Шарлотта Линк - Хозяйка розария

• Название: Хозяйка розария
• Автор: Шарлотта Линк
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-373-04535-3

Сорок лет жизни Беатрис Шэй посвятила разведению роз, хотя эти цветы никогда не нравились ей. Почти семьдесят лет она провела на острове Гернси, хотя мечтала о Кембридже или Франции. Умирали надежды, уходили люди, крутила свои жернова война. Звенел мир, игрались свадьбы, рождались дети и покидали дом. Только розы продолжали цвести. По Беатрис Шэй жители острова Гернси могли проверять часы.

И снова пришла осень. И ветер сбросил лепестки роз. И расстелил ковер по тропам и дорогам… алый, кроваво-красный ковер. Но вот, Беатрис Шэй не разводила рдяных роз…

Современную немецкую писательницу Шарлотту Линк не зря называют «королевой криминала» и «мастером психологического триллера». Ее романы — образцы с точки зрения жанра.

---

Франка внимательно посмотрела на Беатрис.

— Вам было его жалко, Беатрис?

Беатрис достала из кармана джинсов измятую сигарету и зажигалку, стала прикуривать. Ветер задувал маленькое пламя, и Беатрис смогла прикурить только с пятой попытки.

— Было ли мне жаль Эриха? Сначала я подумала: он умер, и это хорошо. Я нисколько не была к нему привязана. Он был нацистом, врагом. Он преследовал Жюльена, он разрушил нашу любовь. Нет, мне не было его жалко. Ни тогда, ни теперь, — она отбросила волосы со лба. — Но постепенно мне стало ясно, что и я проиграла в этой игре со смертью. Пожалуй, я потеряла даже больше, чем Эрих.

— Почему?

— Потому что он оставил мне Хелин, — коротко ответила Беатрис. В глазах ее явственно читалось отвращение, граничившее, как показалось Франке, с ненавистью. — Он оставил мне Хелин, и бывали моменты, когда мне становилось жалко только себя.

6

Самолет приземлился в Лондоне ровно в семнадцать тридцать. У Майи сильно билось сердце, когда она спускалась по трапу. В Лондоне она была всего два раза в жизни, и оба раза на дне рождения прабабушки Уайетт. День рождения был в августе, но его уже давно перестали отмечать, так как сама юбилярша, по достижении девяноста лет, объявила, что эти праздники стали ей в тягость и она не желает больше принимать подарки и выслушивать пожелания счастья. Майя находила это невозможной глупостью. Лично она и в сто лет не отказалась бы от подарков и почестей. Кроме того, прабабушка Уайетт своей мелочностью перечеркнула возможность каждый год ездить в Лондон за счет Мэй, потому что в случае семейного торжества она оплачивала перелет.

Так и получилось, что она, в свои двадцать два года, была вынуждена потратить последние пенни на эту поездку, да еще залезть в долги, чтобы оказаться в Лондоне. Правда, Мэй возместила ей все расходы. Не обошлось, правда, без нескончаемых увещеваний и требований при каждом удобном случае навещать миссис Уайетт.

— Можешь не возвращать мне деньги, если будешь время от времени навещать маму. Обещаешь? Она будет так рада. Да и мне ты сделаешь большое одолжение.

У Майи не было ни малейшего желания тратить время на посещение девяностопятилетней старухи, но она обещала Мэй, что будет «время от времени» ее навещать. Майе нужны были деньги Мэй, а, помимо того, ей стоило больших трудов убедить бабушку в целесообразности планов отправиться в Лондон и поселиться у Алана.

— Думаешь, Алан этого хочет? — с сомнением в голосе спросила Мэй. — Ты думаешь, что стоит тебе оказаться на пороге его дома, как он примет тебя с распростертыми объятьями? Что ты будешь делать, если он тебя не ждет?

Майя рассмеялась.

— Бабушка, Алан уже сто раз на коленях умолял меня приехать в Лондон и жить с ним. Он почтет за счастье, что я вдруг окажусь у его дверей.

— Когда ты разговаривала с ним в последний раз?

— В начале января, а что?

— Сейчас уже апрель. Ты же не знаешь, что произошло за это время в его жизни. Может быть, у него другая женщина. Может быть, он переехал в другую квартиру. Может быть…

— Бабушка, не будь зловещей прорицательницей! У Алана ничего не изменилось. Он безнадежно влюблен в меня и будет изнемогать от любви до седых волос. Вот увидишь, все будет так, как захочу я.

Мэй вздохнула, порылась в бумажнике, достала чек и выписала аккредитив на четыреста фунтов.

— Это на крайний случай! В принципе, я хочу, чтобы эти деньги остались нетронутыми. Но в случае, если с Аланом ничего не выйдет, у тебя будут деньги на гостиницу и на обратный путь.

— Они не потребуются, но большое спасибо, — Майя небрежно взяла чек. — Я позвоню, когда буду в Лондоне, бабушка. Не волнуйся, я, как кошка, всегда падаю на ноги.

Тогда она говорила Мэй то, что думала, но сейчас, прилетев в Лондон, она испытывала какие-то смутные опасения. Надо надеяться, что Мэй была неправа со своим карканьем. Действительно, с того январского разговора она ничего не слышала об Алане. Обычно он звонил ей каждые две-три недели, интересовался ее делами и рассказывал о том, что происходило в его жизни.

