Владимир Слабинский - Происшествие на Львином мосту

• Название: Происшествие на Львином мосту
• Автор: Владимир Слабинский
• Жанр: Детективная фантастика

---

   Я перебрался на лодку подьячих и отпустил гондольера, который, не теряя времени, отправился в обратный путь. Один из подьячих заулюлюкал и кинул вслед горцу огрызок яблока, остальные громко засмеялись, нисколько не стесняясь меня.

    — Чё заржали, охальники! А тебе, Мишка, неча инородца срамить! — строго сказал Федор и приказал. — Навались родные! Доставим господина доктора с ветерком!

    С прибаутками лодка, в которой я находился, развернулась, гребцы дружно ударили веслами и мы поплыли дальше. Вторая лодка осталась на месте, перегораживая канал. Любопытство разбирало меня, но интеллигентному человеку не приличествует проявлять свои чувства на публике, к тому же, находясь при исполнении обязанностей. Словно прочитав мои мысли, Федор начал рассказывать.

   С его слов, произошло из ряда вон выходящее событие. Ранен один из подьяческих львов. И не просто ранен, а тяжело. И, более того, сейчас этот лев находится в коме. Услышав подробности о печальной участи пациента, я попросил максимально ускорить движение и принялся с жаром расспрашивать Федора о подробностях дела.

   Надо пояснить, что подьяческие львы — это достаточно крупные и чрезвычайно сильные животные. Государь уважил заслуги цеха и подарил четырех львов на радость ремесленникам и на диво туристам. Львы доводятся родней кошкам, охраняющим Дворцовый мост и, помимо, эстетической, выполняют охранную функцию на мосту, названном в их честь. Кто в здравом уме мог решиться напасть на такого льва? Решительно, весь мой опыт не мог мне помочь ответить на этот вопрос. Впрочем, дело врача — лечить, а не отгадывать загадки.

* * *

   Лев лежал на кровати, укрытый простыней. Я подошел и, прежде всего, измерил частоту пульса и дыхания пациента. Полученные результаты мне не понравились. Я потревожил льва за плечо и попробовал с ним говорить — никакой реакции. Приподнял веко на правом глазу, проверил зрачковый рефлекс — сохранен. Немного успокоившись, я открыл саквояж и занялся детальным изучением состояния пострадавшего.

   На голове присутствовали глубокие раны в виде трех практически параллельных борозд, центральная была на два с четвертью сантиметра длиннее латеральных. Глубина рассечений была изрядной, пострадала не только кожа, но и мышцы и фасции. На спине наблюдалась аналогичная картина. Раны были средней степени тяжести и отнюдь не смертельными. Общее же состояние льва было тяжелым, что обуславливалось, по всей видимости, травматическим шоком. Поскольку пациент находился в бессознательном состоянии, узнать у него подробности нападения не представлялось возможным.

    — Доктор, хорошо, что ты уже здесь! — раздался за моей спиной такой знакомый и донельзя уместный в данной ситуации голос. Несмотря на чудовищную фамильярность, капитан Жуковский мне нравился своей беззлобностью и преданностью делу.

    — Надеюсь, ты разъяснишь мне, что за страшилище могло напасть на этакого гиганта!

    — Здравствуйте, капитан! Увы, пациент без сознания и я решительно не могу понять, кто мог нанести ему столь ужасные раны, — я улыбнулся Жуковскому и сам почувствовал, что улыбка вышла жалкой.

   Несомненно, я был растерян. Как врачу, мне было ясно — соответствующие препараты, покой и уход поставят льва на ноги, точнее на лапы. Но кто мог нанести увечья и, более того, перепугать гиганта до полусмерти? Воображение отказывалось мне помогать, а сердце пронзила ледяная игла подленького страха — кто этот монстр?

   Жуковский наморщил лоб и с усилием задумался. Я невольно улыбнулся, несомненно — Шерлок Холмс не был предком капитана. Как и другие сыщики — гении дедукции и мыслительного процесса, распутывавшие усилием мысли сложнейшие криминальные загадки. Капитан думать не умел и на стороннего наблюдателя производил впечатление человека недалекого. Хорош он был статью, ростом, обладал недюжей физической силой. Женщины отмечали его круглое лицо и черные, цыганские глаза, что в совокупности с волосом цвета вороного крыла могло бы сделать его весьма привлекательным. Несколько портили впечатление короткая стрижка «под горшок» и маленькие усики, как у американского комика Чарли Чаплина. Да и размер головы явно не соответствовал ширине плеч и толщине шеи.

