user - Содержание

• Название: Содержание
• Автор: user
• Жанр: Прочая старинная литература

---

невиновности.

И, тем не менее, кто-то с чьей-то подачи почему-то перекрыл

моему отцу возможности исполнения его сочинений по всей

России, по всей Европе…

Потом в телевизионной передаче «Старая квартира»

В. И. Прохорова почти дословно повторила процитированный

мною отрывок. При этом она добавила, что в нынешние

демократические времена не ходила рассматривать свое «дело»,

поскольку «нагляделась на него в тюрьме».

А еще был телефильм, посвященный целиком В. И. Прохоровой.

Этот фильм показался мне несколько затянутым. Он

продолжался, если не ошибаюсь, минут сорок пять.

Вообще, я не раз видел эту заслуженную преподавательницу

английского языка по телевизору. Я понял, что В. И. Прохорова –

весьма влиятельный человек и вращается в высшем обществе. К

тому же в статье было написано, что ее большими друзьями были

такие знаменитости как Святослав Рихтер и Юрий Нагибин.

Кстати, чуть не забыл сказать. Итальянские друзья моей матери

рассказывали ей, что Нагибин (не знакомый с моим отцом)

энергично продвигал сплетню о нем на Римском радио.

Совпадение, конечно. Сам, наверное, догадался…

Теперь перехожу к главному. В 2000-ом году в связи с

событиями, о которых речь пойдет ниже, я послал в ФСБ

заявление с просьбой сообщить мне в письменном виде о том,

имел ли мой отец какое-либо отношение к арестам А. С. Есенина-

Вольпина и В. И. Прохоровой.

На этот раз (в отличие от того раза, когда запрос посылала моя

мать) ответ пришел в виде архивной справки:

ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ............А.А. Локшину

___________________

Центральный архив

16.11.00 № 10/А-Л-1163

г. Москва

По поручению руководства ФСБ России Ваши заявления рассмотрены в

Центральном архиве Службы.

Сообщаем, что в числе свидетелей, проходящих по архивному следственному

делу на Прохорову В. И., Локшин Александр Лазаревич не значится.

Архивное следственное дело на Есенина-Вольпина А. С. хранится в

*

Государственном архиве Российской Федерации (119435, г. Москва, ул. Б. Пироговская, 17).

Для защиты чести и достоинства отца Вы вправе обратиться в судебные

инстанции, которые в соответствии с действующим законодательством могут

запрашивать в органах ФСБ России необходимые сведения.

Начальник архива

Н. П. Михейкин (подпись)

Теперь, читатель, подытожим то, что мы имеем:

1. Мой отец был очень умным человеком (см. письма

М. В. Юдиной в Приложении 2).

2. В числе свидетелей по делу Прохоровой он не значится.

3. Прохорова подозревает (обвиняет) моего отца на следующем

основании. Она, видимо, наедине говорила ему фразы типа:

«Нейгауз сказал, что…», «Фальк сказал, что…», а на допросе

следователь эти фразы ей предъявил.

Итак, «Нейгауз сказал, что…» – это вам не «блевотина» какая-

нибудь. Такую фразу нельзя занести в список стандартных фраз и

потом морочить ею голову всем подследственным подряд.

Ясное дело, однако, что стукач, передающий следователю в руки

фразу типа «Нейгауз сказал…» (если эта фраза была ему сказана

при разговоре наедине), создает для себя огромный риск

* См. Приложение 3.

разоблачения. Более того, этот риск ему абсолютно не нужен, раз

эта фраза не присутствует в «деле». Крамолы, сказанной в

компании и подтвержденной свидетелями, и так достаточно,

чтобы укатать подследственного на какой угодно срок.

Значит, минимально умный стукач так не поступит, если,

«Иванов сказал,

конечно, у нег

«Ив о

чт

ан е

о с

ов ть

ск

Нейаинс

гауз

з

ал, тинкт самосохранени

«Ней я.

гауз С

ледовательно,

ск

чт аз

о ал, ч

Ней то…»

гауз

сказал, что…»

стукач – не м

ской

аз от

ал, е

чтц.

о…»

Но как же тогда эта фраза попала в руки следователя и зачем она

ему?

стукач

Петров

Иванов

А теперь представь себе, читатель, что у стукача есть две

записные книжечки: голубая и розовая и что стукач не торопится.

(Вспомним, что ордер на арест В. И. Прохоровой был просрочен

на месяц.)

В голубую

«Ней к

гаузниже

чку он записывает всю крамолу, котора

«Ней я

гауз

следователь

сказал,

сказал,

говорит

чт ся в

о…» большой компании.

