Павел Липский - Тень угасшего пламени

• Название: Тень угасшего пламени
• Автор: Павел Липский
• Жанр: Фэнтези

---

Женщина открыла рот, потом снова его закрыла.

- Но ведь... Ты...

- Говорю тебе, женщина, я не твой муж. Я вообще понятия не имею, что я тут делаю, - сказал Ворон.

Его слова были просты, интонация спокойна, но столько силы было в его голосе, а глаза были такими глубокими, что бедная Киаль, три дня назад потерявшая мужа, разорванного, по словам друзей, медведем на охоте, как-то сразу и безысходно поняла - это не Вультар. Теперь, когда невообразимая буря чувств, захлестнувшая женщину, прошла, она действительно увидела, присмотревшись к лицу незнакомца, что это не он. Да, оно было очень похоже, потому-то она с первого взгляда и поверила в чудо, но сквозь знакомые черты как будто проступало что-то инородное, что-то ужасное. Да и белые волосы, на которые поначалу она не обратила никакого внимания, не могли принадлежать ее рыжику Вультару.

Женщина обмякла на руках Ворона и тихо заплакала. Мужчина неуверенно провел по ее волосам своей рукой и сказал:

- Ну, будет тебе, только не начинай опять.

Киаль снова подняла на него свое лицо, которое теперь выглядело каким-то очень спокойным.

- Прости меня, незнакомец. Я приняла тебя за другого... За своего мужа. Понадеялась на чудо, дуреха. Чудес не бывает. Пойдем, ты, вижу, в нужде. Хотя бы накормить смогу да одежку мужнину дать, все равно ему уже... не понадобится. Похож ты на него, вот и обозналась.

- А ты не боишься, вот так, запросто, незнакомца в дом вести? - спросил Ворон, прищурив правый глаз.

- Я теперь ничего не боюсь, - коротко ответила женщина и, подобрав корзинку, повернулась к нему спиной и медленно пошла по тропинке, что, вела прямо в деревню.

Ворон воспользовался этим странным гостеприимством. Деревня была не слишком большая, но все равно, не желая давать пищу любопытным глазам, Киаль провела его окольной тропинкой прямо к небольшому домику, сложенному, однако, на совесть. За всю дорогу она не проронила больше ни слова, Ворон тоже молчал, не зная, что можно было сказать, да и не желая ничего говорить. Он думал, и подумать было над чем. Тоненький лучик догадки озарил темные громады безответных вопросов. Однако все требовало подтверждения. Или опровержения. Поэтому Ворон пока не стремился развивать свои мысли, а решил сначала постараться кое-что разузнать.

Женщина, как и было обещано, снабдила его одеждой мужа и накормила, стараясь не смотреть ему в лицо, а затем указала на небольшой сарай, стоявший невдалеке от дома.

- Я постелю тебе там, незнакомец. Эту ночь отдохни, а завтра уходи. Пожалуйста, - с этими словами она повернулась и скрылась в дальней комнате.

И вот теперь Ворон лежал на мягкой соломе и ждал, пока ночь полновластно вступит в свои права. Он пролежал так несколько часов, а затем легко поднялся, уже не чувствуя никакого дискомфорта в теле, и, аккуратно открыв дверь, вышел на ночной воздух. Звезды холодно взирали на маленькую пылинку, фигурку, растворяющуюся в великой ночи.

Ворон сделал очень глубокий вдох и такой же выдох, закрыл глаза, расставил широко ноги и начал делать то, о чем инстинктивно догадывался, хоть пелена забвения и скрывала большую часть его памяти. Он взывал к тьме, впитывал ее в себя, становясь ею, но оставаясь собой. Поначалу дело шло туго, Ворон не мог вспомнить, откуда взялось это знание, но был твердо уверен в своих возможностях и ничуть этому не удивлен. Следуя скорее наитию, чем какому-то плану, Ворон совершал магическое действие, корнями уходившее в его забытое прошлое. Теперь он ощущал мир по-иному, так, как, быть может, ощущал его раньше... когда? Не важно. Именно этот момент сейчас только и имел значение, момент диалога с одним из великих первоначал, с первородной тьмой. Он спрашивал, а тьма отвечала. Мог ли он спросить у нее о своем прошлом? Вряд ли. Сейчас, в этот момент, он действовал во имя исполнения одной лишь цели - погрузиться в воспоминания этого тела, которое, как он инстинктивно понял, стало новым домом для его духа. Все эти странные знания приходили сами собой, не спеша, впрочем, приводить какие-либо объяснения.

