Наль Подольский - Возмущение праха

• Название: Возмущение праха
• Автор: Наль Подольский
• Издательство: Азбука, Книжный клуб Терра
• Жанр: Мистика
• Год: 1996
• ISBN: 5-7684-0049-4

Роман «Возмущение праха» написан в форме остросюжетного фантастического детектива. Главный герой романа, бывший сыщик, уволенный из уголовного розыска, приглашен на работу в качестве главы службы безопасности в научно-исследовательский институт, руководимый неким подобием научно-духовного ордена. Цель ордена — практическое воплощение идей русского философа Николая Федорова, то есть — ни много, ни мало — научная реализация бессмертия и воскрешение всех умерших поколений. Герой проявляет немалую изобретательность, чтобы выполнить возложенную на него задачу и при этом самому остаться в живых.

Когда уволенному из уголовного розыска оперу по прозвищу Крокодил предложили место начальника службы безопасности секретного института, он согласился почти не раздумывая. Но опытному сыщику приходится проявлять недюжинную изобретательность, чтобы выполнить миссию, возложенную на него нанимателем — неким научно-духовным орденом, тайно разрабатывающим программу воскрешения мертвых, — и при этом сохранить собственную жизнь.

---

Вася бросил на меня короткий взгляд и передернул затвор, досылая первый патрон в патронник.

А она начала переходить проезжую часть, направляясь к нашей парадной. Я заставил себя отойти от окна и заняться чемоданом.

Когда я наконец защелкнул на нем замки, раздался звонок в дверь.

Не входя внутрь, она заговорила низким, с придыханием, голосом:

— Здесь очень опасно, нужно уходить. Я чувствую, я знаю.

В полумраке под капюшоном я видел только гипнотически блестящие глаза и яркие губы, и у меня возникло нестерпимое желание стащить с нее этот нелепый плащ, чтобы рассмотреть ее как следует.

— Я тоже знаю. Уже уходим. — Я направился за чемоданом и на ходу окликнул напарника: — Все, Вася. Уходим.

— Уже поздно, шеф, — отозвался он, как я успел с удовольствием отметить, без тени эмоций в интонациях, — глянь-ка сюда.

Я подошел к нему — на набережной остановился белый джип «Мицубиси», и из него не спеша, с ленцой, вылезли четыре человека. Пятый остался за рулем, а эти четверо, с оружием в руках, топтались у машины, словно чего-то ожидая.

— Стоят удобно, — деловито отметил Вася, открывая внутреннюю раму окна.

— Постой, — я бросился к письменному столу и стал лихорадочно рыться в ящике, — шухер устроить всегда успеем.

Я почти сразу нашел то, что искал, — ключ. На пятом этаже моей лестницы была дверь на чердак, и давным-давно я на всякий случай подобрал к ее замку ключ. Я не проверял эту дверь почти год, но врезные замки редко меняют, рискнуть стоило.

— Все в порядке, уходим тихо.

— Это хорошо, у них пополнение.

Я решился потратить несколько секунд, чтобы бросить взгляд за окно. Там остановилась вторая, точно такая же «Мицубиси», только синего цвета, и из нее выгружались люди, не менее симпатичные, чем из первой машины.

Захлопнув дверь, мы побежали наверх. Полина дважды наступила на полы своего плаща, и я опасался, что она может упасть, но говорить ничего не стал.

Чердачная дверь оказалась вообще не закрытой. Войдя в нее, я вставил ключ изнутри, и замок, хотя и со ржавым скрипом, заперся.

— Короткий привал, — сказал я, — послушаем, что они станут делать.

Вася извлек из кармана жевательную резинку и сунул ее в рот. Расценив это как молчаливый вопрос, я счел полезным откомментировать ситуацию:

— Там, дальше, есть второй выход, на другую лестницу. Может, и там дверь не заперта.

В знак того, что принял информацию к сведению, Вася перестал на секунду жевать, а затем возобновил это занятие в более медленном темпе.

Полина сделала несколько шагов в глубь чердака и остановилась у слухового окна, — как видно, происходящее на лестнице ее нисколько не интересовало.

Вскоре снаружи послышались голоса: ребята беседовали громко, не видя причин скрываться. Далее донеслось лязганье замка — дверь вскрывали культурно, не взламывали, и я им мысленно выставил за это плюс. Настала тишина — им даже не пришло в голову проверить верхние этажи.

— Видишь, какие умы ты хотел уничтожить, — я решил повоспитывать Васю, видя в нем потенциально будущего сотрудника.

— Да уж больно удобно стояли.

— Никогда не бей змею по кончику хвоста, от этого она только резвее прыгает вперед.

— Оно конечно, — кивнул Вася, — но ведь так удобно стояли.

Вторая дверь чердака была заперта, но мой деловитый напарник управился с ней практически мгновенно, и через несколько минут мы уже сидели в своей машине. Полина забралась на заднее сиденье и, когда я хотел разместиться рядом, почему-то энергично запротестовала, к моему удивлению вполне непринужденно обращаясь на «ты»:

— Нет, нет, садись вперед… Так будет лучше.

Впрочем, она была права: мне достался Васин автомат, а с автоматом лучше сидеть впереди. Но мне показалось, она имела в виду что-то другое.

Включив зажигание, Вася забросил в рот жевательную резинку, что означало, по-видимому, вопрос «Куда?».

