Н-ну… — Свет поморщился. — Я действительно веду себя с женщинами по-другому. Но ведь в данном случае я выполнял определенное служебное задание.

— Выполняли?! — Гостья громко фыркнула. — А вы вспомните-ка, сколь хорошо вы его выполняли! По-моему, вы готовы были заниматься чем угодно, но только не мной. — Она погрозила ему перстом. — Вы вспомните, вспомните!

Свет задумался, вспоминая. Но ничего хорошего ему это воспоминание не принесло. Теперь он и сам заметил, что его так называемая работа с подозрительной паломницей подчинялась чему угодно, но только не логике. Ведь, собственно говоря, определить, есть в ней Зло и способна ли она стать второй матерью Ясной, он мог и побыстрее. Однако почему-то тянул с выполнением задания, уверял себя, что ему не хочется снова заниматься прощупыванием подозрительных паломников. И только в последние дни зашевелился. Впрочем, без особенного энтузиазма. Да, тут в словах этой девицы что-то есть…

— А теперь вспомните поведение вашей бедной, влюбленной в вас служанки. Да она должна была бы бросаться на меня от ревности. Ведь я влюбила вас в себя, и вы…

Вот тут Свет и в самом деле чуть не вывалился из кресла.

— Вы?! — задохнулся он. — Влюбили?! — И переведя дух, фыркнул: — Какая, право, чушь!

— Нет, не чушь! — Она еще раз погрозила ему перстом. — Иначе с какой стати вы так отбрили своего старого приятеля, когда я пожелала заняться с ним любовью?! Ведь он же на всю жизнь мог остаться импотентом. — Она вновь улыбнулась, но на этот раз улыбка вышла ехидненькая и мерзкая: не улыбка — улыбочка! — Вот так же мой Перун мог бы поступить с вашим Семарглом, если бы хоть раз поймал его.