Чужая память поддавалась легче, чем своя собственная, и Ворон без труда начал различать связные картины. Он видел двух людей, идущих по лесу. Смеркалось, однако, освещение было эфемерным, происходящее смазывалось, четкими оставались лишь две фигуры. Одна была высоким статным мужчиной с густой рыжей бородой, другая же принадлежала мужчине постарше, который, впрочем, был все еще в очень хорошей форме, и лишь седеющие виски выдавали его уже немалый возраст. Ворон видел, как наклонился рыжебородый, отыскав, видимо, след зверя, или еще что-то. Он видел, как седеющий, воровато оглянувшись по сторонам, вытащил из-за пазухи охотничий нож. А затем Ворон увидел мертвое тело, падающее с откоса, мертвое тело, бывшее еще недавно живым Вультаром. Убийца спустился за ним, снял всю одежду и сжег ее тут же в пламени костра. За тело он не боялся, дикие звери обглодают его уже к утру.

Дальше шла сплошная чернота, которую оставляет лишь смерть. Ворон тяжело выдохнул и открыл глаза. Ночной ветерок ласково трепал его белые волосы, но мужчина не ощущал его прохладных ласок. Все его тело ныло и стонало, голова раскалывалась, выражая протест использованию магии. Ноги подкосились, и мужчина тяжело рухнул на землю, скривившись от нестерпимой боли. Но где-то позади нее теплилось в его мозгу маленькое удовлетворение от того, что кое-что он все же узнал, в том числе кое-что о себе самом.

Глава третья

В то время как где-то в западной части одного из двух крупных материков вероломный товарищ совершает свое злодеяние, в пустыне, занимающей большую часть другого материка, стоит чудовищная жара. Испепеляющее солнце догорает на горизонте, еще несколько часов, и должна наступить благодатная ночь, которая принесет хоть немого облегчения. Путник медленно переставляет измученные ноги, оставляя цепь неглубоких следов, которые тут же смазывает песок. Песок и ветер. Ветер и песок. Во рту уже давно все окаменело, воспаленные глаза отказываются вращаться в глазницах, а иссушенный человек все идет и идет, медленно и неуклюже переставляя ноги. Скоро, совсем скоро должен быть колодец. Уже целые сутки не было у путника во рту ничего и отдаленно напоминающего жидкость, но он точно знает, до колодца осталось совсем немного. А там уже и до Южного тракта рукой подать. Лишь бы до колодца дотянуть. Проклятое солнце никак не хочет уползать за линию горизонта, использует каждое мгновение, чтобы выжечь и уничтожить непрошеного нарушителя сна песков. Ноги подламываются, и мужчина беспомощно падает, глупо хватаясь руками за воздух. Он пытается ползти, но сил уже нет ни на что. Воспаленные глаза закатываются, последнее слабое дыхание вырывается из иссушенной глотки, и тело замирает, чуть-чуть не дотянув до благодатного источника.

Ужасное солнце, наконец, исчезает за горизонтом, желтая пустыня вокруг теряет краски и четкие очертания, а ветер все так же продолжает носить туда-сюда сухой песок. Но вот неподвижное тело дергается, скручивается в судороге, начинает барахтаться в песке. Воздух над ним смазывается, течет, мутнеет, и в какое-то мгновение пустыню озаряет ярчайшая вспышка, но лишь на малое мгновение. Воздух снова темнеет, ветер сыпет песком, медленно перемещая дюны.

...Пить. Он страшно хотел пить. Глаза открывались с трудом, как старые заржавевшие ворота. Он пошевелил рукой, затем ногой. И все же, как хочется пить. На фоне этого желания все отходило на второй план, даже то, что тело его слушалось очень неохотно. Тут где-то должен быть колодец. Откуда он мог знать это? Слишком хотелось пить, чтобы думать о таких вещах. Колодец. Рядом. Тело дернулось, выпростало иссушенную руку с растопыренными пальцами, которая тут же уткнулась в песок. Наверное, только потому, что он совершенно не думал о непослушном теле, а лишь желал поскорее добраться до колодца, все трудности освоения своих конечностей обошли его стороной. Скорчившееся тело в каких-то рваных остатках одежды медленно, но очень настойчиво передвигалось вперед, где в десяти шагах стояло небольшое каменное строение. Откуда прибыл камень для его постройки, и кто его сюда притащил, оставалось загадкой. Однако эта невзрачная хижина из потрескавшегося камня скрывала в себе предмет вожделения любого странника пустыни - колодец.

Спустя некоторое время измученный человек втолкнул свое тело в каменный проем без двери и подполз к колодезному вороту. Вращать его было очень трудно для иссушенного полу мертвеца, но жгучее желание пить оказалось сильнее. Неловкими срывающимися движениями он поднял деревянное ведерко и припал к нему губами. Нельзя пить сразу много, прозвучала откуда-то его мысль. Или не его? Сейчас это было неважно. Человек перевернулся, прислонившись спиной к бортику колодца, и перевел дух. От глотка воды его тело как будто стало оживать. Безумно хотелось приложиться к ведерку и выпить все до дна, но он знал, что это убьет его. Маленькими глотками, делая промежутки, он, все же, утолил свою первую жажду и теперь у него появились силы, чтобы о чем-то думать.