Именно об этом я хотел посоветоваться с Полиной, но оказалось, ответ у нее уже готов:

— В нашу лабораторию. Сейчас это единственное безопасное место. — Полина назвала адрес уже известного мне особняка на Каменном острове.

Дождавшись согласного кивка с моей стороны, Вася резко взял с места.

— В нашу лабораторию? — обернулся я к Полине. — Какое ты имеешь к ней отношение?

— Я там работаю.

— А, вот оно что… И кем же?

— Старший научный сотрудник.

— Ты, в твоем возрасте? Ты случайно не привираешь?

Блеск ее глаз внезапно погас, и мне показалось, что там, под капюшоном, наступила ночь.

— Постарайся усвоить: я вообще никогда не вру. Тогда тебе будет легче в дальнейшем.

В ее голосе прозвучало что-то, от чего у меня пропала охота продолжать расспросы. И еще я почувствовал в ее словах непонятную скрытую угрозу. Казалось бы, мало ли что болтает бабенка, а вот поди ж ты…

Я отвернулся от нее и занялся разборкой автомата: похоже, сегодня он уже не понадобится. Покончив с этим, я завернул его в обнаружившийся на полу кусок брезента и положил вниз, под ноги.

Мы уже выбрались на Каменноостровский проспект, но застряли в пробке у светофора. Меня упорно тянуло возобновить разговор с Полиной. Перегнувшись к ней снова через спинку сиденья, я ощутил жгучее желание увидеть ее без этого проклятого плаща и почувствовал, что она понимает меня.

— А там, в лаборатории… гм… не удивятся нашему появлению?

— Там сейчас никого нет. Это во-вторых. А во-первых — не удивятся.

— Как ты меня нашла?

— После сеанса рекомбинации между пациентом и донором устанавливается прямая биологическая связь…

— После сеанса… чего?

— Рекомбинации. Процедура, которой я подверглась при твоем участии, весьма сложна. Но важнейший ее результат с биологической точки зрения — перегруппировка атомов и молекул в клетках организма. Поэтому все в целом чисто условно мы называем рекомбинацией. Ее побочный результат — тесная связь между пациентом и донором. Сегодня весь день я знала, что ты чувствуешь, что видишь, говоришь, даже думаешь.

— Черт побери… по-моему, это уж слишком.

— Не пугайся, — она засмеялась, и я ощутил вибрацию ее низкого голоса как ласкающие прикосновения к моей коже, — этот эффект затухает быстро, через несколько дней исчезнет полностью… хотя какая-то связь останется надолго, тут уж ничего не поделаешь.

Я плохо понимал ее объяснения, потому что воспринимал ее голос как некую чувственную возбуждающую среду, в которую успел погрузиться полностью, и не мог осмысливать ее речь как источник логической информации. Каким-то периферийным уголком сознания я отметил, что мы давно уже выбрались из пробки и въехали на Каменный остров.

— Мне не очень понятно… — я с трудом подбирал слова, — то, что ты говоришь…

— Не пытайся понять все сразу, постепенно поймешь… если захочешь. — Она явно осознавала, какое действие производит на меня ее голос, и старалась его, это действие, изо всех сил сдержать. — Потерпи, возьми себя в руки, — добавила она чуть слышно, и, хотя интимность этой реплики вызвала ощущение прямого физического контакта, мне удалось восстановить адекватность реакций на внешние обстоятельства.

Мы вышли из машины у входа в лабораторию, и свежий воздух слегка отрезвил меня, хотя чувства полной реальности происходящего не возникло. Я поблагодарил напарника и отпустил его, дав понять, что совместная работа в будущем — дело решенное.

Из кустов выплыл Горилла и безразличным взглядом круглых собачьих глаз показал, что узнал и признал меня.

В лаборатории было пусто и полутемно — высокие узкие окна, затененные деревьями, давали мало света.

— Ты когда-нибудь снимешь твой дурацкий плащ? — Я коснулся ее рукава и почувствовал что-то вроде слабого удара электричеством.

— С-с-сниму, — ответила она заикаясь, будто ее бил озноб.

Мои пальцы мертвой хваткой сжали материю рукава, и в меня вливалось злое желание сейчас же, здесь, у входной двери, сорвать с нее это ненавистное одеяние, вернее даже не сорвать, а разодрать на клочья прямо на ней.

Она рванулась в сторону и отлетела, словно ее отнесло ветром, от меня метра на два.

— Поднимайся наверх, — она указала жестом на винтовую лестницу в углу, которую я вчера не заметил, — мне нужно кое-что взять отсюда. — Она подошла к стеклянному шкафу и стала перебирать шприцы и коробки с ампулами. — Я же сказала: иди, — не оборачиваясь, добавила она без нажима, ровным голосом, заставившим, однако, меня направиться к лестнице.

Поднявшись, я очутился в узком коридоре, где имелось четыре двери. Одна была заперта, вторая вела в душевую, третья — в помещение, заваленное лабораторным оборудованием, за четвертой обнаружилась жилая комната.

Оставив открытой дверь и включив свет, я стал осматриваться. Широкая тахта, ковер на полу, заваленный книгами письменный стол, книжный шкаф и туалетный столик с большим зеркалом, занавешенным небрежно наброшенной яркой тканью, — хотя все это и напоминало странный коктейль из женской спальни, гостиничного номера и ученого кабинета, тут было довольно уютно. Над столом висел портрет того же дряхлого старичка с придурковатой улыбкой, что и в кабинете профессора, и чем-то он меня раздражал.