   В отделении полиции к Жуковскому относились снисходительно, никто, включая кадровика, не знал его имени — обходились фамилией. Начальство считало, что серьезную работу ему поручать никак нельзя, нагружало его всеми нераскрытыми, «темными» делами, которые готовились к сдаче в архив. Жуковский раз в квартал получал кипу папок и исчезал. Начальство радовалось, что сотрудник при деле и не мозолит глаза своим несуразным видом. Время от времени Жуковский появлялся в дежурной части, волоча за шкирку или подгоняя пинками кого-то из разыскиваемых уголовников. На вопрос «Где ты его взял?», капитан обычно отвечал, что увидел в трамвае или на улице, и привел для опознания. После чего волок задержанного к стенду с портретами, объявленных в розыск и снимал отпечатки пальцев.

   Жуковский, несомненно, был любимцем судьбы и отличался феноменальным везением. За долгие годы такой необычной практики поимки преступников у него не было ни одного прокола. Все, кого он приводил в отделение, оказывались жуликами, добропорядочных граждан он словно не замечал. Начальству нравился рост процента раскрытых преступлений. Но манера работы Жуковского начальство раздражала, и поэтому оно Жуковского недолюбливало.

   Пауза затянулась, вид капитана перестал казаться мне забавным и, более того, начал навевать тоску. Чтобы разрядить обстановку и вывести Жуковского из транса, я, сам себе удивившись, предложил:

    — Завтра я могу сделать пациенту гипноскопирование и, возможно, нам удастся составить портрет преступника.

   Вообще-то расследование — это не моя задача, нужно было бы делегировать ее полицейским-экспертам, но я — специалист в области гипноза и по-человечески хотелось поддержать капитана. Жуковский энергично растер лоб своими ручищами и сверкнул на меня черным глазом.

    — Добре! Так, я завтра подскочу и мы его, голубчика, срисуем! Ну, доктор я побежал, не серчай — служба. Надо мне еще в одно местечко проскочить, не поверишь, черт его знает что — ограбление ювелирного.

   Жуковский стремительно двинулся к двери, но на пороге внезапно остановился и, обернувшись ко мне, заговорил почему-то громким шепотом.

    — Доктор, я тут хотел поинтересоваться… Ты не знаешь, золото там или серебро — это слабительное?

   От неожиданности вопроса я на несколько мгновений онемел. Однако врач, как человек ученого звания, на вопросы, даже такие вот нелепые, должен давать исчерпывающие ответы.

    — Вещества aurum и argentum, которые вы, капитан, по-житейски называете золотом и серебром — это металлы. Они являются проявлениями гелиоса и селены, и давно известны медицине. Определенно используются в ряде лекарственных соединений в аллопатии и активно применяются в гомеопатии. А чем, собственно говоря, вызван вопрос?

    — Доктор, я ничего не понял из твоих «патий». Попробую объяснить, ведь это явно по твоей части. Короче, намедни, недалеко отсюда был ограблен ювелирный магазин. И не магазин даже, а так — лавчонка. Воры взяли изделия из серебра и из белого золота без камней. Побрякушки из обычного золота почему-то не тронули. Я вот и не могу понять — почему, скажи, не украли цацки с камнями? Они ведь дороже? И почему их интересовали только серебро и белое золото?

   По мере вопросов тон голоса моего собеседника снижался, и он явно готовился впасть в ступорозное состояние. Я, как врач, не мог этого допустить и пощелкал перед лицом капитана пальцами.

    — Жуковский, а причем здесь я?

— Да, чуть не забыл. В тот же день на Львином переулке часть украденных изделий была обнаружена дворником. Так вот, он утверждает, что побрякушки нашел натурально в говне. Понимаешь, я и дивлюсь, они что, магазин взломали, чтобы золотом срать?

   Я был так ошарашен услышанным, что даже не отреагировал на очевидное мужланство полицейского. Хотя обычно, в таких ситуациях я не даю спуску и делаю замечание. Не приличествует образованному человеку, к тому же представляющему закон, выражаться, как… Впрочем не важно, кто именно.

    — Жуковский, а дворник ничего не перепутал? Может быть, преступники в спешке обронили часть ворованного и случайно попали, скажем, в собачий помет?

    — Нет, там служит опытный человек из старинной дворницкой династии, еще от татарских людей род ведут. Он в дерьме, как ты — в пилюлях, разбирается. Если сказал — высрали, значит, так то и есть.

   Не имея готовых гипотез, могущих удовлетворить капитана, и несколько утомившись его манерой разговора, я согласился сходить с ним на место находки на следующий день.