Его исчезновение и молчание были подозрительными. С другой стороны, его молчание могло быть простым тактическим ходом. После того как он несколько лет буквально преследовал ее, Алан теперь решил изменить стратегию: он отдалился. Не давал о себе знать, залег на дно. Хочет заставить ее нервничать, заставить первой проявить активность.

«Он решит, что его новая тактика себя оправдала, — думала Майя, — когда я вдруг явлюсь перед ним. Тем более, что я все равно уже приеду. Он сможет спокойно праздновать победу. Главное, что я смогу у него остаться».

Алан жил на Слоун-Стрит, и Майя испытывала искушение поехать туда на такси. Но тогда она потратит последние наличные деньги, и останется только чек Мэй, которого ей, собственно, нельзя было касаться. «Хотя, — подумала она, — распечатать его, судя по всему, все же придется». Но сразу прибегать к последним резервам было неразумно, и скрепя сердце Майя решила поехать в метро.

Лондонская подземка в час пик превращается в ад, тем более, если приходится тащить за собой два чемодана на колесиках и нести на плече тяжеленную сумку. Стоял теплый апрельский день, в вагонах было нечем дышать. Майя сначала поехала не в том направлении, и ей пришлось пересесть на другой поезд и проделать весь путь дважды. Ей показалось, что прошло несколько часов, прежде чем она вышла на Слоун-Стрит, купаясь в поту. Она чувствовала себя липкой, грязной и абсолютно непривлекательной.

«Фантастика, — думала она, — на кого я похожа! Вот уж, воистину, на женщину, которая хочет неожиданно нагрянуть к мужчине, броситься ему на шею и дать понять, что отныне будет жить у него и на его деньги».

Алан ожидал увидеть за дверью кого угодно, только не Майю. Он стоял в гостиной и пил виски, второй раз за день, когда в дверь позвонили. Он на мгновение задумался: стоит ли вообще открывать? День выдался трудный, и Алан не хотел никого видеть и не желал ни с кем говорить. Однако в дверь позвонили еще раз, потом еще. Алан пошел к двери, от души надеясь, что это не Лиз, молодая женщина, с которой у него завязался короткий, на пару недель, роман. Он расстался с ней два дня назад, сам не зная почему. Она была привлекательна, интеллигентна, обладала чувством юмора и была влюблена в него, как кошка. Наверное, он сделал это, потому что она — не Майя. Наверное, он будет расставаться со всеми женщинами, потому что они не Майя.

Он открыл дверь и увидел Майю.

Алан буквально лишился дара речи, но заговорила Майя.

— Привет, Алан. Внизу, на лестничной площадке стоят два чемодана, которые я не смогла втащить наверх. Ты не принесешь их? И скажи мне, пожалуйста, где ванная. Мне надо принять душ.

Он молча открыл дверь ванной, и Майя юркнула туда с быстротой молнии. Он слышал, как она повернула ключ, а потом полилась вода. Он, как последний дурак, поплелся вниз, спустился по трем лестничным маршам и по очереди затащил в квартиру оба чемодана, в которых, судя по всему, лежали мельничные жернова.

«Надолго ли она ко мне пожаловала?» — подумал он.

В чемоданы и сумку она, скорее всего, засунула все свое движимое имущество. Алан постепенно пришел в себя и понял, что не испытывает ничего, кроме раздражения. Как это типично для Майи — свалиться ему на голову, навязывая ему свои решения, свою волю. И он, как бессловесная тварь, бегом бросился выполнять ее приказы. С другой стороны, не мог же он оставить внизу чемоданы и не пустить Майю в ванную. Он слышал, как жужжит фен, а Майя напевает какую-то песенку. Вероятно, она пребывает в безоблачном настроении.

Естественно, ведь все идет так, как она хочет.

Он вошел в гостиную, налил себе еще виски и подумал, есть ли в холодильнике шампанское. Майя захочет выпить бокал, а, может быть, и не один, а потом они, скорее всего, пойдут ужинать в какой-нибудь дорогой, шикарный и великосветский ресторан.

Зачем ее принесло в Лондон?

Он принялся беспокойно мерить шагами гостиную. Прошло еще довольно много времени, прежде чем Майя вышла из ванной. Она завернулась в большое пушистое полотенце, на голых плечах живописно блестели капельки воды. Наверное, она нанесла их перед выходом специально, так как душ она приняла уже довольно давно и успела высохнуть. Волосы Майи блестели, она накрасила губы и подвела тушью ресницы, спрыснула себя духами. Когда она пришла, вид у нее был измотанный и помятый, но теперь от усталости не осталось и следа. Она выглядела уверенной, юной, свежей и заряженной энергией. Глаза ее сияли.

— У тебя не найдется сигареты? — спросила она. — И чего-нибудь выпить.

Алан молча протянул ей открытую пачку сигарет. Когда он давал ей прикурить, она так близко наклонилась к нему, что он ощутил аромат ее волос и тела. На него тотчас нахлынули все те томительные чувства и желания, которые мучили его сутками напролет. Почему, черт возьми, он не может со всем этим покончить? Почему он с ней давно не распрощался? Он испытывал настоятельную потребность сказать ей слова, которые он должен, просто обязан ей сказать. Он должен ей объяснить, что она, коль скоро она приехала, может, конечно, у него переночевать, но завтра соберет вещички и уедет. Она не должна думать, что он позволит ей помыкать собой и будет плясать перед ней на задних лапках, что он…