что…»

А в розовую – то интересное, что Петров узнал от Иванова и

теперь с восторгом пересказывает ему, стукачу (см. рис. 1).

Интересное – это как раз и есть «Нейгауз сказал, что…».

Нужно только, чтобы следователь не перепутал, что из какой

книжечки. Фраза «Нейгауз сказал, что…» – не основание для

посадки, а операция прикрытия. Именно поэтому Иванову не

будут устраивать очной ставки с Петровым.

Рис. 1. «Метод подставы». Иванов посажен, Петров оклеветан.

Ну не очевидно ли, кому пойдет бить морду простодушный

Иванов, когда его выпустят после отсидки? Читатель, тебе дурно?

В заключение этого раздела приведу еще одну цитату из статьи

А. Григорьева о Вере Ивановне:

«А освободили ровно через шесть лет после ареста. Комиссия спросила,

за что сижу и почему не подавала на помилование. Ответила, что лишь

высказывала мнение о положении в своей стране, горячо любимой, а

потому и не подавала никаких прошений.

Через пять минут меня реабилитировали, сказали, что на любой работе

могу не упоминать о пребывании в лагерях. Но куда же мне девать эти

шесть лет? Пишите, что работали в системе КГБ… Боже упаси, этого

еще не хватало!»

Этот отрывок В. И. Прохорова потом тоже почти дословно

повторила в передаче «Старая квартира».

Похоже, что система КГБ хотела в тот раз скомпрометировать и

ее, и В. И. Прохорова это понимала. Но почему же она тогда так

легко поверила в виновность моего отца?

XVI

Все закономерно

Теперь мне стало ясно, что в истории моего отца и Вольпина

стихи играли ту же роль, что и фразы типа «Нейгауз сказал,

что…» в истории с Прохоровой. Дело в том, что мой отец, как и

сам Вольпин, не держал эти стихи в секрете от своих друзей.

Однако именно отец их открыто переписывал, и все его друзья

знали, что он восхищается этими стихами и хранит у себя

рукописи.

Таким образом, передавая стихи следователю, стукач создавал

себе неплохое прикрытие, при условии, конечно, что Вольпин

окажется достаточно наивным человеком.

Однако к Есенину-Вольпину применили в тюрьме сразу два

метода воздействия на психику: «метод подставы» и «метод

стандартных фраз». Устоять против этого даже самому

недоверчивому человеку очень трудно. То, что Вольпин и

Прохорова общались друг с другом после освобождения, только

усиливало действие этих приемов. (Вообще, на мой взгляд,

применение подобных технологий привело в конце концов к

созданию нерушимого союза палачей и их жертв.)

Наконец все встало на свои места – отец был оклеветан

совершенно не случайно.

XVII

Сугроб начал таять

Подбирая в 98-ом году материалы в сборник воспоминаний о

своем отце, я отбрасывал чересчур восторженные, а также

невыразительные заметки. А еще не хотел я включать туда

ничего такого, что содержало бы намек на нерешенную

отцовскую «проблему». По этому поводу мы вновь сцепились с

Карпинским, который считал, что такие материалы необходимы

«для объективности».

Ценой хороших отношений с Карпинским мне удалось отстоять

тот состав сборника, который я считал наилучшим. (Что касается

Карпинского, то он потом отыгрался в радиопередаче по «Эху

Москвы», которую я почти целиком приведу ниже.)

Время показало, что мой подход способствовал реабилитации

отца и исполнению его музыки.

Сочинения отца даже допустили на «Московскую осень», чего

давно уже не было.

А по телевизору назвали его «знаковым композитором».

Короче говоря, проблема отца начала таять, как большой сугроб.

XVIII

Неожиданный звонок

Но тут уже подоспела кульминация всей этой истории.

4-го или 5-го октября 2000 года раздался телефонный звонок;

говорила Любовь Саввишна Руднева, хорошо знавшая моего отца

в молодости:

– Шестого числа будет большая передача о твоем отце по «Эху

Москвы». Времени передачи точно не знаю. То ли в 10 вечера, то

ли в 10 утра…

Я страшно обрадовался неожиданному подарку к 80-летию отца и

одновременно рассердился: «Что за безобразие, почему не

предупреждают родственников!»

– В следующий раз предупреждать не буду, – отрезала Любовь

Саввишна.

Я ломал себе голову: кто мог быть автором этой передачи?

Видимо, это был какой-то человек незнакомый, иначе меня бы